– Что за мысли? Ты же лэри?

Я опешила, в затылке снова ощутилось неприятное покалывание, как тогда, в шатре, а сознание словно утекало по каплям.

– А ну, вон из моей головы! – угрожающе процедила я. В конце концов, что за манипуляции? Что он себе позволяет?! Неожиданно мужчину ощутимо тряхнуло. Он едва удержался на ногах, спешно присел на стул и обхватил лицо ладонями.

– Сати, прекрати, это уже не смешно! Скажи себе «стоп». Еще немного, и нам крышка. Я не для того столько лет скрывался, чтобы вляпаться в неприятности из-за безмозглой синеглазой девицы.

– Я ничего не сделала! – едва не выкрикнула я. Ситуация была абсурдной до неприличия, потому что я ничего не понимала. Неожиданная злость тоже не была мне свойствена. Нужно было успокоиться. Я закрыла глаза, сделала вдох-выдох, досчитала про себя до десяти – так, как учила матушка.

– Слушаю, – наконец, произнесла я ровным голосом и внимательно посмотрела в глаза Кирку.

– А ты умеешь прятаться, когда захочешь, – совсем не весело хохотнул мужчина и замолчал. И вовремя: к столику как раз подходила молоденькая улыбчивая официантка с подносом. Она так и строила глазки моему визави, расставляя тарелки с едой. Удалилась она спешно и в расстроенных чувствах, потому что Кирк не оценил ее прогнутой спинки и робких игривых взглядов и лишь вежливо кивнул.

– Глупый старый дурень! – Рыжий стукнул себя ладонью по лбу, едва официантка отошла на приличное расстояние. – Снова повелся на красивые глазки. Поделом, если схватят! Заслужил!

– Что-то ты не похож на старика, – абсолютно без эмоций заметила я. – К тому же, я не напрашивалась.

– Да что ты! – передразнил меня Кирк, состроил ужасно жалобный взгляд и принялся пародировать меня тонким писклявым голосом: – Бедная одинокая лэри, что бежит от неведомого «зверя»! Спасите ее, приютите!

– Я ничего такого не говорила! – нахмурилась я.

– Зато думала, – припечатал рыжий.

– Так не надо было ко мне в голову лезть, я туда не звала! – обиженно засопела я и с ходу выпила полстакана терпкого сладкого напитка.

– Погоди минутку, – вдруг растерянно забубнил себе под нос бородач и неожиданно для меня схватился за верх моего серого костюма, совсем невежливо запустил под одежду ладонь и принялся шарить по голой коже. Это было верхом неприличия и очень унизительно, я молча залепила Кирку пощечину и поднялась со стула, намереваясь уйти прочь. Но его тяжелая рука грубо схватила меня за пояс и усадила назад, на деревянный стул. Глаза у Кирка сделались безумными. – Где твой ошейник?

– А вот нету, представь себе, – прошипела я сквозь зубы. Внутри бушевал ураган, я готова была разнести здесь все к демоновой бабушке. Лишь матушкино воспитание удерживало меня от этого, но и оно вот-вот готово было утратить власть надо мной.

– Птичка, – горько выдохнул Кирк и окинул меня жалобным взглядом, – как тебе удалось выжить? Мы оба энканты, ты сама уже все поняла, брось отрицать. Ответь: как подчиненные энканты не выдали тебя? На тебе нет сдерживающего ошейника, а значит, ты можешь быть уничтожена на месте как особо опасная для общества. Или ошейник был?

И тут вдруг я вспомнила слова Ларгуса, который, словно болванчик, повторял: «Опасность, свободная энканта».

– Но ошейник же подавляет волю, – ответила я, пропустив остальные слова мимо ушей, надеясь вытянуть из рыжего больше информации.

– Подавляет, – согласился бородач, – но не тогда, когда энканта надевает его сама себе.

– Погоди. – Я неверяще тряхнула головой, пытаясь сложить в голове мозаику. – Получается, энканта может раздобыть ошейник подчинения, надеть его и жить не таясь?

Звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, но я все равно надеялась.

– Не совсем так. – Кирк опасливо заозирался по сторонам и приложил палец к губам, предупреждая меня, потому что я невольно повысила голос. – Лазейка в самом обучении энкант, подчиненные все равно влегкую различают себе подобных, вот только поднимать тревогу обязаны лишь при обнаружении свободных. На тех, чьи шеи не венчает ошейник, по инструкции, должна быть обрушена мощная разрушительная сила, программу вбивают в каждого менталиста. При наличии собственного ошейника все равно придется таиться, жить тихо и не высовываться. А еще собственные силы ощущать, словно из подвала. Но…

– Но? – переспросила я, когда пауза слишком затянулась.

– Но даже такая жизнь не сравнится с рабством. В наши годы принято считать, что менталисты не обладают интеллектом, что мы лишь орудие остальных магов. В каком-то смысле так оно и есть, особенно после школы энкант, где калеными розгами выжигают малейшее непослушание, превращая человека в овощ.

К сожалению, я не была в курсе дел, но нутром ощущала волны страха и покорности, идущие от бородача. Интересно, как он получил свою свободу?

А потом меня неожиданно пронзило чувство непонятной тревоги, словно вот-вот мне скажут убираться к демонам. Я решила не ждать у моря погоды и тут же задать вопрос, так и вертящийся на языке:

– Кирк, зачем ты все это мне рассказал? Какие у тебя на меня планы? – Я задержала дыхание, опасаясь услышать нечто ужасное, и слегка прищурилась.

Еда еще не остыла и пахла просто восхитительно, но аппетит вдруг куда-то испарился. Зато где-то за грудиной распространялась глухая боль.

– Когда я принял тебя в свою труппу, то думал, что ты беглая магичка с фамильяром. Что рано или поздно явятся твои богатенькие родители и заплатят мне щедрые отступные. – Мужчина рассказывал свои планы будничным тоном, словно его мысли были кристально чисты и непорочны. Как же! – Ладно, признаюсь: твои милые глазки сразу запали мне в душу. Но сегодня я убедился, что виной всему притяжение энкант, ничего личного, детка.

– Я ничего подобного не делала, клянусь, – тихо ответила я, готовая к тому, что меня в любой момент выгонят из цирковой труппы.

– Это не ты, это наша природа, – невесело хмыкнул Кирк и в один глоток осушил чашку с напитком, – Как думаешь, почему лэри-энканты так популярны у мужчин-хозяев? Сати, Птичка моя, двум менталистам не место в одном цирке. Слишком опасно. Идет охота, охота на нас.

– Но мне некуда идти, – обреченно проговорила я и ощутила, как на глаза наворачиваются слёзы.

– Я позволю тебе пробыть с нами, пока мы в этом городе, но после ты уйдешь, – сказал, как отрезал, Кирк, и взгляд его при этом был суров. – Но не надейся, что ты будешь сидеть на нашей шее. Тут одно из двух: отработать в моей постели или на сцене. Решать тебе.

Я была возмущена, предложение и не пахло благородством. Казалось, я вот-вот взорвусь от злости. Было неприятно ощущать власть над собой и унизительное чувство безысходности.

Пока я сидела и кипела, продумывая детали номера (ведь ничью постель я занимать и не собиралась), Кирк быстро проглотил свою порцию еды, бросил пару монет в оплату счета и поднялся со стула:

– Да, совсем забыл: без ошейника к шатру и не приближайся. Свой я снял с шеи более слабого собрата, воспользуйся моим опытом.

Договорив, мужчина развернулся на каблуках и спешно вышел из кабака. Молоденькая официантка все так же сверлила его спину влюбленным взглядом, а я тихо ненавидела.

– Думаете, сдамся? – тихо прошептала я в пустоту, обращаясь к несуществующему собеседнику. – Не дождетесь!

Злость во мне клокотала, теперь уже перемежаясь с яростью; между тем, я не могла допустить выход силы наружу. Я еще не научилась ею пользоваться, но уже ощущала, как она проявляет себя. Казалось, словно жидкий огонь течет по венам, даря непередаваемое чувство эйфории и всесилия. Наверняка, будь я помоложе, мне сорвало бы крышу, я бы упивалась этим чувством. Но, к счастью, матушка долгие годы дрессировала меня, уча держать себя в руках и думать головой. Я принялась делать протяжные вдохи с короткими рваными выдохами, чтобы немного успокоить пустившееся вскачь сердце. Сила внутри меня бурлила, требуя выхода, оттого было особенно сложно усидеть на месте и не броситься догонять Кирка, чтобы высказать ему все, что о нем думаю.