Большего Гарри стерпеть не мог — события прошедшего дня, сводящий с ума шепот, давление на болезненно-чувствительный член и обволакивающий дурманящий запах слились в единый клубок новой, неизвестной ему магии, и он вцепился в бедра Северуса, двинулся вперед и вверх, выгибаясь в оргазме.

— Какой-то анти-Круциатус, — успел простонать он прежде, чем тело свело сладкой судорогой, и лишь на излете уловил, как Северус протиснул между ними ладонь и, сделав несколько рваных движений, добавил горячие капли своей спермы к влаге на его животе.

— Ты уж реши, что тебя больше возбуждает, — медленно растягивая слова, прошептал ему Северус. — Ты во мне или я в тебе. Пока что я вижу первое.

— Ох… ну почему я опять должен выбирать? Разве нельзя и то и другое?

Гарри наконец-то решился взглянуть сквозь ресницы и увидел немыслимое: глаза Северуса — припухшие, помутневшие от страсти — смотрели на него с такой нежностью, с таким бесконечным и мучительным восторгом, что дыхание перехватило, и он оказался лишь способен на то, чтобы притянуть это внезапно ставшее живым и уязвимым лицо ближе и целовать-целовать-целовать без остановки куда придется. Северус скатился с него, размазывая сперму: остывшая лужица быстро высыхала, оставляя тонкую, стягивающую кожу, пленку.

— Нокс, — сказал Северус, и камин погас, погрузив комнату в полную темноту.

— У тебя еще будет возможность решить, Гарри, — пообещал он, уткнулся носом куда-то чуть повыше уха и мерно задышал.

Гарри неловко согнулся, подобрал съехавший край простыни и укутал его, стараясь не потревожить.

*

Ему сейчас полагалось бы спать так же беспокойно и неглубоко, как лежащий рядом Северус. Так же тревожно вздрагивать, кутаться в тонкую простыню и прижиматься, ища тепла другого тела. Но вместо этого он лежал, закинув руки за голову, и пялился в темноту над головой. Сейчас, когда схлынули эмоции, Гарри малодушно размышлял о том, что в мире, который создал для него Северус, именно ему, Гарри, места нет. Стать комнатной собачкой, мальчиком для развлечений, никогда не выходящим за пределы зачарованного дома, потому что наверняка его тут же отправят в Аврорат или хуже того — к Малфою? А там ограничат магию так, что ему придется просить Северуса зажечь огонь или достать с верхней полки книгу. Или заставят вернуться в мрачный Хогвартс и доучиться на пособие для необеспеченных студентов и милостыню от попечительского совета? Никогда, никогда он не задумывался над тем, на что купить учебники или чем заняться, если случайно окажется, что в запасе у него есть несколько десятков лет. Довольно сложно решить, что делать дальше, особенно когда из всего имущества у тебя — потертые синие трусы, и те валяются сейчас где-то у кровати в темноте. У него даже разболелась голова. Он был почти уверен, что любит Северуса. Знал, что связан с ним древним обрядом. Понимал, чего стоило тому удержать Хогвартс от разрушения. Но провести жизнь, прячась под одеялом в его спальне, он точно не собирался. И, кажется, в этом споре они попортят друг другу немало крови. Гарри тяжело вздохнул, а чуткое ухо Северуса услышало, и он повернулся и приподнялся на локте, задевая растрепанными волосами его щеку.

— Что?

— Всё сложно, — выдохнул Гарри.

Пальцы Северуса тронули его щеку и очертили контур губ, задержавшись на них, словно призывая к молчанию.

— Очень, — тихо сказал Северус. — Возможно, настолько, что ты сам пожалеешь, что вернулся. Но, Мерлина ради, давай поговорим об этом позже. Разве ты не считаешь, что старый профессор заслужил хотя бы одну спокойную ночь за последнюю неделю?

— А ты профессор?!

— Всех известных в мире университетов. В чулане — коробка с дипломами и наградами. Утром можешь убедиться сам.

— Тогда на кой я тебе сдался со всеми своими проблемами? Стоит ожидать, что ты завтра потащишь меня в Аврорат или лично ограничишь мою магию?

По всем расчетам Северус должен был озвереть, но вместо этого рассмеялся и погладил Гарри по скуле.

— Восемнадцатилетний Северус въехал бы тебе вот сюда. И больно. Чтобы ты сам почувствовал, как бьют твои слова.

— Валяй, — разрешил Гарри. — Но я буду сопротивляться.

Северус занес руку и легко, едва ощутимо коснулся челюсти Гарри костяшками сжатого кулака. Тот фыркнул и потянул его на себя. Они возились, сминая простыни, расшвыривая подушки, пока Северус не навалился на него, сдавив лодыжки и запястья. Он наклонился низко, обвел языком ушную раковину и горячо зашептал:

— Влечение иррационально, Гарри. Но я — нет. Неужели ты думал, что старый злобный профессор Снейп прикует тебя цепью к ножке кровати? Даже если так, то мой Гарри, тот Гарри, которого знал безмозглый мальчишка Северус, попытался бы перегрызть эту цепь зубами. Потому что ему и в голову не пришло бы, что для этого есть специальные заклинания. И если ты хоть на йоту отличаешься от того, кого я помню, то лучше бы тебе убраться отсюда, пока не рассвело.

Гарри дрожал от близости его тела, а главное — от слов, которые были жарче, чем самые горячие поцелуи. Северус, его Северус только что признался ему в любви. Как умел. Именно так, как делал бы это тот самый мальчишка — странно, неромантично, не даря надежд, предлагая всё или ничего.

— Я уже начал грызть ее, пока ты спал, — задохнувшись, ответил Гарри. — Но профессор Снейп умеет наколдовывать слишком прочные цепи.

— Старайся лучше! — прозвучало у самого уха, и требовательные губы нашли его рот.

Гарри вывернулся из крепких объятий, намереваясь подмять под себя жилистое тело, зажечь ярче свет и наконец-то рассмотреть его без всяких простыней и полумрака. И, кажется, Северус вовсе не сопротивлялся, легко позволив уложить себя на лопатки и оседлать бедра. Но прежде всего Гарри интересовала не почти безволосая гладкая грудь, не розовеющий шрам на шее и даже не постепенно твердеющий между его бедром и простыней член. Левое предплечье Северуса охватывала широкая черная полоса — гладкая и теплая, как вторая кожа, повязка целиком скрывала то место, где на руке Гарри находился узор.

— Ну вот, опять ты врешь, Северус, — укоризненно проговорил Гарри, касаясь губами черноты. — А говорил, что ничего там нет!

— Я не лгал! — Северус дерзко сверкнул глазами, совсем как нашаливший школьник, не желающий признавать свою вину перед учителем. — Я сказал, что подобного там нет. Поверь, тебе не нужно видеть.

— Ты сомневаешься, что я перегрызу и эту цепь?

— Куда уж старому глупому профессору до юношеской прыти и любопытства, — фыркнул Северус.

— Не смей себя так называть!

Гарри задвигался, и простыня, разделявшая их бедра, скомкалась так, что оба прикрыли глаза и закусили губы, чтобы не застонать.

— Я могу предложить тебе что-то в обмен, — улыбнулся Гарри.

— Какая примитивная манипуляция! Разве тебе этого не хочется самому? А ставки должны быть равноценны.

— А что предлагаешь ты?

Северус сгреб Гарри в охапку, заставляя наклониться, вжал его тело в свое, и от его жаркого дыхания у Гарри вновь помутилось в голове.

— Я покажу. Но за это ты пообещаешь сдать Т.Р.И.Т.О.Н. Я сумею тебе это организовать в любой из магических школ. Кроме Хогвартса, разумеется.

— Торговаться отвратительно, Северус!

— Неужели ты думаешь, что я потерплю в собственной постели неуча?

Его руки двинулись вдоль позвоночника Гарри, останавливаясь на последнем позвонке, потирая самый верх ложбинки, и он повел бедрами так, что скользкая простыня проехалась по члену Гарри.

— Да или нет?

— Да-да-да! — со стоном выдохнул Гарри.

— Что ж…

Снейп одним движением сбросил его с себя, уселся, опираясь о высокую спинку, прикоснулся к краю черной повязки, неслышно прошептав заклинание, и начал разматывать ленту вокруг предплечья. Гарри замер. Из-под черного края показалась едва заметная тонкая линия, и дом вдруг наполнился гулом, словно где-то зазвонил большой колокол. Северус выругался, мигом вернул на место повязку и подставил руку подлетевшей одежде. Секунда, и он уже запахивал халат, на ходу бросая Гарри его брюки. Сигнальные чары выли как сумасшедшие.