— Я не могу позволить, чтобы ты связал свою жизнь со мной. Я — отверженный, пария. Все, к чему я прикасаюсь, вмиг становится проклятым в глазах людей. Обрекать тебя на это… И я не хочу, чтобы ты оставался тут только из благодарности или от безысходности. Возможно, следует обратиться к Поттеру, он поможет тебе продолжить обучение или уехать из страны.

Гарри застонал сквозь сжатые зубы. Ну вот как такому что-то объяснить, если он сам уже всё решил?

— Тебе уже говорили, что ты идиот, Северус Снейп?

— Ни разу, — рассмеялись ему в ответ. — Что угодно, но только не это.

— Тогда я говорю. Я был влюблен в Принца, это правда. И в тебя там. Не сразу, но, когда узнал тебя лучше — я хотел, чтобы ты был со мной. И сейчас… ничего не изменилось... Неужели ты не понимаешь?

— Ты можешь всю жизнь любить воспоминание и быть счастливым с другим. Поверь, во мне говорит опыт, а не иллюзии. А еще этот твой профессор зельеварения. Уверен, я стал на него похож.

— Может, я бы и в него влюбился, если бы все сложилось иначе, — шептал Гарри, дюйм за дюймом преодолевая разделявшее их расстояние.

Северус, не таясь, улыбался и смотрел то ли отчаянно, то ли совсем испуганно — так, что всё внутри дрожало, и кожа покрывалась колкими мурашками. Гарри потянулся пальцами к его лицу и с ужасом увидел, как Северус отстранился, врезавшись головой в спинку кресла.

— Мазь… — сдавленным голосом напомнил Северус. — Если потревожить, будет сильно печь.

— Ай, да какого черта! У меня душа печет сильнее, чем любая мазь! Мы сегодня опять чуть не потеряли друг друга, а ты сидишь тут и делаешь вид, что ничего не произошло! Ну вот как можно было влюбиться в тебя? Почему я такой болван, что ни о ком другом и думать не могу? Я хотел бежать к Фламелю и вернуться обратно, пока не понял, что могу еще раз потерять тебя, переместившись. Не то, что мир может измениться, а то, что в нем не будет тебя. Впервые в жизни мне было плевать на всех. Если мир без тебя — мне он не нужен.

— Мерлин, — едва слышно прошептал Северус, — почему я должен сражаться еще и с самим собой?

Одним рывком он вскочил, отбросив раскрасневшегося от признания Гарри, и тут же налетел на него, сжимая в объятиях, зарываясь носом и губами в липкие от грязи и паутины волосы.

— Закрой глаза, прошу, — послышался над ухом глубокий умоляющий стон. — Представь, что я молод. Что я — Принц, тот Северус, которого ты оставил.

— Ты и есть он, — успел прошептать Гарри до того, как его губ коснулись пересохшие губы.

— Не открывай, — повторял Северус, когда его пальцы пробрались под свитер Гарри и потянули его вверх. — Не открывай…

— Я даже не успел помыться, — смущенно прошептал Гарри.

— Да… — жадно втягивая запах, полусдавленным голосом подтвердил Северус. — И колени в кровь расцарапаны. Сейчас исправим.

Гарри ощутил легкий толчок и оказался распростертым на матрасе, брюки и футболка испарились. От рук Северуса исходило легкое тепло, он водил руками в дюйме от его кожи, рвано дыша и то и дело умоляя его не смотреть. Очевидно, он творил какое-то незнакомое очищающее, от которого кровь приливала к коже. Оно легко прокатилось по груди, животу, разбитым коленям, пробралось под резинку трусов и приятно коснулось пальцев ног.

— Перевернись, — тяжело дыша, попросил Северус, и Гарри подчинился, подставив спину волшебным прикосновениям, от которых хотелось сладко вытягиваться всем телом. И когда Северус наконец-то несмело коснулся пальцами его голого плеча, Гарри застонал, перевернулся и потянулся к нему.

— Лежи смирно. Мазь еще не впиталась.

Гарри хотел было возразить, но тут пальцы поползли от подбородка ниже, по шее и груди. Это были те же знакомые робкие касания, словно Гарри никуда не исчезал из этой постели. Не те, что Северус выставлял напоказ, когда они играли в инкуба и хозяина, а точно такие, какие они делили только на двоих под цветным пологом, когда Гарри жадно набрасывался, стремясь потереться, зацеловать, прижаться крепче, сливая два тела в одно, а Северус осторожно поглаживал его, словно боялся потерять голову, сорваться в пропасть и причинить боль. Гарри помнил, как Северус опускал ресницы, пристально следя за постанывающим и выгибающимся от наслаждения Гарри. Он был готов поклясться, что стоит ему открыть глаза, и он увидит такой же внимательный, горящий страстью взгляд.

«Он боится! — вдруг осенило Гарри. — До чертиков боится меня коснуться. И боится, что я увижу его страх».

Малейшее движение — легкое постукивание пальца по напряженному соску, влажное скольжение губ к сгибу локтя, едва ощутимое колебание воздуха над обнаженным животом — всё отдавалось сладким туманом в голове, заставляло сердце сжиматься, переворачивало любые часы и календари. Северус медлил, целуя его шею, поглаживая плечи, перебирая пальцами волосы.

— Я же не стеклянный, — прошептал Гарри, — и не железный. Иди ко мне!

Его сердце билось так сильно, что казалось, кровать дрожала в такт этим ударам. Гарри на всякий случай вытер ладони о простыню, притянул голову Северуса, прихватил зубами нижнюю губу и резко обвил ногами его бедра.

— Не открывай, не открывай, — шептал тот как заклинание.

Гарри не в силах был сопротивляться. Как бы ему ни хотелось увидеть Северуса в этот момент, он только крепче сжал веки, чувствуя, как полунапряженный член прикоснулся к его животу.

— Ты помнишь, — зашептал Гарри, извиваясь от того, что пальцы Северуса нежно поглаживали подмышки, — помнишь, как брал их одной рукой? Мне всегда нравилось вместе. Сделай так, пожалуйста.

Северус не ответил ни да ни нет. Он прохрипел: «Гарри…» так, как будто все эти годы не позволял себе произнести его имя и теперь оно вырвалось из самых глубин памяти. Он на миг отстранился, только для того, чтобы сжать оба члена скользкой ладонью, двигаясь плавно и нежно, распаляя желание, а не приближая финал.

— Не открывай…

Гарри слышал горячее дыхание над ухом, чувствовал, как костяшки пальцев задевают живот, целовал напряженные мышцы руки у своего плеча. И вдыхал непривычный запах возбуждения — терпкий, дурманящий, приправленный знакомой ноткой лаванды, и пытался вскинуть бедра навстречу, чтобы острее почувствовать прикосновение, вжаться сильнее, быстрее, резче, до самого конца. Северус глухо зарычал и, разжав ладонь, накинулся на его губы, целуя жадно, настойчиво, скользя языком по языку так же, как только что скользил членом по члену.

— Что-то не так? — едва удалось сказать хоть слово, выдавил Гарри.

— Всё так… всё… не открывай… Ты стал таким… — шептал Снейп между поцелуями, — таким…

Его голос дрожал в почти безумном экстазе, и Гарри подумал, что впервые в жизни Северус Снейп не может подобрать слов и вместо этого гладит его грудь, зарывается носом в треугольник волос в паху и проводит пальцами по внутренней стороне бедер.

Северус скользил языком вдоль шеи, вдоль ключиц, нежно прикасаясь губами к соскам, целуя кожу между ними.

— Не представляю, как я смог удержаться, — выдыхал он так тихо, словно его слова не были предназначены для ушей Гарри. — Как не набросился на тебя прямо там, в комнате для допросов? Как не впечатал в стену в камере?

— Потому что ты — это ты, Северус. Неужели не понимаешь? Ты всегда был таким.

В ответ он нежно коснулся головки члена Гарри, и слова превратились в стон. Гарри двинул бедрами и почувствовал, как раскрываются тонкие губы, впуская его. Северус вбирал жадно, словно пил большими глотками, и сам выдыхал так резко, будто это причиняло ему боль. Он терся горячим членом о ногу Гарри. Там, где голени были покрыты непривычной порослью волос. В какой-то момент Гарри показалось, что пальцы его ноги скользнули меж ягодиц, куда-то вглубь. Он замер, когда Северус вздрогнул и быстро отстранился.

— Я… прости… я не хотел… — оправдываясь, залепетал Гарри.

Северус вытянулся на нем, накрывая всем телом, сжимая их члены между животами.

— Ты точно не хотел? — шепнул он со смешком. — Я был бы не против.