— Северус!

— Что?

— Северус! Наконец-то!

Дорожка, усаженная колючим боярышником — не лучшее место для объятий. Северус, пожалуй, смутился от неожиданного порыва.

— Ты потрясающий, — Гарри продолжал зацеловывать узкое лицо, бледную шею под расстегнутым воротом. Даже фантастически неправильному носу досталась пара горячих и влажных прикосновений.

— Да стой же! — с трудом переводя дыхание, Северус отстранился. — Ты хочешь сказать, что я выгляжу, как я?

— Ну конечно! Стал бы я набрасываться на Блэка?

Северус фыркнул и недовольно пробормотал:

— Меньше двух суток… в расчетах ошибка. Нужно было пробовать не на жабе.

— Наверняка причина в заклинании Уизли, — поспешил успокоить Гарри. — В таком месте любая магия может потерять силу.

— Все равно как-то неправильно, — выдохнул Северус и потер совершенно снейповскими длинными пальцами излом совершенно снейповского носа.

— Там что-то впереди, смотри! Похоже на Гремучую иву!

Не такая уж и ива, но все-таки это было дерево. Толстый шершавый ствол преграждал выход из коридора. Гарри попытался сунуться между ним и длинными шипами изгороди, но тут же отлетел назад, подняв с дорожки тучку песка.

— Назовите свои имена! — послышалось откуда-то сверху, будто в длинные ветви был вставлен простой динамик.

— Назовите имена!

— Гарри Поттер!

— Северус Снейп!

«Динамик» вздохнул и настойчиво повторил:

— Назовите имена.

— Гарри — Джеймс— Поттер!

Сверху что-то одобрительно хрюкнуло, дерево, хлестнув ветвями по земле, словно переломившись несколько раз, поклонилось и исчезло. Гарри зажмурился: солнце, такое яркое, такое непривычное среди угрюмой зимы, бликами сверкало на стеклах очков, мешая рассмотреть круглую, идеально ровную поляну.

— Неужели мы провели здесь всю ночь?

— Где этот Эванс, когда он так нужен? — раздраженно бурчал Северус. — Я читал, но никак не могу вспомнить. Ерунда какая-то… древние обряды…

Он указал на каменную фигуру слева. Грубо обтесанный истукан заиграл радужными всполохами и шевельнул квадратной челюстью.

— В чем твоя сила? — послышался сверху рокочущий голос.

Вопрос прозвучал настойчиво и громко, болью отдаваясь в шраме. Гарри в смятении вскинул руку ко лбу. Такие ощущения всегда означали, что ничего хорошего точно не произойдет.

Северус недобро огрызнулся, глядя куда-то вверх:

— Кто хочет узнать?

— В чем твоя сила?

Спорить с говорящим обломком скалы казалось делом бесполезным. Они переглянулись и слаженно кивнули.

— Один умный человек… — заикаясь, начал Гарри

— В чем сила?

— Любовь, любовь, — поспешил ответить он. — Но это не я говорю, другие. Я не знаю.

Похоже, странную статую удовлетворил ответ: радужное сияние задрожало и вспыхнуло.

— В чем твоя сила? — повторил голос.

Несомненно, вопрос предназначался Северусу.

— Разум, — быстро ответил он, не отрывая взгляда от изумрудной травы под ногами.

Если бы камни умели смеяться, то выглядело бы это именно так: легкая рябь и паутинка трещин, прорезающих серую глыбу. Едва осколки истукана коснулись земли, как рядом зашевелился, оживая, неприметный холм, поросший мхом и белыми цветами. Он рос, увеличивался, грозя занять всю поляну, до тех пор, пока из глубины не послышался низкий голос.

— В чем твоя слабость?

Гарри пришлось задуматься, поэтому Северус выпалил первым:

— Дурацкое чувство долга. Как будто я вечно должен за что-то расплачиваться.

В награду за ответ он получил странный алый цветок, распустившийся среди высокой травы у подножья холма.

— Сначала делаю, а потом думаю, — произнес Гарри. — Все так говорят, даже он.

Второй цветок выпростал широкие лепестки из мха. Холм с облегчением вздохнул и сравнялся с поляной.

— У меня шрам горит, — удрученно пожаловался Гарри.

— Мне тоже не прохладно, — кивнул Северус в сторону огненного столба, взметнувшегося рядом.

— Твой самый большой страх? — послышалось из пламени.

— Он ждет ответа?

— К сожалению, — Северус глубоко задумался.

Гарри тоже медлил. Не потому, что не знал, что сказать. Страхов у него было хоть отбавляй: ночные кошмары, реальные враги, очередное возрождение Волдеморта, дементоры, пытки, предательство…

— Смерть, — выдохнул Гарри. — Чужая смерть, когда ничего не можешь поделать.

И он услышал, как Северус тихо шепнул прямо в огонь:

— Быть ненужным.

Два гибких язычка пламени согласно лизнули их пальцы. Оба дернулись, потирая едва заметный след ожога, но огненный столб уже исчез, освобождая место легкому ветерку. Ветерок превратился в воронку смерча, подхватывая с земли камни и пучки травы, чтобы играючи швырнуть их в солнечное небо.

— Что ты хранишь в тайне? — требовательно обрушилось сверху.

Никто не торопился нарушить молчание. Северус упрямо сжал губы и крепче вцепился в руку Гарри.

— Мы точно должны отвечать?

— Иначе не выбраться, — в голосе Северуса сквозили печаль и покорность.

— Давай вместе, — предложил Гарри, — и зажмем уши, чтобы не слышать друг друга. Я не хочу знать…

Северус кивнул, поворачиваясь навстречу ветру.

— Считаем до трех и говорим, — скомандовал Гарри, наглухо затыкая уши пальцами.

— Я, кажется, люблю его!

— Я хотел бы остаться здесь, но не могу. Я должен вернуться.

Ураган обернулся легким бризом, но Северус не торопился отнимать ладони от ушей, вмиг побледнев, словно от удара.

— Чертов слизеринец, — проорал Гарри в наступившей тишине, — ты всё слышал!

— Нет, нет… — слишком поспешно ответил Северус, убирая прядь с лица. — Волосы в глаз попали. Смотри, справа.

Из-под земли забил высокий ключ, рассыпая по сторонам мелкие капли. Влага оседала на коже, успокаивая боль, даря облегчение.

— Твой самый большой грех? — потребовал ответа звенящий женский голос.

— Разве не очевидно? — фыркнул, едва сдерживая злость, Северус. — В умных книжках это называется содомия.

— Я лгу, — Гарри тоже не потребовалось много времени на раздумья. — Не должен, но иначе никак.

Один из ответов точно не пришелся по вкусу бьющему ключу. Вопрос повторился.

— Ложь, — еще раз уверенно произнес Гарри, потому что не мог представить себе ничего другого. Разве желание заехать стулом в голову дяди или необходимость убить врага, пока он не убил тебя, могут считаться грехом?

Северус молчал. Ключ обернулся бурным водопадом, потоком низвергаясь сверху. Лужа под ногами превратилась в озерцо, затем в небольшое море, грозя затопить всю поляну.

— Отвечай! — Гарри дернул его за рукав. — Немедленно отвечай! Хочешь, я опять заткну уши?

— Мне нравится причинять боль! — истерически выкрикнул Северус.

Поток схлынул, оставляя вокруг влажную грязь, Северус осел в мокрую траву и закрыл руками лицо.

— Ты не сказал ничего такого, чего я не знал о тебе, — поспешил уверить его Гарри.

Он изо всех сил пытался утешить Северуса, и ему казалось, что лучше всяких слов — объятия и легкие прикосновения губ к сомкнутым ладоням. Стоило лишь осторожно отвести от лица тонкие пряди, а кончиком языка отыскать нежную впадинку между пальцами, как Северус рвано вздохнул и развел судорожно сжатые руки. Поцелуй вышел долгим, нежным, вовсе не страстным, а щемяще-безнадежным, словно им предстояло расстаться здесь и сейчас.

Едва лишь губы разомкнулись, они со стоном отпрянули друг от друга, с удивленным вскриком закатывая рукава. На левых предплечьях красовался широкий ожог — сплетенная хитрым узлом причудливая вязь.

Сверху загромыхало:

— Вы уходите с чистыми сердцами и принадлежите друг другу с открытыми душами. Что было предназначено — сбылось.

В ушах у Гарри отчетливо зазвучал ехидный смешок Волдеморта.

— Чтоб ему пусто было! Место предназначения. Вот куда твой Уизли отправил нас.

Пространство вокруг них сжималось, затягивая в жернова перемещения, и Гарри не расслышал, как Северус выплевывает остаток ругательства.