– Нет, вот думаю, – удивился Вилен способности профессора проникать в чужие мысли.

– Ко мне завтра должен заехать по делу мой ученик, он руководит отделом на даче Бенуа. Все думают, что это дача того Бенуа, который «Мир искусства», а это дача его брата – архитектора Бенуа, мне это рассказал, мой знакомый профессор Бенуа, он сейчас пишет историю их клана. Кто ее издаст? Там же сплошные эмигранты? Да, так вот мой ученик работает по нашей тематике, и ему нужен молодой специалист, знакомый с тематикой не понаслышке.

У Вилена голова пошла кругом. Какая тематика, какой Бенуа? Не знал Вилен никакой тематики, а просто тупо сдавал экзамены, контрольные и курсовые и добрался до диплома. Да и с Бенуа «Мира искусства» был знаком весьма поверхностно, не говоря о его родственнике архитекторе.

– Они вам дадут тему, вы по ней защитите диплом и продолжите над ней работать у них в отделе.

Вилен не знал, радоваться ему или огорчаться. Никогда он не замечал особого к себе внимания со стороны завкафедрой. Если бы не Манойлов, Вилен никогда не узнал, что существует такое конструкторское бюро при знаменитом техническом институте, куда берут в основном тех, кому не хватило мест в аспирантуре, и только по рекомендациям. Почему выбор Владимира Евстафьевича пал на Вилена, он так и не узнал.

На следующий день в кабинете у Манойлова Вилен увидел молодого жизнерадостного парня, решил, что они ровесники, и фамильярно спросил:

– У вас все такие?

– Какие? – спросил парень.

– Очень молодые и веселые.

– Познакомьтесь, это кандидат технических наук Синяев Владимир Иванович, – сказал Манойлов.

Вилен с ужасом понял, что ученики у ученых бывают разные, и не все они студенты.

– Приезжай завтра ко мне, я введу тебя в курс дела, – сказал Синяев, и Вилен понял, что на сегодняшний день знакомство окончено.

На следующий день Вилен нашел Владимира Ивановича, правда, не на даче Бенуа, но тоже в двухэтажном деревянном бараке.

Владимир Иванович руководил отделом, который занимал первый этаж барака. В отделе работали 30 человек, и они действительно занимались космической тематикой, а точнее, разрабатывали системы безопасности космических кораблей.

Космические корабли и ракеты Вилен видел только в фильме «Укрощение огня» и в павильоне «Космос» на Выставке достижений народного хозяйства. Теперь ему предлагалось в этом деле поучаствовать. Оказалось, что один аппарат под названием «Дюза», разработанный в отделе, стоит на всех кораблях «Союз» и измеряет их негерметичность. Если бы атмосферное давление в корабле стало ниже критического, прибор должен был просигнализировать.

Правда, такое, слава богу, случилось всего один раз, летом 1975 года, когда корабли «Союз» и «Аполлон» зацепились друг за друга и американские астронавты пожаловали в гости к советским космонавтам. Давления в советском и американском кораблях, как и советская и американская жизнь, были разные, и прибор «Дюза», чтобы он не среагировал на эту разность, на время визита надо было выключить, но, видимо, из-за важности события, выключить ее забыли, и сирена, которую включила «Дюза», радостно приветствовала гостей и немножко всех напугала, за что Синяев Владимир Иванович и начальник – главный конструктор ОКБ получили ордена, а некоторые сотрудники денежные премии.

Благодаря «Дюзе» на отдел посыпались многочисленные заказы из центрального космического управления, в том числе появилось пожелание повысить точность работы «Дюзы».

В отделе работали не только инженеры-разработчики, но и один кандидат физ. – мат. наук, подводивший теоретическую базу под железки, придумываемые инженерами. И когда он начал считать, как увеличить точность работы «Дюзы», понял, что рядом с «Дюзой» надо ставить еще один прибор для измерения среднеобъемной температуры замкнутого пространства космического корабля. Все инженеры были заняты своими темами и приборами, и за новый прибор никто не хотел браться.

Дипломник Хорошокин подвернулся как раз вовремя. Ему был назначен руководитель – старший инженер Боря, который попытался ввести Вилена в курс дела.

Всего дела Вилен не понял, но понял главное: должен быть сделан прибор, измеряющий температуру с точностью до тысячной градуса. Если Вилен такой прибор сделает, то устранит погрешность, мешающую «Дюзе» измерять утечку воздуха из корабля. Измерить температуру с такой точностью мог только, как ни странно, кварцевый датчик. Обычно кварцы применялись в изделиях, где необходима была высочайшая стабильность волн и колебаний. Отсюда кварцевые часы, кварцевые генераторы и т. д. Но оказалось, что, если сделать срез кристалла кварца под определенным углом, частота его колебаний начинала линейно и очень точно зависеть от окружающей температуры.

Такие срезы на кварцах делали в Москве, в одном из «почтовых ящиков». Нужно было поехать в Москву и уговорить «почтовый ящик» изготовить кварцы вне очереди. Вилен поехал и уговорил. За что был взят на заметку начальником отдела снабжения ОКБ.

Впервые Вилен увидел высокие заборы и двери, настоящих часовых и огромные кабинеты, и огромных начальников в костюмах и галстуках. Огромные начальники оказались маленькими пешками и последовательно послали его к коммерческому директору.

– Чего они тебя прислали, – возмутился хозяин действительно огромного кабинета. – У нас план, оставляй заявку, к концу года изготовим.

– Жаль, значит, к диплому не успею, – промычал Вилен и собрался уходить.

– К какому диплому? – удивился начальник.

– Защита у меня весной, хотел макет прибора изготовить.

– Макет? А я думал… Ну для макета мы что-нибудь придумаем.

– Слушай, – сказал кому-то по телефону большой начальник, – тут у меня студент из северной столицы, нарежь ему пяток температурных, без приемки, он сейчас к тебе придет.

– Давай пропуск, поставлю штамп, а то тебя в цех не пустят.

По пути к цеху Вилена проверили еще на двух постах охраны. Пока начальник цеха угощал Вилена чаем и расспрашивал про погоду в большом и красивом городе, кварцы изготовили и проверили в ОТК. Можно было начинать делать макет.

Принцип был ясен. Нужно было изготовить два кварцевых генератора, один с кварцем температурным, другой с обычным стабильным, вычесть частоту одного из частоты другого и разницу отградуировать в градусах.

Неясно было, как генераторы изготовить. В институте конструировать высокочастотные генераторы обучали на радиотехническом факультете, поэтому в радиотехнических тонкостях Вилен разбирался весьма поверхностно. Вскоре стало понятно, что его руководитель Боря тоже знаком с этим предметом в общих чертах.

– Надо звать Вадима, – сказал Боря.

Вадим появился на следующий день. Потом, когда уже Вилен работал в отделе молодым специалистом, он понял структуру работы отдела. Весь состав отдела занимался разработкой приборов для измерений всевозможных физических процессов замкнутого пространства космического корабля. Но сколько бы состав ни работал, появиться на свет приборы не могли без двух людей – кандидата физ. – мат. наук и Вадима, который работал совсем в другом институте. Приглашенный Вадим доводил до ума электронику всех приборов, придуманных в отделе.

– Ну что там у вас? – спросил Вадим Борю с Виленом, взял листок и начал рисовать схему. Вскоре схема со всеми типами транзисторов, величинами резисторов, конденсаторов и других составляющих была нарисована.

– Мне же диплом защищать, – испугался Вилен, – как же я расчет покажу?

– Ты сначала собери с кварцем на макете и посмотри на частотомере, уходит ли частота от температуры, а учебник я тебе подскажу.

И Вилен пошел на склад получать комплектующие. Через неделю макет был собран, но частота не то что не уходила, она и не приходила.

Пришел Вадим, подергал пинцетом ножки транзисторов и резисторов, удивленно посмотрел на Вилена и задумался, потом попросил другой кварц и мгновенно припаял его вместо старого. На частотомере появились прыгающие цифры.

– Да кипяток этим кварцем не померишь, а мою температуру можно. Ты кварц паяльником сжег, – сказал Вадим и взялся за кварц двумя пальцами. Цифры на частотомере успокоились, и величина частоты медленно стала расти, потом успокоилась и только в последних двух цифрах менялась то вниз, то вверх. – Вот тебе 36 и 6 и 6 в периоде, – сказал Вадим. Можно градуировать.