Судя по озадаченным лицам Ярхе и Турна, они тоже не понимали, что насторожило их предводителя. Однако, когда Саттаро приказал немного вернуться назад и объехать подозрительные скалы стороной, все согласились, хотя это грозило потерей времени. Бывший раб видел больше них троих вместе взятых, а попасть в очередную передрягу вроде вчерашней ни у кого желания не было.

Эртанд собирался прочитать молитву Илю, чтобы Создатель отвел от них опасность, но заканчивать стало лень уже на первых словах. Маг так вымотался, что едва держался в седле. Пару последних часов он зачаровывал стрелы и потратил на это все оставшиеся силы, которых и без того было варх наплакал. Свое состояние Эртанд определял как близкое к помешательству. Что-то вроде того, как он, переработав в обители, первый раз во всей красе увидел наты. Поняв, что хватит колдовать над оружием, иначе он упадет в обморок посреди дороги, Эртанд стал наблюдать за натами огня, которые наводняли всю Эстараду.

Маг лишь теперь сообразил, что за странное ощущение преследовало его в минувшие дни. В горах почти не было привычных натов ветра — слабое их подобие. Зато наты огня в буквальном смысле присутствовали везде: вились в воздухе, поднимались из-под земли. Ясно, почему эти земли прозвали Огненными.

Когда он особенно увлекся созерцанием закручивающихся символов, Турн потыкал его в плечо и встревоженно поинтересовался, все ли с ним в порядке. Если испугался даже этот задира, наверное, видок у него был еще тот.

Саттаро выглядел немногим лучше. Символ забвения на дороге высосал у него слишком много сил. Пока не сели на гармов, он еще бодрился, но стоило принять сидячую позу, как усталость доконала и его. Бывший раб горбился в седле и время от времени клонился к шее гарма так, что пепельные волосы касались чешуи. Опомнившись, он выпрямлялся, но было заметно, что это дается ему с трудом. Многие его наты походили на тканые ленты с обтрепанными кистями и узлы, которые никак не могут связаться между собой в цельное кружево. «Истощение» – один из новых иероглифов, которые Эртанд узнал за время после побега из обители.

Турн с Ярхе держались неплохо, но это все равно были далеко не лучшие условия для смертельной схватки. Поэтому никто слова поперек не проронил и во второй раз, когда их предводитель, помедлив немного на повороте, тронул вожжи и вместо новой дороги развернул ящера туда, откуда отряд и пришел.

— Схемой готов поклясться, что там засада, – пробормотал Саттаро.

— Думаешь, это на нас? — поразился Эртанд. — Откуда они могли знать, как мы поедем? Я еще понимаю, как мы наткнулись на Кинеду, или Мерду, как там ее… Она сама призналась, что их дозорные есть на всех дорогах в Шердаар. Но тут?

Турн, как и всегда, фыркнул.

— А еще тинатом называется. Больно мало ты знаешь о магии.

— Я в отличие от тебя хотя бы умею колдовать, — огрызнулся Эртанд.

– Тихо, – оборвал Саттаро. Он провел пальцами по шее гарма и склонил голову, всматриваясь во что-то неведомое. – Хетта там засела или разбойники поджидают караван, а в здешних натах слишком много тревоги. Птицы разлетелись, ящерицы попрятались, как от угрозы.

Его мнение подтвердилось, когда Ярхе спешился, отошел чуть вперед и, почесывая подбородок, изучил почву.

— Свежих следов на земле многовато, -- он скривился и раздул широкие ноздри. – А караванов мы не видели, и на местных жителей непохоже.

Эртанд удивленно склонился над дорогой. Он едва мог разобрать, где на каменистой почве следы тяжелых гармов, куда уж до легких человеческих отпечатков. И это с тинатским зрением. Ну и глазищи у шерда!

Мысль, что если бы он тоже провел полжизни в бегах, то читал бы книгу природы ничуть не хуже, пришла к нему с запозданием. Земля – последнее, что приходило в голову разглядывать в обители с ее внушительной библиотекой.

– Ты говорил, нас не будут тут ждать, – напомнил Эртанд Саттаро.

– Если Хетта с Птицей были рядом, а Глаза Гор предупредил их, как мы пойдем, они могли нас опередить, – неохотно сказал тот и проворчал себе под нос: – Проклятье, ненавижу горы. Тут слишком маленький выбор дорог.

– И Глаза Гор, этот выродок, знает их лучше нас, – добавил Турн. – Он проводил нас как-то по сети подземных пещер, которая пронизывает Эстараду. Но там даже Иль ногу сломит. Без Глаз Гор соваться без толку.

– Да что он вообще такое? Вас послушать, он сам Урд во плоти, – Эртанд передернул плечами. – С такими же божественными возможностями.

– Эта ваша религия… – Саттаро поморщился. – Если Урд и существовал, то он вряд ли отличался от Глаз Гор или Гласа Города. Их обоих и еще нескольких конструктов создал Айгар Безумец со своими учениками.

– Кон… что?

– Конструкты. Что-то вроде стражей. Человеческие наты соединены в них с натами местности, которую конструкты должны были охранять. Глас Города предупреждал вождей беглецов, основавших небольшое поселение в долине, о незваных гостях, передавал секретные разговоры, искал предателей в их собственных рядах. Глаза Гор следил за передвижениями вражеских солдат, помогал охотиться. Наверняка и Урд с Илем были одними из конструктов, пока не превратились в легенды, а потом в богов, – Саттаро пожал плечами. – Люди не умеют выдумывать ничего своего, только повторяют старое. В лучшем случае в новой форме.

Эртанд смотрел на Саттаро, не находя слов, до тех пор пока молодого мага не хлопнул по спине ухмыляющийся Турн.

– Рот прикрой. Муха залетит.

– И кому теперь молиться?

– Мадраго решил, что будет молиться Схеме, – ответил Саттаро. – Я посоветовал бы тебе молиться себе самому. Обычно это единственный человек, на которого ты можешь положиться. Ну, кроме меня, – усмехнулся он. – Слезайте с гармов. Может быть, чутье меня подводит, но лучше я наложу на нас защиту, чем мы встретим врагов неподготовленными.

Турн соскочил с ящера первым.

– Да брось. Чутье тебя еще никогда не подводило.

Прозвучало это отнюдь не ободряюще.

Умом Эртанд понимал, что должен бы бояться. Но то ли он слишком устал, то ли страх наконец достиг границ, потому что маг был способен лишь тупо наблюдать за тем, как Саттаро найденной в поклаже тушью рисует наты на себе, а потом на спутниках. От ломаных черных линий, искривлявших знакомые иероглифы товарищей, болели глаза.

Привычный мир разбился вдребезги. Не прямо сейчас – это началось еще с обители, со смерти Улланда. У стихий есть наты, богов нет, знаменитый в Тамин-Арване шут – какой-то конструкт, люди, не подозревая о том, подчиняются неведомым правилам Схемы… Да и что такое эта Схема – всего лишь нат континента или нечто большее? Может быть, и звезды на небе тоже движутся по ее повелению?

В сущности, Эртанду было плевать.

Он прислонился к гарму, ожидая, когда очередь дойдет до него. Хранители оживали с каждой наложенной линией. Выпрямился со вздохом Саттаро, приосанился кареглазый Ярхе. Саттаро делал то, о чем рассказывал сегодня утром, – изменял. Прямо на глазах иссякшие водопады превращались в бьющие энергией фонтаны.

Хранители заранее, еще несколько дней назад, зачаровали одежду, сегодня добавили шердские накидки, пропитанные от огня, а теперь и подправили свои наты. Отряд выбрался из стычки на постоялом дворе, сейчас выстоит и подавно.

Одна беда – изменение натов происходило слишком медленно. Саттаро хмурился, постоянно оглядывался, как будто что-то чувствуя, и работу это не ускоряло. А Эртанд шел в очереди последним. Он даже с гарма пока не стал слезать – сидеть легче, чем ждать стоя.

От нетерпения промелькнула мысль, что он мог бы и сам нанести на себя нужные символы. После первого же взгляда внутрь себя заблуждение развеялось: разобраться в натах еще можно было, но ухватить вечно переменчивые линии «за хвост», «вписать» их в другой рисунок казалось невозможным. Столько узлов, столько переплетений, что все завертелось перед глазами. Боясь потерять сознание, Эртанд зажмурил веки.

– Здравствуй, Саттаро, – раздался на дороге незнакомый голос.