– Без них никак?

– Нет, – девушка решительно качнула головой и не рассчитала усилие, ее локоть соскользнул с бедра, и она неуклюже завалилась на бок. – Я могу сделать плохое с кем—нибудь, ну или с собой. Уж лучше второе, если бы я могла выбирать.

Марк подумал, что она все же забыла, что он ее босс, потому что сообщала не лучшие анкетные данные. И его злость утихла.

– Лучше первое, это называется держать удар.

К нему пришла мысль, что первый вариант выкопает могилу неподалеку брату, а второй – ему самому.

– Зачем? – отозвалась девушка.

– Что зачем?

– Зачем держать удар? Какой в этом смысл? – Алиса нервным движением подняла руку и взмахом очертила местность вокруг. – Чтобы хоронить других, а самому умереть последним? Мне такой выигрыш не нужен, это больше похоже на проклятие.

– Значит я проклят.

– Ты точно потерян, – она мягко усмехнулась и опустила руку, коснувшись ладони Марка. – Чувствуешь?

– Нет.

– Правильно, я тоже не знаю, куда идти. Хотя ты одну дорогу заучил, уже что—то.

Она намекала на дорогу на кладбище, и Марк опустил голову. Захотелось расхохотаться, и в то же время болезненно кольнуло в груди, словно задели старую рану, о которой он успел позабыть.

– Ты странная, – признался он, медленно выдохнув застрявший в горле смех.

– Это таблетки, сама я скучная и проблемная. Я, например, долго не могла придумать себе хобби, знаешь что—нибудь специальное, не как у всех… Это чертовски сложно, мозг такая ленивая штука, выдает лишь то, что успел схватить извне, сам работать не хочет. Но я придумала, три дня убила.

Марк поднял голову и внимательно посмотрел на Алису, которая вдруг ожила. Девушка рождала слово за словом и буквально отпускала себя, позволяя живые интонации, то расплавленные искренней улыбкой, то, наоборот, скрученные детским возмущением. Марк за короткое мгновение узнал столько новых деталей, что не успевал их запоминать и осмысливать.

– Сколько тебе лет?

– Что? – девушка не ожидала столь резкого перескока и запуталась на мгновение. – Восемнадцать.

– Восемнадцать? – беспомощно повторил Марк и поднялся на ноги. – Вот черт… Рассказывай дальше.

– Тебе интересно?

– Да, очень, – Марк выдал насквозь фальшивую ноту и поэтому обернулся. – Что ты придумала?

– Я собираю последние монеты.

– То есть?

– Если в кошельке остается одна—единственная монетка, я ее откладываю в коллекцию. Так редко выходит, постоянно дают сдачу мелочью, а мухлевать нельзя, нужно, чтобы случайно получилось. Полез в кошелек, а там только одна монетка. Счастливая.

Алиса заулыбалась, будто поделилась лучшим открытием в своей жизни. И Марк ответил ей тем же, чтобы не чувствовать себя последним ублюдком, хотя это ощущение все равно подкрадывалось. Уверенно нащупывало его глотку… Чем больше девчонка говорила расслабленным голосом, а он в красках припоминал дерьмовую сцену в душевой, когда довольно резко прошелся по ней. И дело было не в ее возрасте, тут Марк, если не знал наверняка, то мог предположить за собой грехи, он крутился в бизнесе давно и не имел привычку спрашивать паспорта.

Дело было в том, что она говорила. И в ее улыбке, неиспорченной, живой.

– Много собрала? – спросил Марк.

– Я не буду делиться, – она уже открыто смеялась, выбрасывая ладони к лицу, чтобы хоть как—то спрятать свое веселье. – Один карман рюкзака набила до краев, теперь второй собираю… Карманы маленькие, но и монетки обычно остаются самые мелкие. Чаще всего десять копеек.

– Не помню, когда держал в руках мелочь.

– Я же сказала, что не буду делиться. Даже не надейся!

Алиса качнула головой и неожиданно осеклась. Вспомнила, где находится, после чего сгруппировалась, сцепив прочный замок из рук на груди, и стерла любой намек на радость с молодого лица.

– Может быть, уедем? – бросила она на пробу. – Теперь я замерзаю.

Марк же не мог отделаться от простой мысли, как можно так обманываться. Алиса была рослой, конечно, то стоило задуматься и все подростковые ужимки становились видны как на ладони. И угловатая она, потому что еще не сформировалась.

– Отсюда не уедешь, – произнес Марк хрипло и махнул рукой, показывая, что пора подниматься. – Я отвезу тебя домой… в клуб.

– Я нашла жилье. Отсюда далековато, но я могу сама, на попутках.

– И как ты его нашла?

– Через приятеля, он сказал, что я могу заплатить потом.

Марку чертовски не понравилась завязка ее истории. И захотелось посмотреть на доброго приятеля.

Алиса сказала, что знает короткую дорогу, и Марк согласился, хотя сразу сообразил, что она ошибается. Она путала улицы нового для себя города и перемешивала целые районы, игнорируя железобетонный факт, что они находятся на разных концах города. У нее была своя картина местности, которая очень походила на ее настроение – сплошные седативные вспышки.

– Ты адрес можешь назвать? – спросил Марк строго, вывернув на трассу.

– Там рядом парикмахерская «Елена».

– «Елена» значит, – Марк закивал головой, хотя захотелось застонать, но при этом он угадывал, что скорее веселится, чем злится. – А ларек шаурмы рядом есть? Тоже очень поможет.

– Ты голоден?

– Алис, ты серьезно?

– Нет, – и она засмеялась, довольная, что он попался, и потянулась к кнопке, чтобы приоткрыть окно. – Я не идио… не дура, как ты тогда сказал.

– Нашла, что запомнить, – выдохнул Марк. – Лучше бы адреса так припоминала. По твоим описаниям можно в область скататься, причем в соседнюю.

– Ты просто не понимаешь, я же объясняю…

– Стоп. Мы поедем к вокзалу другой дорогой, потому что твоей не существует, а уж оттуда ты попробуешь показать что—нибудь связное.

– Ладно, – она кивнула так, словно делала ему одолжение, – но мне завтра рано вставать.

– У тебя смена? Можешь опоздать.

– На час? – тут же уточнила Алиса.

– Тебе хватит?

Она закивала и не стала прятать счастливую улыбку, как будто он поднял ей зарплату в пять раз. Марку стало неловко, и он коротко кивнул и отвернулся, сосредоточившись на дороге. Та короткими перебежками ныряла от фонаря к фонарю, неустанно передавая эстафету, и радовала простором. Машин было совсем мало, а светофоры мигали желтыми разрешающими огоньками как на подбор.

– У меня вообще хорошая память, – неожиданно добавила Алиса, вернув разговор на пару реплик назад, – отличная даже. Но это касается только того, что я выучу специально. Как стихотворение, например, или легенду.

– Ты сейчас о работе на Ганса?

– О ней нельзя говорить.

Уже всё сказала. Марк почти не использовал «глухонемых» связных, которые не понимают, что происходит и могут сообщить лишь заученный текст, который вбили им в подкорку, Марк все же строил бизнес по—другому. С помощью четкой структуры звеньев, где на каждом уровне был свой доступ к информации, одни знали больше, другие меньше, третьи почти ничего, но, если кто—то говорил от его имени, то представлял себе картину и не шаблонным наброском.

Хотя Марк понимал логику парней Ганса, смотря на Алису. Глупая и наивная девица, которая выглядит старше своих лет и которая, если поверить про стихотворение, имеет способность запоминать тонны информации, не путая детали. Отличное умение в правильных руках… А еще она неустроенная и никому не нужная, так что чистый праздник для подпольного хэдхантера готов. Марк следом предположил, что у нее вряд ли найдутся родные, а, если найдутся, то тем давно плевать, а значит нет ни зацепок, ни корней. Перекати—поле, как есть.

– Работа в Пиранье мне больше нравится. Дни похожи и на одном месте, это успокаивает… И потом можно брать косметику, мне девочки разрешают, только подшучивают постоянно.

– И никто не обижает?

– Нет.

Качнула головой и вновь отвернулась к окну. Врет.

Их молчаливая идиллия рассыпалась у проклятого вокзала, который огромной коробкой из стеклоблоков придавливал железнодорожные пути. Марк в третий раз перестроился, огибая современное здание с подсвеченным ярким светом электронным табло, пытаясь найти нужный поворот. Путь от вокзала грозился занять больше времени, чем до него, потому что ничего в описаниях Алисы не поменялось. Сумбур и противоречащие посылы.