Будь, что будет. Франклин цеплялся за невидимый образ.

Через месяц от Тобиаса пришёл ответ. Короткий и довольно насмешливый. И переписка продолжилась. Франклин писал про учёбу, про соседей-придурков, про то, что так и не собрал рок-группу. Тобиас отвечал письмами, где рассказывал про учителей, про музыку, про всё что угодно, намного больше, чем когда-либо говорил словами. Иногда его письма больше напоминали пространные философствования, и Франклин не всегда мог понять о чём, потому что Тобиас, начиная писать про одно, заканчивал совсем другим. И Франклину было тревожно от этих писем. Перечитывая их по вечерам, он смотрел на тонкие строчки с жёсткими b, p, S, l и видел нотные листы и тонкие скрипичные струны на чьём-то горле.

А в конце учебного года, когда до летних каникул оставался какой-то месяц, от Тобиаса пришло последнее послание — фотография огромной, но пустой сцены. Больше в конверте ничего не было. И остальные письма так и остались без ответа.

Все каникулы Франклин пытался найти Тобиаса. Но миссис Бадж куда-то уехала, и никто из соседей не знал куда, поэтому Франклин отправился в Бостон. Пришлось устроить целое расследование. В общаге консерватории однокашники Тобиаса говорили, что он был одним из лучших учеников.

— Преподы были от него в восторге, — говорил один полноватый паренёк с огромным футляром для виолончели. — Ссали кипятком от его игры. Он и правда умопомрачительно играл. Но однокурсники его не любили. Не то, чтобы завидовали. Хотя, конечно, завидовали. Но он вообще был… не очень приятный тип. У меня до сих пор от него мурашки по коже.

— А куда он пропал? Никто не знает?

— Нет. Я же говорил. Друзей у него не было. Он правда повздорил с кем-то, но так… А перед итоговыми экзаменами просто собрал вещи и съехал.

След обрывался.

Скрипач пропал, как будто стал призраком, как Боб, как будто его никогда не существовало.

========== Часть 10 ==========

Древние художники представили Эроса верхом на льве. Таким образом, они показали, что чувства могут укротить любое существо независимо от того, насколько оно жестоко.

(Mitru, 1996, vol. I, p.179).

Прошло пятнадцать лет…

Франклин шёл на стоянку. Если бы он приехал пораньше, то смог бы оставить машину и поближе, но сегодня был аншлаг, так что пришлось парковаться аж за целый квартал от театра.

Было уже поздно, но Франклин не торопился. По крайней мере, отец всегда советовал больше ходить пешком, и когда Франклин об этом вспоминал, то этому совету старался следовать. Да и улица была освещённой и людной, и, несмотря на середину осени, было вполне тёпло.

Всё равно одному было возвращаться не так здорово. Особенно в свете того, что на спектакль Франклин приехал с другом, с которым познакомился недавно на выставке в картинной галерее. Франклину казалось, что они неплохо подружились, но сразу после сеанса Андрэас отошёл в туалет и пропал. Франклин долго ждал его в холле, потом отправился на поиски и только потом додумался позвонить, но Андрэас сбросил все три звонка. Не сказать, чтобы Франклин очень удивился его исчезновению. Новые друзья частенько со временем начинали его избегать. Но вот огорчать это не переставало. Зато будет о чём рассказать своему психоаналитику на следующей неделе.

«Может, он подумал, что это свидание? — мысленно рассуждал Франклин, разглядывая витрины и вывески. — Но мне просто нравилось с ним говорить. Он так много знал о периоде Чинквеченто…»

Но всё же… Было немного жаль, что интересные знакомства так быстро заканчивались. А ещё мама всё не теряла надежду, что он женится. И может, попадись ему девушка, хоть чуточку похожая на неё, он бы наверняка это сделал, но девушки до сих пор заставляли его робеть и вспоминать о веренице неудачных взаимодействий. Он, конечно же, понимал, что это глупо и уже тысячи раз пройдено на сеансах, но ничего поделать с собой не мог.

Единственное, что не повергало Франклина в полные пучины отчаяния — то, что у него ещё оставалась пара друзей, которые не забывали приглашать его на вечеринки и званые ужины. Формальность, но приятно. Просто как у всех взрослых состоятельных людей, у них было мало свободного времени, чтобы отвечать на все его приглашения. Из-за работы Франклин и сам не всегда мог вырваться на интересующие его концерты.

Было забавно вспоминать, как раньше он не понимал, почему в театры люди всегда приходят парами или даже небольшими компаниями, чтобы потом два часа молча смотреть на сцену. А потом его в самое сердце поразил Фигаро, а поделиться своим восторгом оказалось не с кем. И, выходя из оперного театра, он улыбался, как дурак, а всё внутри бушевало от эмоций. Ужасное ощущение. Сродни онанизму.

Сейчас, несмотря на бегство приятеля, Франклин тоже испытывал некоторое воодушевление, окутанный волшебными звуками оркестра и сопрано оперной дивы. Чем дальше он уходил от театра, тем скромнее становились вывески. На глаза попалась музыкальная лавка с чудным названием. Казалось странным, что он не видел её раньше. С другой стороны, раньше не приходилось так далеко оставлять машину…

Франклин и сам не понял, как оказался внутри. Как будто пришёл на неслышную мелодию дудочника. В магазине оказалось тихо и безлюдно. На стенах и стеллажах были разложены изящные скрипки, альты и виолончели, громоздкие контрабасы, лютни, гитары и даже пара литавр. Франклину всегда больше нравились скрипки. Он как раз разглядывал одну такую — классическую, тёмного дерева — и настолько засмотрелся, что не заметил, как сзади кто-то неслышно подкрался и накинул на горло тонкую струну.

— На двери же висела табличка «Закрыто», — устало вздохнули над ухом.

Это был его голос. Его интонация. Определённо его руки держали струну. Глаза Франклина расширились, а горло резко сдавило.

— Т… то… обиа… Тобиас, — прохрипел Франклин, пока ещё мог что-то исторгнуть на выдохе.

Едва ли он надеялся, что Тобиас ослабит хватку, если узнает его.

— Франклин? — струна исчезла, а сильная рука удержала за плечо, когда Франклин чуть не упал. — Что ты здесь делаешь?

Перед глазами ещё расползались чёрные пятна, а ноги не держали, но Франклин во все глаза смотрел на Тобиаса, чтобы убедиться, что не сошёл с ума и не спутал Скрипача с каким-нибудь другим маньяком-душителем.

Тобиас со временем почти не изменился. Такой же опасный. Нет, ещё опаснее. Крепче и шире в плечах. Он был старомодно одет, в светлые брюки и забрызганный чем-то тёмным жилет. Рукава белой рубашки были закатаны до локтей, как будто его оторвали от сложной и довольно грязной работы.

— Я-я… я просто зашёл в магазин. Я не… я не знал, что встречу тебя. Это твой магазин? Я так рад за тебя! Я так рад тебя ви-видеть… Зачем ты напал на меня?

Тобиас с опаской глянул на дверь, что вела во внутренние помещения магазина и, схватив с вешалки плащ, потянул незваного гостя за собой. Франклин был настолько огорошен, что совершенно не сопротивлялся.

«Почему Тобиас так отреагировал на обычного посетителя? Это ведь неосмотрительно, так встречать потенциальных покупателей. Так можно ничего не продать».