– Не у всех, – честно признался Андрюха, пытаясь сообразить, отчего это мурашки побежали по спине и животу. Разговор складывался подозрительно откровенный.
– В каком ухе звенит? – неожиданно спросила Настя.
Сделав шаг вперёд, она оказалась лицом к лицу с Андрюхой. Непереносимо близко.
– Угада… – голос её сорвался. – Угадаешь? – сглотнув, прошептала она.
Андрюха тронул розовое, прохладное ухо.
– В этом?
Руке было щекотно. Пряди белокурых волос казались почти невесомыми.
– Нет, сегодня звенит здесь!
Потянувшись, Настя взяла вторую, свободную руку Андрея, и вполне бесцеремонно – Андрюха обомлел! – переправила её к себе на шею, и выше, к затылку, в глубины кудрявой шевелюры.
– Что же ты? – строго спросила она и топнула ногой.
Ткнувшись губами в её щеку, Андрюха замер на какое-то время в изумлении оттого, что не знает, как поступить дальше.
– Дурак… – отстранившись, прошептала Настя. Глаза её сияли от счастья. Поправив прическу, она повернулась спиной. Ушла.
– Опаньки! – соображал Андрюха. – Кажется, сегодня я стал мужчиной – дважды!
Где улиткино счастье?
На той стороне дороги росли дубы и берёзы. На этой – берёзы и дубы.
Ползла через дорогу улитка. Звали её крошка Уля. Путь был трудным и опасным. Припекало солнце. Топали рассеянные люди в тяжеловесных башмаках, грохотали гигантские колёса глухих, от рожденья бессердечных механизмов, которые должны были раздавить крошку и даже не заметить.
Но случилось чудо: поспешает улитка Уля, как может, изо всех сил, а навстречу, с той стороны опасной дороги поторапливается другая улитка, малыш Литик. Встретились крошка и малыш посредине дороги и влюбились друг в друга. А любовь с первого взгляда – вполне сказочная редкость – может защитить от опасности! Даже от тяжеловесных башмаков и глухих с рожденья механических колёс.
Решили малыш и крошка немедленно пожениться (это передвигаются улитки неспешно по сравнению с людьми и механизмами, а соображают и принимают решения, ого, как стремительно!).
– Куда направляешься? – спрашивает Уля.
– За счастьем! – честно признался Литик.
– За новеньким? – удивилась Уля.
– За свежайшим! – ответил Литик. – Приятным на вкус и неизмеримым по величине.
– Здорово! – обрадовалась Уля. – Я тоже этого ищу!
– Будем искать счастье вместе! – воскликнули улитки хором.
– Вперёд, любимая! – зовет Литик. – К берёзам и дубам!
– Ты хотел сказать, «к дубам и берёзам», дорогой… – поправляет его Уля, – вперёд, на ту сторону дороги!
– Нет… – соображает Литик. – Нам – вперёд, на эту сторону…
– К дубам и берёзам?
– К берёзам и дубам!
– Но я только что оттуда! – одновременно закричали улитки. – В тех местах нет счастья!
– Врёшь! – огорчилась Уля.
– Ты сама врёшь! – расстроился Литик.
– Ах, вот как?! – разом возмутились крошка и малыш. И решили немедленно и навсегда расстаться. Так оно и случилось (ведь улитки скоры на решения!).
Уля отправилась искать счастье к дубам и берёзам.
Литик двинулся в путь за счастьем к берёзам и дубам.
Там, где грохочут механические колёса, с рожденья лишённые сердца, где топают тяжеловесными башмаками рассеянные люди, осталась лежать на дороге сказочная ничейная редкость – любовь с первого взгляда. Ждёт кого-нибудь подходящего, не обязательно ползучего.
Вы её не встречали?
Про дядю
Один дядя в детстве очень любил сосать свои пальцы. И вот, когда он вырос и стал взрослым, его пальцы тоже выросли и очень удлинились, чтобы не надо было всё время тянуться рукой в собственный рот. К тому же, пальцы этого дяди стали почти совсем прозрачными потому, что не загорали на солнце, а торчали у него во рту всю ночь и почти весь день (но, конечно, не полностью целый день, ведь этому человеку нужно же было хоть иногда есть и здороваться).
Тот, кто видел его длинные и почти прозрачные пальцы сначала пугался. Но потом, когда дядя объяснял, в чём дело, приходил в себя. Некоторые даже жалели его, но на всякий случай почти никто над ним не смеялся: такими опасными казались его прозрачные и длиннющие пальцы.
А потом этот дядя встретил тётю, которая, представьте себе, с детства взяла дурную привычку грызть ногти! И когда стала взрослой, оказалось, что её пальцы стали такими коротенькими, что не хотели сгибаться. Так им было неприятно из-за того, что тётя их всё время грызёт.
И вот эти дядя и тётя полюбили друг друга и решили пожениться. Даже несмотря на то, что дядя всё рассказал про свои длинные пальцы, а тётя честно призналась про свои коротенькие.
Через некоторое время у них родилось десять детей. Когда это случилось, дядя и тётя запретили им сосать пальцы и, тем более, грызть ногти.
К счастью, дети растут послушными. Они не грызут ногти и не сосут свои пальцы. Но все, как один, не переставая, ковыряют в носу. Что будет, когда они вырастут, трудно даже вообразить!
Селёдочкин и книга
– Чтенье придумали взрослые. Почти все они – страшные зануды, – говорил сам себе Вася Селёдочкин. – Не нахожу особого удовольствия – «въезжать» в чужие заботы и рассуждения, изложенные на множестве страниц. Ещё хуже – копаться в самодовольных поучениях. Даже если эти поучения – с цветными картинками. Кстати, не люблю обманов. Хоть бы и с правильно расставленными запятыми, грамотных. И выдумок не уважаю. А в книгах – сплошные выдумки. Лучше – в футбол лишний раз погонять. Или на качелях «оторваться». В крайнем случае, музыку врубить, расслабиться. Можно и просто прогуляться. Летом – на речку, позагорать, искупаться. Зимой – в снежки перекинуться, на коньках побегать, на лыжах. А чтенье, что ж… Терпеть не могу книг!
Собрались в Васином доме книги. Те, что с радостью и неоднократно читались вслух в семье Селёдочкиных ещё в далекой молодости папы с мамой. И другие, приобретённые специально для Василия. Да вот, беда, он их не читает.
– Очень жаль, но… – рассудила одна толстенькая и строгая энциклопедия, – пусть остаётся без книг!
– Конечно, – согласился томик басен. – Ему же хуже.
– Нет… – говорит сборник приключенческих рассказов, – Мне за Васю обидно. Хотелось бы пересказать ему рисковую историю. Селёдочкин – парень крепкий, надёжный. Правда, я могу предложить на своих страницах только чужие приключения. Но как было бы приятно заглянуть в опасную историю с молодым человеком, способным оценить все тонкости происходящего! Который и сам не растеряется в трудной ситуации.
Думали книги, прикидывая так и эдак, но всё одно получалось: равнодушен к ним Селёдочкин, а, позволю себе напомнить, «насильно мил не будешь».
Вдруг зашуршала страницами одна старая и мудрая сказочная книга:
– Я знаю, что делать!
На следующий день влезла она на краешек самой высокой книжной полки и, дождавшись, когда Вася Селёдочкин оказался рядом, свалилась прямо ему на темечко. Тот охнул, схватился за голову, сказочная книга была увесистой. Поднял её Вася, разглядывает.
– Я – сочинение про Васю Селёдочкина, – произносит книга человеческим голосом.
– Не может быть! – удивился Вася.
– Может, – говорит книга. – Большинство из того, что находится в книгах – написано для Васи Селёдочкина…
– Как? Специально для меня?
– Честно говоря, книги пишутся для всех. Для любого, кто обучен грамоте, в том числе и для тебя. Но послушай внимательно: большинство книг – ДЛЯ Селёдочкина. Я – повесть особенная. Я – ПРО Васю Селёдочкина. История его жизни.
– Ничего себе! – удивился Вася. – У меня, оказывается, уже есть «история жизни»?
– Я – о том, что с Селёдочкиным УЖЕ ПРОИСХОДИТ, и… здесь будь внимательным! Про то, что, по всей вероятности, через некоторое время с Василием ЕЩЁ ТОЛЬКО СЛУЧИТСЯ, а может быть, не сложится никогда.
