Меч имел имя собственное. Молнийсверк! Так надо было называть его вслух или мысленно. Взявшись за рукоять двумя руками, Василий почему-то сразу и точно знал это!

Разумеется, команде классически исполненных обалдуев довольно было одного взгляда на Молнийсверк! Возвращая меч в пустоту, Василий успел заметить, что отступать супермены обучены плохо. Удирая, каждый из них напоминал шкаф на костлявых, чересчур длинных ножках.

Наступило время зимних каникул. Это оказалось весьма подходящим! Несколько следующих дней, закрывшись в комнате, Василий изучал свой невероятный дар, доставая из воздуха самые разные предметы. Оказалось, что нужно сосредоточиться, представить то, что тебе необходимо, и, протянув руку, выхватить это из пустоты. Можно было даже глаза не закрывать! Потому что потребность закрывать глаза возникала, если Василий желал возвратить предмет в пустоту или задвинуть туда на неопределённое время что угодно новенькое. Этим искусством он овладел в совершенстве. Сначала для пробы задвигал в пустоту мелочь – скомканные газетные страницы, карандаши, гвозди, ненужный мусор. Потом – дырявые носки, несвежие футболки, чтобы затем, понятно, вытащить из воздуха всё это новеньким, или хотя бы постиранным и аккуратно выглаженным. Можно было изо всех сил радоваться, насколько практичным оказался Васин талант!

До тех пор, однако, пока из пустоты не припожаловала рука, чтобы ухватить бутерброд с колбасой, сооруженный Василием, который расположился за кухонным столом, готовясь к завтраку. Нарисовавшись в воздухе, чья-то рука, видная по локоть, сцапала бутерброд и исчезла. Поперхнувшись от неожиданности, Вася кашлял до слёз.

Вечером метафизическая рука появилась снова, чтобы ухватить любимое Васей увеличительное стекло в оправе на длинной ручке. Сначала Василий подумал, что сможет вернуть увеличилку, или достать из пустоты хоть целый микроскоп, но потом решил воздержаться. Понаблюдать за тем, что произойдёт дальше.

На следующий день рука перестала церемониться. Открыв холодильник, выбирала что-нибудь вкусненькое. Лезла в платяной шкаф, вцепившись, уволакивала с собой лучшую рубаху или неношеные башмаки. Пришла в голову мысль, что такое откровенное мародёрство – ответ на Васины действия. А ещё из пустоты сам собой полетел мусор. Старьё и объедки время от времени выпадали из воздуха. Вася устал отклоняться в сторону.

Какое-то время Василий не промышлял в потусторонних пространствах, в тревоге от происходящего. В свою очередь, рука тоже куда-то запропастилась. Да и мусор валился на Васину голову с большими перерывами. Прошло ещё несколько дней, и можно было с большой долей вероятности иметь в виду, что существует зависимость между окружающим пространством и пустотой.

Частенько Вася пытался вообразить, что будет, если схватиться за руку и попробовать вытащить на белый свет всё остальное. Впрочем, рука могла оказаться значительно сильнее и тогда… жутко даже и представить, что может произойти в таком случае! Кто кого схватит, унесёт и куда задвинет…

– Наконец… – соображал Вася, – справедливо ли вообще добывать что-то из пустоты без крайней необходимости? В конце концов, всё ценное на свете кому-то принадлежит. Получается, что ты без спроса заимствуешь чужое имущество. Крадёшь, попросту говоря.

Подумав, Василий решил, что запросто сумеет обойтись без двусмысленного таланта, из-за которого потом может быть стыдно.

Коротенькие зимние каникулы закончились. Ранним утром первого учебного дня пришло окончательное решение.

– Всё! – сказал себе Вася. – С нечестными фокусами закончено.

Думая так, он шёл по улице в школу, чрезвычайно гордясь собой.

– Привет! – окликнули его.

Обернувшись, Василий увидел Леночку Булкину, красотку из параллельного класса.

– Помните меня? – спросила она, распахнув серые глаза.

Отчего-то у Василия перехватило дыхание.

– А я вас помню… – сказала Леночка. – Однажды, в цирке, ты… Вы подарили мне букет фиалок. Получилось так неожиданно.

– Было дело… – хмуро кивнул Вася, изумленный тем, что не в силах отвести взгляд в сторону.

– Все, кто видел, говорят, что это случайность. Нельзя ли просить вас повторить такое замечательное чудо?

– Нет! – сказал Василий. – Сожалею… – горько вздохнул он (было и в самом деле страшно обидно, но он не привык отменять свои решения).

– Хотя бы один цветочек… – просила Леночка. Серые глаза её, кажется, наполнились слезами.

– Нет! – топнул ногой он и, наконец-то оторвавшись от её глаз, посмотрел по сторонам. Зимняя улица оказалась забитой прохожими. Падали крупные, пушистые снежинки. Каждый озабоченно спешил по своим делам. Никто не обращал внимания на пушистый снег, Василия и Леночку Булкину.

– Самый небольшой цветочек, малюсенький, – безнадёжным голосом произнесла она и, не дождавшись ответа, ссутулившись, отвернулась в сторону.

– Держи! – крикнул Василий, протягивая Леночке букет вполне огненных роз, двадцать один цветок. Определённо, толстенький, тяжёлый букет сам собой выпрыгнул из пустоты в руки Василию. Шипы впились в обе ладони, но это было неважным.

– Здорово! – радовалась Леночка, серые глаза её сияли. – Таких красивых я в жизни не видела…

– Я тоже, – улыбался Василий.

– А чтобы цветы не завяли… вот! – произнесла Леночка Булкина, и, протянув обе руки, извлекла из пустоты громоздкую хрустальную вазу.

Так они и пришли в школу: Василий с двумя портфелями в руках, Леночка – с хрустальной вазой, в которой удобно расположились огненного цвета розы – двадцать один цветок.

– Заметно? – тронул кожицу под левым глазом Андрюха.

– За километр! – вздохнула Настя.

– Синяк? – на всякий случай уточнил Андрюха.

– Синячище! – подтвердила Настя.

– Обычно после драки остаются ссадины. А тут, кто бы мог подумать… – поморщился Андрюха.

– Фингал, – уважительно произнесла Настя. – Мне бы такой!

Андрюха даже растерялся от удивления.

– Фингал – не серьга, не феничка из бисера. Зачем тебе?

– Хотела бы я стать мальчишкой. А с синяком мальчишка взрослеет. Ни дать, ни взять, серьёзный мужчина.

– Опаньки! – соображал Андрюха, пытаясь ощутить собственную значимость. – Вот я и стал мужчиной. Хоть ненадолго!

Вспомнилось многократное родительское «веди себя как взрослый!», «будь, наконец, мужчиной!»…

– Становлюсь мужчиной, или уже стал им? – прикидывал он в уме.

– Выглядишь совсем взрослым, – подтвердила Настя, будто угадав его мысли. – Хотела бы и я хоть на короткое время стать мальчишкой и разгуливать с синяком!

Глаза её блеснули – Андрюха развёл руками! – покатилась прозрачная слезинка.

– У девчонок свои преимущества, – великодушно заметил он.

– Какие?

– Вы ловкие. Я никогда не смог бы так быстро надеть колготки, как моя младшая сестра! А ещё вы – аккуратные. После нас – всё вокруг перевёрнуто вверх дном, раскурочено, даже иногда сломано…

– Здорово!

– А после девочек – полный порядок.

– Кому он нужен, этот порядок?

– Взрослым. Не зря учителя с самого начала ждут от мальчишек неприятностей, а от девчонок – чего-нибудь похвального.

– Потому что мы хитрее! – топнула ногой Настя. – Мальчишки не врут, а мы… иногда… то есть, частенько…

– Это мы-то не врём?! – расхохотался Андрюха. – Ещё как! Зато девочки лучше поют, – вспомнил он. – У них красивее получается. Девочки любят природу: цветы, листья. А мальчишки – что-нибудь механическое. Из металла и пластика.

– С мальчишками надёжнее в любом деле. Они не подведут, а на легкомысленных девчонок полагаться нельзя.

– Это точно, – кивнул Андрюха и задумался. – Девчонки красивые, – сказал он и покраснел. – И от них хорошо пахнет.

– А с мальчишками приятнее дружить, – заметила Настя и тоже покраснела. – потому что… дружить приятнее. Многие из них думают, что они некрасивые, а они красивые. У мальчиков сильные руки. Широкие плечи.