– Значит новая встреча?

– Тебе придется. Нет, Саша, послушай… Ты видела его дом? Ты же всё понимаешь. Кирилл богатый человек с временным помешательством. И сейчас он помешан на тебе, прости, но тебе придется находить с ним общий язык.

– Ты говорил другое, когда я садилась в машину.

– Я не отказываюсь, – в его голосе проскальзывает обида, – но я могу помочь только так. Увозить, прятать, перехватывать. Нанять тебе охрану, наконец. И, если ты действительно хочешь, я могу отвезти тебя в участок, но там я не помощник. Я не буду ничего говорить против друга, и меня не достанут никакой повесткой, да и не будет ее. Ничего не будет, Кирилл умеет улаживать неприятности  лучше многих. Ты слышишь меня?

– Я слышу тебя.

– Чтобы вернуться к нормальной жизни, нужно убедить Кирилла, что он ошибся на твой счет.

Мне нужно выйти из машины. Я не произношу это вслух, но вдруг нащупываю простое и верное решение. Я постоянно на чужой территории и поэтому не могу ясно думать, сбиваясь из-за хозяйских голосов. Это как попробовать перевесить картины, напросившись в гости. Такое даже не придет в голову, а, если вдруг родится странная мысль, за ней не последует ничего, никто не кинется искать молоток и вымерять новую композицию по твоей указке. Вот в своей квартире можно крепить их хоть к потолку, ты хозяин, а здесь… В доме Кирилла, в машине Итана. Я думаю со слабых позиций и совершенно не о том, не могу даже начать думать правильно.

– Я хочу есть, – я указываю на вывеску круглосуточного фаст-фуда, до которого остается пара кварталов. – Останови, пожалуйста.

Итан молча выполняет мою просьбу, хотя прочитывает в ней проверку. Это, конечно, не участок, но место людное.

– Хочешь в зал? – спрашивает он, заворачивая на тесную парковку.

– Пойдешь со мной?

Он кивает и первым выбирается из салона, после чего замирает в ожидающей стойке и идет уже строго позади. И его можно спутать с бодигардом, высокий, крепкий, хотя есть один изъян – вместо кирпича у него красивое лицо, которое выдает его. Я подхожу к стойке с экраном и делаю нехитрый заказ, который Итан дублирует, вплоть до размера порции кофе. И он долго игнорирует появившуюся надпись «вставьте или поднесите карту», так что мне приходится касаться его плеча, чтобы пробудить.

– Ты напряжен.

– Да, – соглашается он, – сам не пойму…

– Это из-за меня или из-за Кирилла?

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе было спокойнее в машине. Кирилл все-таки убедил тебя насчет опасности? Или ты боишься, что я начну звать на помощь…

– Помогите!

Он вдруг кричит, приковывая к нам внимание компании за дальним столиком и кассира в сером козырьке, а потом поднимает голову и обводит зал со злой усмешкой. Вычищенное до блеска помещение с пластиковыми стульями и столами, огромными черными светильниками из Икеа и длинными рядами ящиков с газоном вдруг напитывается  тишиной, даже шум с кухни смолкает… И Итану плевать, на внимание, на немые вопросы, он, наоборот, выдыхает. Неожиданный всплеск забирает напряжение из его крепкого тела, и он вновь мягко улыбается и посылает кому-то из посетителей ответ. Он касается указательным пальцем до виска и пожимает плечами.

– Стало легче? – спрашиваю я, когда Итан возвращается взглядом ко мне.

– Ты права, я сам не замечаю, как подыгрываю ему, продолжаю сумасшествие с похищением, – он нащупывает внутренний карман пиджака и достает телефон. – Возьми, пусть будет у тебя.

У меня дрожат руки, а по телу гуляет шторм, мне страшно и хорошо одновременно, и хочется еще. Он переиграл всю ситуацию, ворвался… Черт, строчки пляшут, и я мыслю вспышками.

Я решилась на встречу, нет, не так, я раздумывала пару минут, а потом гоняла мысли по кругу для приличия. Я бы поехала в любом случае, даже если бы извела себя доводами, начинающимися с «унизительно» и «опрометчиво». Да, и то и другое, но плевать. Я не сомневалась, от кого сообщение и что это первый реальный шаг. Ни намеки, ни легкий флирт, а приглашение в номер. И это только больше заводило.

Пришлось ехать на выставку в откровенном платье. Нет, я не дура с распродажной скидкой на тело, чтобы носить глубокое декольте или мини, но с моей фигурой любое атласное платье смотрится чертовски откровенно. Был фильм с Беллуччи… что-то больное и артхаусное, я еле досидела и лишь, чтобы потом не молчать за столом, когда милые подруги с упоением начнут разыгрывать своего рода книжный клуб. Правда я не удержалась и начала прикалываться, поделившись мнением, что в фильме верно показано, что у лютых бабников никогда нет денег, что у Беллуччи отличное тело и что я хочу платье, как у нее. Только, чтобы мне за это ничего не было, потому что героиню изнасиловали в подземке, а такое никакое платье не стоит.

Я испортила беседу, не поддержав градус интеллектуальности, отчего мне было ужасно смешно. Но похожее платье я нашла, даже несколько, к ним не прилагалась пышная грудь итальянки, но мне не соблазнять всех мужчин планеты сразу. Меня интересует один определенный.

N

Я сказала мужу о выставке, которая плавно перетечет в закрытую вечеринку для своих, поэтому ждать меня рано не стоит. Он и не думал, он любит свои мероприятия до утра больше меня, черт, он их безумно любит, никогда не устает и может благодушно улыбаться несколько часов подряд. И всем подряд. Мне иногда даже интересно, когда его уже начнет тошнить. Я не выдерживаю и часа, и всё реже составляю ему компанию.

И проклятая выставка не становится исключением: душно, скучно, стрелки на часах замирают. К счастью, меня немного развлекают острые взгляды местных бабочек, которые оценивающе смотрят в мою сторону. Девушки потирают руки, глядя как я оделась на картинную выставку. Видно, в их глазах, я в отчаянии и кризисе, что-то из бабской классики – муж охладел, так хоть жадными взглядами чужаков подпитаться. И они уже начинают строить планы и тихо ненавидеть друг друга, на горизонте замаячил перспективный мужик, а тут столько желающих.

Дурацкое развлечение, в общем. Их мысли складываются в целые диалоги в моей голове, хотя я никогда не была на их месте. Не искала и не выискивала. Меня с мужем свела случайность, и так давно, что я успела переименовать ее со счастливой на роковую. Без него я бы сейчас работала секретарем в суде и радовалась поездке в какую-нибудь Португалию, если не Молдавию, выплачивала бы кредит и мечтала о собственном парковочном месте под окнами. И была бы счастливее. Другую жизнь лучше не знать, чтобы не бояться ее потерять.

Так я отбываю положенный срок и, наконец, собираюсь к выходу. Время как раз подходит. Не верится, что я устояла и не стала изводить себя, думая о том, что скоро случится. Как именно случится… Я нарисовала слишком много картин за последние дни, и эти картины одна грязнее другой, я и забыла, как далеко умею заходить. И как я люблю это.

Я спускаюсь по лестнице, чтобы поймать такси, и пытаюсь удержаться мыслями на границе. Но ничего не выходит, фокус предательски расплывается. И я в деталях представляю лицо мужа, его свежее ухоженное лицо. Остались мелочи, которые мне нравятся, например, его крема на полочке в ванной. Не знаю, меня это всегда возбуждало, черные стильные упаковки и резковатые запахи. Что-то инстинктивное, на уровне рефлексов… Я иногда их открываю и вдыхаю аромат, который будит неясные эмоции или, пожалуй, ожидания. Становится хорошо, а потом сцепкой рождается картинка перед глазами, такая реальная и почти осязаемая. Как засечка в мозгу, с которой уже ничего не поделать. Я вижу длинные пальцы мужа и их плавные размеренные движения, он обводит контур своего лица, спускается к шее, мягко заводит их назад и сцепляет замок на затылке. А после смотрит на меня через зеркало и подмигивает. То ли мне, то ли своей лощенной красоте.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.