После того, как все ловушки оказались расставлены, охотники разделились на три группы, договорившись встретиться вечером в лагере. Азъену пришлось идти в компании братьев и еще одного мужчины по имени Леон. Он оказался охотником с богатым опытом: в свои тридцать пять лет он знал все окрестные леса; неоднократно охотился в горах на крупных животных. Братья всегда прислушивались к его советам. Даже Мартирас, считающий себя опытным охотником, испытывал долю уважения к мужчине. Леон рассказывал Азъену, как распознать следы животных, в каком направлении они двигались, как по сломанной ветке определить животное. Сразу видно, что мужчина любил свою работу, не считая её лишь увлечением, а предназначением. Его больше интересовали повадки животных, как устроена их жизнь, а не только их убийство. Он убивал лишь для собственного выживания — лишнее мясо и шкуры он продавал и жил тем, что имел. Азъен настолько увлекся разговором с охотником, что не заметил, как прошел день и пришло время возвращаться в лагерь.

— Леон, а как далеко от лагеря находится исток реки? — спросил Азъен, когда они уже почти подошли к лагерю.

— В паре километров отсюда в том направлении, — мужчина махнул рукой вправо туда, где брали свое начало горы. — Там есть небольшой водопад, куда любят сходиться звери на водопой. А почему ты спрашиваешь?

— Я слышал вчера шум воды. Мне стало интересно.

— Если не знаешь этих мест, то лучше не ходи туда один. По вечерам там может быть очень опасно.

— Я бы очень хотел туда сходить, — задумчиво сказал Азъен, глядя в том направлении, куда показал Леон.

— Обязательно сходим, — пообещал мужчина.

Подойдя к лагерю, Леон снял с плеча опустевший за день мешок, оставив его у своей палатки. Мартирас и Гавриил уже сидели у костра, давно обогнав их. Шестеро охотников, сидевших неподалеку разделывали тушки пойманных за сегодня диких зайцев. Азъен отвел взгляд от выпотрошенных тел и окровавленных шкурок, лежавших рядом — вид крови никогда не пугал его, но он надеялся, что ему не придется этим заниматься.

— Азъен, что ты там стоишь, как вкопанный? Иди к нам, — крикнул Мартирас. Братья тоже принесли с собой троих крупных зайцев, которые уже висели над костром. Азъен послушно сел, принимая из рук брата флягу с вином. — Ну что, братик, устал за сегодняшний день? Это тебе не на лошади кататься — тут нужны крепкие ноги. Ничего, привыкнешь и тебе понравится.

Азъен лишь обреченно кивнул, делая небольшой глоток вина. Оно оказалось крепким, сразу растекаясь в нем обжигающим теплом, расслабляя уставшее за день тело. Он редко пил вино, но сейчас кроме него и воды ничего не имелось. Братья обсуждали политику, устройство ближайших государств и возможные сотрудничества с ними. Леон с охотниками рассаживались вокруг костра, а разговоры менялись в зависимости от количества выпитого вина.

— Да на что нам союз с Ангелией? — восклицал Гавриил, размахивая руками и доказывая всем свою правоту. — Это маленькое государство и не богатое. Что они могут дать нашей стране? Вот то ли дело — Маврия — богатейшая страна, только на союз они никогда не пойдут — слишком независимые. А завоевать её…

— Воевать с Маврией — себе дороже, — парировал Мартирас. — Эта война может длиться годами и с обеих сторон будут огромные потери, которые того не стоят. У Маврии сильная армия, которой никто не может противостоять.

— Хочешь сказать, что наша армия слаба и не смогла бы победить их? — спросил один из охотников, сидевших рядом.

— Я этого не говорил. Насколько сильна их армия, мне неведомо, но слухи о ней ходят давно. Я бы просто не стал рисковать. Нет, уж если и выбирать среди соседних королевств, то я бы заимел союз с Дермантией.

— А в ней-то что особенного? — удивился Гавриил.

— Я слышал, там самые горячие женщины на нашем континенте. Всегда хотел там побывать.

— У тебя было недостаточно горячих женщин, в которых ты побывал? — спросил Гавриил под дружный смех мужчин. Один лишь Азъен, немного отодвинувшись от братьев, молча слушая их разговоры. При упоминании о Дермантии его сердце замерло, болезненно сжимаясь — Йенс говорил, что он родом оттуда.

— Нет! Я считаю, что самые лучшие женщины в Югании, — возразил ещё один охотник, привлекая внимание юноши.

— Да? Ты там был? — с сомнением спросил Мартирас.

— Я нет, но торговцы рассказывали, что их женщины самые страстные любовницы на свете. Если им верить, то за немалую сумму золотых монет они могут привезти тебе одну из них.

— Лучше не верить всему, что говорят эти торговцы. Они скажут всё, что угодно, если у тебя звенит в кармане, — покачал головой Гавриил. — За несколько золотых они тебе пообещают привести хоть чешую с задницы дракона с того конца света и ещё скажут, что сами её добывали. Я слышал достаточно таких историй от многих проходимцев.

— Ты считаешь, что все их истории — это выдумки? — спросил Мартирас. — Я, например, слышал, что в Элладее где-то ещё водятся драконы.

— Не верю я во все эти сказки, — отмахнулся Гавриил. — Говорили, что и в наших горах драконы водятся, но я что-то пока ни одной этой твари не видел. Леон, а ты видел хоть одного?

— Видеть, может, и не видел, — задумчиво ответил мужчина, глядя куда-то в центр костра. — но слышал шелест их крыльев в облаках. Они живут на самых вершинах за облаками — там, куда не доберётся ни один человек. Но если забраться достаточно высоко, то ночью можно услышать их дыхание. Пещеры в горах имеют теплые стены — это драконы согревают их своим огнем, чтобы в гнездах всегда было тепло. Однажды, когда я ночевал в одной из этих пещер, меня разбудило чье-то тяжелое дыхание, воздух вокруг меня раскалился, я думал, что меня хотят зажарить заживо. Но потом всё прекратилось, как будто и не было ничего.

— Да он просто не захотел тебя есть, потому что ты слишком костлявый, — засмеялся Мартирас, нарушая повисшую тишину. — Или ты просто обделался, вот он и передумал, — мужчины громко рассмеялись, а Азъен вздрогнул от резкой смены настроения. Леон рассказывал так убедительно, что у него спина покрылась гусиной кожей, когда он представил себя на его месте.

— Я никогда не был трусом, но посмотрел бы на тебя, окажись ты на моём месте.

— Я ничего не боюсь! — заявил Мартирас. — Меня воспитали бесстрашным воином, и отец может гордиться мной.

— Конечно ты ничего не боишься, пока не столкнешься с настоящей опасностью. Даже у самых смелых и сильных есть страхи.

— Только не у меня! Страх делает человека слабым, а слабаки в этой жизни ничего не добиваются.

— Тебе легко говорить, брат, — заметил Гавриил. — Ведь тебе практически ничего и не нужно делать — ты получишь все свое величие только по праву рождения. Но ты никогда не станешь таким же великим, как Крейгор. Он поднялся с самых низов и завоевал Илай и всю Элладею с небольшим войском.

— Крейгор был великим и бесстрашным, иначе не решился бы на этот подвиг.

— Насколько он был бесстрашным, мы никогда не узнаем. Так же, как что с ним произошло. Ему было всего тридцать пять лет, когда он ушел в эти горы, чтобы никогда не вернуться.

— В истории об этом ничего нет, но говорят, что Крейгор не умер в этих горах, — Мартирас осушил свою флягу, поднимаясь на ноги, чтобы его было лучше слышно. — Ходит много слухов, что произошло с ним. За семьсот с лишним лет много историй люди понапридумывали. Я слышал такую, что Крейгору наскучила жизнь в замке и он ушел от неё в горы, где прожил остаток дней. По ещё одной версии — он хотел стать ещё более великим и убить дракона, живущего здесь.

— Если дракон его сожрал, то от него не осталось бы и доспехов, — заметил Леон. — Я больше склонен верить в то, что Крейгор не умер. Говорят, драконы бессмертны и если искупаться в их крови, то получишь их бессмертие. Возможно, он убил одного из них и покинул эти края.

— Да, улетел на другом драконе, — засмеялся Гавриил. — Чтобы завоевывать новые миры.

— Если он обрел бессмертие, то может, и не уходил далеко, а бродит где-нибудь по лесам, смотрит, что стало с его потомками, которым он оставил Илай.