Несколько лет назад конюшня была в три раза меньше, но после того, как увеличилось количество лошадей, мужчине пришлось взять себе постоянного помощника. Тогда одиннадцатилетний Азъен впервые увидел Алэна: невысокий худой мальчишка четырнадцати лет с затравленными голубыми глазами, которые он постоянно прятал за длинной челкой светлых волос, пока хозяин не заставил их отстричь. Как потом выяснилось, Дирк нашел его среди других мальчишек — сирот, скитающимся по улицам, и предложил работу. Ни на что лучшее Алэн не мог и надеяться в своей жизни, от этого очень боялся что-то сделать неправильно и ошибиться. Он быстро полюбил свою работу и лошадей.

Азъен помнил их первую встречу — он тогда ещё почти не умел кататься верхом и просто приходил в конюшню, чтобы играть на флейте для лошадей. За этим занятием его и застал Алэн, немного удивленный и смущённый поведением мальчика, но всё равно завороженный прекрасной музыкой и ясными золотыми глазами музыканта. Они быстро подружились и лишь после третьей встречи юноша узнал, что его новый друг — сын короля. К счастью, это никак потом не повлияло на их дружбу.

Алэн и Дирк жили на втором этаже амбара, где хранилось заготовленное сено и оставалось много места для двух людей. За три года работы на конюшне юноша очень сильно изменился — из робкого мальчика он превратился в уверенного молодого мужчину с ясными голубыми глазами. Он подрос на голову и под обтягивающей рубашкой уже хорошо проступали крепкие мышцы плеч и груди. Азъен часто слышал от друга, что некоторые молодые барышни оказывают ему внимание, заглядывая сюда, чтобы пообщаться. Только взаимностью он никому не отвечал, говоря, что его сердце принадлежит лошадям и этому амбару. Усомниться в подобном никто не посмел бы — Алэн постоянно был в работе, почти не отдыхая. Ему хватало четырёх часов сна, после чего он снова возвращался к лошадям. Но для лучшего друга он всегда находил время, даже если был очень сильно занят. Только в последние три месяца увидеться им не удавалось — после смерти Йенса Азъен приходил сюда лишь пару раз, но друга так и не заставал.

— Братик, о чём задумался? — тонкий голосок Катарины вывел Азъена из раздумий. Он уже несколько минут водил щеткой, глядя куда-то в сторону пустым взглядом.

— Не знаю. Может быть, — ответил Азъен, на что получил звонкий смешок сестры. Он обернулся по сторонам, не обращая внимания на насмешку сестры. — Катарина, а ты в последнее время не видела Алэна?

— Нет… — задумчиво ответила девочка, поднимая глаза к потолку, словно там она могла увидеть ответ. — В последний раз около двух недель назад я его встречала. А вы давно не виделись? Он тоже спрашивал, почему ты не заходишь.

— Я его больше трёх месяцев не видел, — признался он. — Сюда приходил только пару раз, но его не заставал.

— Так и дождись его сегодня. Он будет рад тебя видеть.

— Я так и поступлю, — кивнул Азъен, продолжая медленно стирать с шерсти лошади осевшую пыль.

Катарина убежала домой, пожелав брату удачи, а Азъен уселся на перегородку между стойлами, доставая из сумки флейту. Рядом стоявшие лошади, заметив музыканта, с любопытством повернули головы. Он давно приучил их к своей музыке, а в последнее время играть здесь почти не удавалось, от чего животные вели себя уже не так активно, как обычно. Но как только он поднес флейту к губам, у ворот амбара заржала одна из лошадей. Азъен повернул голову, смотря на вошедшего друга — высокий широкоплечий блондин, обнаженный по пояс, держал рубашку зажатой в руке. Он шёл не спеша, наклонив голову, стряхивая с волос стекающую влагу, а загоревшее крепкое тело юноши блестело от ещё невысохшей воды. Азъен улыбнулся, наигрывая звонкую мелодию, привлекая к себе внимание друга. Тот сразу поднял голову, широко улыбаясь, а голубые глаза заблестели ярче, чем на солнце.

— Азъен, наконец-то ты решил заглянуть сюда, — Алэн подошел ближе, опираясь плечом на косяк справа от Азъена.

— Я тоже рад тебя видеть, Алэн, — улыбнулся тот. — Извини, что не получалось приходить чаще…

— Это тебе не передо мной надо извиняться, а перед ними, — он кивнул на стоявших лошадей, с любопытством смотревших на людей. — Они очень скучают по твоей музыке. И я тоже. У тебя что-то случилось или ты просто не приходил, потому что не хотел?

— Долго рассказывать.

— А ты попробуй, — Алэн подошёл ближе, становясь напротив друга, и только тогда заметил изменения в его внешности. Он изумленно замер. — Кто это с тобой сделал?

Он потянулся рукой до седых волос, возможно, не веря, что они настоящие. Азъен почувствовал робкие прикосновения пальцев к волосам, скользнувших по коже вдоль всей проседи. Он на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь приятными ощущениями. Ему бы тогда отстраниться и убрать руку, но он не мог, продолжая наблюдать за реакцией друга, в глазах которого сменялось множество вопросов и эмоций. В какой-то момент ему даже показалось, что он увидел сочувствие и какую-то грусть. Но они быстро испарились, взгляд стал ясным, как обычно, а рука исчезла. Азъен поймал себя на мысли что не хотел, чтобы тот убирал её и сам едва не потянулся за ней, но вовремя остановился, прогоняя от себя это секундное наваждение.

— Расскажешь?

— Алэн… Ты мой друг, но есть такие вещи, которые я не могу рассказать. Во всяком случае пока. Надеюсь, ты меня понимаешь?

— Понимаю, — с какой-то грустью отозвался Алэн. — Может тогда хотя бы порадуешь своей музыкой?

Азъен улыбнулся, услышав просьбу, но тоска на душе не проходила. Ему бы очень хотелось поделиться тем, что произошло три месяца назад, но страх потерять лучшего друга из-за осуждения и непонимания заставлял держать язык за зубами. Именно этот страх и не позволял ему приходить в амбар слишком часто, чтобы избежать нежелательных разговоров.

Когда зазвучала музыка, Азъен уже полностью погрузился в свои мысли и не видел ничего вокруг себя. Мир вокруг словно растворился, он видел только карие глаза, слышал голос мужчины, проникающий под кожу и заставляющий сердце трепетать. Азъен закончил играть слишком быстро, как ему показалось, и ещё несколько секунд сидел с закрытыми глазами. Видение растворялось, плавно возвращая его в реальный мир. Правым плечом он почувствовал прикосновение длинной морды и слабый толчок в бок. Открыв глаза, он увидел перед собой лучшего друга. Голубые глаза блестели от набежавших слез, которые он старательно смахивал рукой.

— Знаешь, Азъен, ты и раньше играл хорошо, но теперь… — Алэн смотрел по сторонам, не зная, как выразить словами то, что испытывал. — Ты когда-нибудь видел, чтобы лошади плакали?

Азъен удивленно посмотрел на друга, а потом повернул голову на прижимающуюся к нему лошадь. Большие карие глаза переполняли слезы, по длинной морде тянулись длинные мокрые дорожки. Оглянувшись по сторонам, он увидел точно такие же у других лошадей, все большие грустные глаза смотрели на него — они чувствовали его боль и скорбели вместе с ним.

— А я-то думал, что поседею раньше всех со своей работой, — Алэн провел рукой по высохшим светлым волосам, укладывая их ровно.

— Ты? — удивился Азъен, поворачиваясь к другу лицом. — Ты же любишь свою работу и лошадей.

— Люблю, — с грустью и какой-то отстраненностью подтверди тот. — Но я же не могу держать всё это хозяйство на себе. Уже сейчас мне приходится заниматься большей частью работы. Дирк моложе не становится, и скоро всё будет висеть на мне. Если он не найдёт ещё одного помощника, то рано или поздно я начну не справляться с работой и конюшня просто пропадёт.

— Так поговори с ним об этом. У вас же хватит места на ещё одного человека.

— Я как-то пробовал ему говорить, он только назвал меня лентяем и не захотел больше слушать, — Алэн глубоко вздохнул, оглядываясь по сторонам. Кроме их двоих в конюшне до сих пор никого не наблюдалось. — Азъен, я очень рад был тебя повидать, но мне пора возвращаться к работе, пока Дирк не пришел. Надеюсь, ты ещё заглянешь?

— Конечно, — улыбнулся Азъен смотря, как друг надевает рубашку через голову.