Поношенная ткань давно вытерлась и местами оказалась порвана. Алэн носил её почти год и за это время она стала заметно мала — ткань плотно прилегала к телу, обтягивая широкие мускулистые плечи и крепкую грудь. За этот год он заметно набрал форму и уже больше напоминал мужчину, чем юношу. Тяжелая рука легла на его плечо, отрывая от размышлений. Алэн попрощался, уходя в конец амбара, а Азъен вновь поднес флейту к губам, наигрывая звонкую мелодию. Лошади сразу оживились, начав трясти гривами. Настроение заметно улучшилось после встречи с другом, и хотелось бы видеть его почаще, но скоро начнется сезон уборки полей, а значит, Алэн будет пропадать там от рассвета до заката.

Вечером перед возвращением в замок, Азъен встретил хозяина амбара и поинтересовался, не хочет ли тот взять себе ещё одного помощника, чтобы разгрузить Алэна. Тот лишь покачал головой, посетовав на ленивую молодежь, которая не желает трудиться. Возможно, не будь Азъен сыном короля, Дирк выразился бы в куда более грубой форме, а так пришлось прислушаться к юноше.

Азъен и не рассчитывал на скорое решение конюха — Дирк был одиноким и достаточно черствым человеком. Он привык всё делать сам и наверняка долго сопротивлялся прежде, чем взять кого-то в помощники. Хоть он и вёл себя иной раз достаточно грубо и резко с Алэном, со временем он привык к его присутствию, относясь к нему почти как к сыну, которого он так и не завёл.

***

Новость о новом помощнике конюха принесла ему Катарина почти через месяц после их с Алэном разговора. Дирк привел его с неделю назад. Его зовут Эрик, и, похоже, младшая сестра влюбилась в него судя по тому, как блестели ее глаза и с какими вздохами она рассказывала о нём. Выбраться к другу у Азъена получилось только спустя несколько дней. Алэн буквально светился от счастья, что Дирк, наконец, пошёл на уступки.

Эрик был на год старше Алэна и, по его словам, очень ответственный, но увидеть его в тот день так и не удалось — он помогал с уборкой полей и вернулся только поздно вечером. Азъен порадовался за друга, что смог исполнить его желание и пообещал зайти в ближайшие дни познакомиться с тем, о ком все так лестно отзываются.

Уборка полей шла полным ходом и иной раз не удавалось увидеть даже Алэна. Азъен мог лишь радоваться за своего друга, который теперь будет иметь больше свободного времени, а пока ему оставалось только находиться в компании лошадей, играя для них на флейте.

На свой шестнадцатый день рождения Азъен совершенно не хотел праздника, но не говорил об этом отцу, чтобы не огорчать. Для Фредерика день рождение ребенка — особый праздник, наверно, даже больше, чем его собственный. Поприсутствовав на официальной части, Азъен удалился в свои покои, в надежде улизнуть из замка хотя бы ненадолго.

За массивными дубовыми дверьми в его покои юношу ждал сюрприз, оставленный старшими братьями. Он сразу понял все их намёки на то, что в шестнадцать лет он, наконец-то, станет мужчиной. На своей кровати он обнаружил лежавшую полуобнаженную женщину, которая ждала именно его. При появлении именинника, рыжеволосая женщина сладко улыбнулась, поднимаясь с кровати. В свете горящих свечей она выглядела моложе, чем на самом деле. Под тонкой полупрозрачной тканью, державшейся лишь на её узких плечиках и тоненьком ремешке, хорошо проглядывалось её стройное тело.

— Ваше Высочество, мне очень польстило оказаться сегодня в ваших покоях, — томно прошептала женщина, приближаясь к своей «жертве». В каждом её шаге, в каждом слове звучал соблазн, призыв овладеть её телом. Только когда она подошла к опешившему Азъену, желая заключить его в свои объятья, он отстранился. — Не нужно бояться, Ваше Высочество. Обещаю, что вам понравится. Я здесь для того, чтобы доставить вам удовольствие.

— Сколько мои братья заплатили тебе? — спросил Азъен, отходя от женщины на безопасное расстояние.

— Разве это важно? Удовольствие, что вы получите, окажется неизмеримо больше.

— Как тебя зовут? — не унимался Азъен, продолжая ходить по комнате кругами. Ему нужно было как-то избавиться от этого безумия, которое ему устроили братья.

— Вы можете звать меня, как пожелаете.

— Как назвали тебя родители?

— Лия, Ваше Высочество.

— Лия, сколько мои братья заплатили тебе?

— Двадцать монет серебром. Будьте уверены, это того стоит…

— Лия, мне льстит забота моих братьев, но я не могу принять этот подарок.

— Если я вас не устраиваю, вы можете выбрать любую из моих сестёр себе по вкусу.

Азъен мысленно скривился — он не знал, как всё устроено в публичном доме, но слышал от Мартираса и Гавриила, что женщины там зовут друг друга сестрами.

— Спасибо, но в этом нет необходимости, — Азъен открыл дверцу шкафа, в котором хранилась одежда, и достал оттуда мешочек с монетами, оставленные ему Йенсом четыре месяца назад. Золотая монета блеснула в его руке, отражаясь блеском в серых глазах рыжеволосой женщины. — Лия, ты можешь для меня кое-что сделать?

— Ваши братья уже заплатили мне… — начала отпираться женщина, но как только золотая монета оказалась в узкой ладони, её брови вопросительно изогнулись.

— Я не буду брать тебя, Лия. Но если кто-то спросит тебя об этом, то скажи им…

— Что вы были настоящим мужчиной? — закончила за него Лия, понимающе улыбаясь. Теперь, когда пропала необходимость изображать из себя доступную женщину, она выглядела даже привлекательней. — Будьте уверены, ваши братья будут рады услышать об этом.

— Я рад, что мы поняли друг друга правильно. Ты получишь ещё один золотой, когда эта информация дойдет до моих братьев. И я прошу тебя — не рассказывай об этом своим сестрам.

— Ох, объяснения излишни, Ваше Высочество. Я сделаю всё, как вы просите.

— Хорошо. Ты можешь остаться здесь, пока я не вернусь. Надеюсь, тебе не будет скучно.

— Не беспокойтесь об этом, — Лия широко улыбнулась, крутя золотую монету в руке. Она помолчала, а потом окликнула Азъена, когда тот уже подошел к двери. — Ваше Высочество, в нашем доме, ведь, есть не только сёстры. У меня ещё много братьев…

Щеки Азъена порозовели от смущения и понимания того, что ему предлагает женщина. Он ничего ей не ответил, быстро покинув свою комнату. В коридоре оказалось безлюдно, что позволило юноше беспрепятственно добраться до ближайшей потайной двери и покинуть замок. Уйти из покоев при Лие он не мог рисковать, потому что не до конца верил в её честность и в то, что она сохранит его тайну. В первый раз за четыре месяца он потратил данные ему деньги. Он представил себе, какой бы оказалась реакция Йенса, узнай он об этом — он заплатил шлюхе, чтобы не спать с ней, но все должны думать об обратном. От этой мысли он улыбнулся, запрягая одну из лошадей в королевской конюшне. Ему хотелось в этот день увидеть лучшего друга, пока ещё совсем не стемнело, и тратить время на передвижение пешком он совсем не хотел.

Породистый скакун донес Азъена до амбара гораздо быстрее, чем обычно, но там оказалось пусто, не считая находившихся в загонах лошадей. Искать друга означало только потерять время — он мог находиться, где угодно. Зато лошади, увидев постоянного гостя, заметно оживились, тряся гривами в приветствии, поэтому Азъен принял решение подождать друга здесь и порадовать лошадей музыкой. Он уже приготовился начать играть, оперевшись спиной о деревянный столб, когда его отвлёк какой-то шум, доносившийся со второго этажа амбара. Заглушенный шумом конюшни, Азъен не мог точно ничего расслышать, но его любопытство не позволило спокойно стоять на месте. На другом конце амбара он уже понял, что ему не показалось и на втором этаже действительно кто-то есть. Но лестница туда находилась только на противоположной стороне конюшни.

Зато здесь имелось широкое окно, густо заросшее диким виноградом.

Азъен вышел на улицу, убирая флейту обратно в сумку и внимательно рассматривая окно второго этажа. Ветки винограда крепко держались за доски, оплетая всю стену амбара. Широкая мешковатая одежда немного мешала взбираться наверх, но для юноши это не казалось существенным препятствием. Его длинные пальцы ловко хватали самые крепкие ветки, хорошо удерживая равновесие и не издавая лишних звуков.