Комментарий к части (в специально выделенной графе под главой мой комментарий почему-то не умещается)
*Все сноски под одной звёздочкой.
Мулла - мусульманский священник.
Свинина - нехаляльный (харамный, то есть греховный) продукт, в исламе он под запретом. Алкоголь под абсолютным запретом. Халяль - свод допущений в Исламе (то, что не грешно), касается и продуктов питания (аналог кашрута у евреев, например).
Месяц Рамадан - пост протяжённостью в четыре недели. Суть поста - ничто не должно проскользнуть между губ за время от рассвета до заката (в светлое время суток нельзя есть, пить, курить, зубы чистить и прочее, также священный месяц предполагает воздержание и усиленные молитвы).
Шариат - свод мусульманских законов (регулирует имущественные права, права наследования, семейные, коммерческие и т.д.). Шариат лежит в основе государственных законов в мусульманских странах. В немусульманских странах мусульманам надлежит в своих действиях руководствоваться именно правом шариата, а не светским законом страны пребывания, даже если эти два закона вступают в прямое противоречие друг с другом.
Никах - обряд бракосочетания (проводится служителем культа между М и Ж, скрепляется, как правило, брачным договором (между женихом и представителем невесты, обычно - отцом; брачный договор оговаривает все стороны будущей семейной жизни до мелочей, начиная от финансовых, заканчивая разрешением или запретом жене продолжить учёбу/работу после свадьбы). Мужчина может быть женат четыре раза одновременно (в течении жизни, женясь/разводясь - сколько угодно раз; для заключения полигамного брака есть свои условия (мужчина должен иметь финансы для обеспечения равного и достойного существования всех жён в разных домах, также есть условия касаемо супружеского долга - он должен равномерно распределяться между жёнами; вопреки всеобщему заблуждению согласие “старшей” жены на появление новых жён мужчине для заключения очередных браков не требуется).
У пророка Мухаммеда по разным источникам в течении жизни было от 13 до 21 жён. Первой, наиболее почитаемой женой была Хадижа - богатая вдова и талантливая купчиха, которая спонсировала Мухаммеда на первых порах его деятельности. Когда они поженились, ему было 25 лет, ей - 40. Ислам не поощряет работу для женщин, благодаря Хадиже пророк сделал допущение в своём пророчестве, благословив женщин на торговлю/коммерческую деятельность. Младшей женой Мухаммеда была Айша. Когда он посватался к ней через её отца, девочке было 6, когда же они фактически стали жить вместе, ей было 9, ему - 64. В настоящее время истории об Айше активно переписываются, в некоторых современных версиях писания ей 15, 17 или даже 27. Всё это не имеет отношения к исторической правде. Справедливости ради стоит заметить, что все жёны Мухаммеда, кроме Айши, на момент встречи с ним были вдовами, а некоторые пережили даже нескольких мужей, включая его самого (то есть, видимо, он их не гнобил, иначе они б так долго не протянули).
Теракт в церкви Святого Стефана в Нормандии (2016) - нападение исламских радикалов на католическую церковь во Франции, в ходе которого священник был зарезан. Инцидент имел широкий общественный резонанс в Европе и был осуждён лично Папой.
Шармута (араб.) - шлюха.
Намаз - молитва. В течение дня надлежит совершать 5 намазов, чтобы мысли об Аллахе надолго не покидали сознание. Сухур - последний приём пищи в Рамадан (перед рассветом). Ифтар - первый приём пищи в Рамадан (после заката).
На такой весёлой ноте !!!ВСЕМ СПАСИБО ЗА ПРОЧТЕНИЕ!!!
========== 17. Приглашение ==========
Катарина проспала до обеда. Сколько же это — десять часов сна, одиннадцать? Редкая роскошь, и ни мать настоятельница не подняла её к молитве, ни мобильник не разорвал оковы сна своим ненавистным дребезжанием. Едва разлепив глаза, Катарина тут же вспоминает события дня вчерашнего и хмуро морщится. Что же теперь будет? Ответ приходит сам собой в виде сообщения на телефон. Сообщение от Лоренца — интересно, он специально выжидал, чтобы дать монахине отоспаться? Вряд ли. Скорее всего, сам наклюкался вчера до чёртиков и, чуть продрав глаза и просмотрев ленту новостей, вспомнил о существовании своей несчастной подчинённой. Лишь бы это по делу, а не… Как обычно. Как раньше. Решив не оттягивать неприятный момент, Катарина открывает сообщение и раздражённо выдыхает. “Жду тебя в резиденции. Приезжай поскорее”. Значит, как раньше. И на что вообще он рассчитывает? Безумец! Катарина негибкими затёкшими пальцами спешно набирает ответ, игнорируя опечатки и вкладывая в текст всю себя: “Я никуда не поеду. Если у господина епископа есть поручение, он может передать его мне в официальной форме по каналам епископата”. Опасаясь струхнуть в последний момент, Катарина торопится: судорожно жмёт на отправку и замечает, как сердце её переходит с шага на бег. Разозлила его, а ведь он, как пить дать, уже и так злой был. Ну и пусть! “Приезжай по делу. Это серьёзно. Ничего не бойся”. Да он издевается! Сколько раз она уже слышала это его “Ничего не бойся”? Сколько раз до того, как он пытался её утопить, а сколько после? Лживый мудак. Интересно, как там Шнайдер с Ландерсом? А ведь епископ даже не знает, какую передрягу, по его, между прочим, вине, им пришлось пережить вчера! Уехал под охраной, бросив на растерзание толпе свиту, ставшую после дебатов ненужной. Гнев зарождается в груди, пускает крепкие ростки в душу монахини, гнев сильнее страха, гнев — высшая степень негодования. Она поедет к епископу и выскажет ему всё. И за вчерашнее, и вообще. А ещё позлорадствует — наверняка он уже в курсе новой идеи-фикс вездесущей фрау Керпер, вот пускай с ней и борется. А её оставит в покое. Наконец поднявшись, присев на кровати, опустив ноги на пол, Катарина решает: она поедет, причём в светском. Если это неофициальный визит, то и оденется она неофициально. Тем более одну фату она потеряла, а другие ещё гладить надо — после стирки они так и валяются в шкафу скомканные.
Из комнаты сестра выходит в длинном лёгком платье — не узком, как у голливудских див, и не цветастом, как у див неохиппи. Обычное светлое платье из грубого льна скрывает бледное тело от горла до пят, оставляя тонкие, но не лишённые рельефа руки открытыми. На ногах — белые кеды, за спиной — рюкзак. На голове — витиевато повязанная косынка, которая кроме скромности своей обладательницы выдаёт и неплохой её вкус. Выбеленные пряди торчат в разные стороны — после сна Катарина лишь умылась, а причёсываться не стала принципиально. На лице — только дневной крем и немного матирующей пудры. Косметика в сестричестве под запретом, хотя иногда, когда сёстры запираются в трапезной за бутылкой винца, они и наряжаются, и красятся, и рассчёсывают друг друга, и дифелируют друг перед другом в нескромных нарядах. За закрытыми дверями. Иногда. Для выхода в город есть ряса, фата и чистое лицо. Лицо всегда должно быть чистым.
Несколько работающих в саду сестриц останавливают направляющуюся к стоянке Катарину. Вчерашние новости взбудоражили всё сообщество: матушке Марии даже пришлось отлучиться — чтобы обсудить случившееся, она направилась в город навестить коллег. А монахини, пользуясь отсутствием надзора, скорее дурачатся в саду, чем выкапывают луковицы отцветших тюльпанов, чтобы сохранить их в целости до следующего сезона. Какие луковицы, когда тут такое творится! Телевизора в монастыре нет, но у каждой сестры есть свой компьютер, так что об информационной изоляции местных обитательниц говорить не приходится. “Катарина, а это правда, что Лоренца могут отправить в отставку?”. “Как же так! Ведь без него наш монастырь не просуществует долго!”. “Бедная матушка, она так переживает за епископа…”. Поболтав с подружками по вере, перехватив пару булочек и стакан молока на ходу, Катарина наконец усаживается в многострадальный мерседес и едет по хорошо знакомому адресу.
Добирается быстро: за ночь большинство манифестантов разошлись по домам, а тех, кто не разошёлся, разогнала полиция. Пробок нет — с виду обычный будний день в городе. Так кажется ровно до тех пор, пока не включишь телевизор. Остановившись на заправке, Катарина заходит в магазинчик купить воды и попадает в информационный ад. Телевизор под потолком над кассой орёт так, что продавец не с первого раза расслышал слова покупательницы. Его скользкий взгляд по её фигуре и сальное подмигивание вывело её из себя: да как он… А почему собственно и нет — она же не в клерикальном сегодня. Подмигивания разрешаются. Телевизор тем временем нагнетает: устанавливается число пострадавших, родители раненых подростков подают в суд и на муниципалитет, и на городское управление полиции, общественные деятели стращают исками против Церкви, кто-то требует отставки самого епископа, кто-то — самого кардинала, кто-то — самого Папы. Всем не угодишь. Католические общины сплотились в поддержке регионального правительства и своей Церкви, обещая зачинщикам беспорядков встречные иски. Некая террористическая организация, называющая себя Баб аль-Шамс, выложила в интернет ролик с угрозами залить Аугсбург кровью, а официальные представители мусульманских общин заявили, что не знают такую организацию, а ролик — продукт творчества малолетних троллей или просто отмороженных провокаторов. Особняком и совершенно неожиданно выступили многочисленные, но разрозненные протестантские организации. Однозначно осудив беспорядки и ввинив случившееся кровопролитие мусульманам, они не удержались и от шпильки в адрес католиков: мол, старая церковь уже настолько отчаялась, что в попытках привлечь новых адептов и удержать старых (а вместе с адептами в церковь идёт и оплачиваемый ими налог*) заявляет о себе самыми грязными способами. Ну а мэр взял отпуск и, по слухам, укатил в Андалусию загорать — и никто не посмел обвинить его в трусости, ведь это первый его отпуск за четыре года, что он занимает пост градоначальника. Обо всё этом Катарина узнала, проведя две минуты у кассы, покупая воду, отсчитывая мелочь и негодуя под плотоядным взглядом мерзкого продавца. Выйдя на свежий воздух, Катарина щурится на солнце и начинает явственно ощущать, как гудит её голова.
