5. Омана Корсара режиссер вообще наградил флагом Эдварда Инглэнда, который, помимо прочих заслуг, считается первым, кто скрестил кости под черепом. Флаг Эдварда послужил основой для классического «Веселого Роджера».

6. Капитан Шри Шумбаджи присвоил себе флаг Уолтера Кеннеди, изображение которого символизировало, что время, отведенное на сдачу, истекает и расправа будет неизбежна. Пират изображен без одежды, это означало, что он беден и ему нужна добыча.

7. Новоявленный капитан Элизабет Суон, заменившая китайца Не-Помню-Как-Его-Там, водрузила на мачте своего корабля флаг Неда Лоу, известного своей кровожадностью – тот пленных до смерти пытал. Отсюда и скелет красного цвета.

8. Что же касается капитана Шеваля, то, как он сам выразился, «француз-голодранец» идет в бой под флагом Стида Боннета, суть которого в следующем – владелец флага является пиратом (череп), который постоянно балансирует (кость) между жизнью (сердце) и смертью (кинжал).

9. И, наконец, капитан Джек «Воробей», над кораблем которого реет флаг «Калико» Джека Рэкхема, где под командованием последнего плавали знаменитые Мери Рид и Энн Бонне. Первоначально флаг «Калико» был обычным, но его двусмысленность (Джон олицетворялся черепом, а женщины – костями) заставила Рэкхема заменить кости на пиратские сабли. Усмешки сразу же прекратились, а девушки были в восторге.

– Я могу это использовать в статье? – задала она вопрос и тут же сама ответила: – Ну да, могу, ты же контракт подписал.

– Судя по твоей ремарке, – он перевернул свою рюмку донышком вверх, говоря (в первую очередь себе), что прием данного вида алкоголя в данное время завершен, – я не контракт подписал, а купчую – причем на полное и безоговорочное рабство.

– Все может быть, – она многозначительно похлопала по конверту с контрактом.

– А может ничтожный раб задать своей хозяйке вопрос?

– Может.

– Почему именно Кокос, или, как ты его называешь, Исла дель Коко?

– Моя причина аналогична твоей. Как ты там сказал – «все ж-таки место историческое со всех сторон, а с пиратской – особенно».

– Я уточню – в чем для тебя заключается его историчность?

– Насколько я помню, – журналистка наморщила лоб, выглядела она при этом настолько шкодно, что он с трудом подавил желание рассмеяться, – остров Кокос единственный в этой части Тихого океана, на который в свое время могли беспрепятственно заходить пираты, чтобы отдохнуть и пополнить запас пресной воды. Кроме того, они вроде там даже сокровища зарывали.

– И…? – задал он самый модный сегодня вопрос.

– И все. Хочу сделать там пару десятков снимков – вдруг пригодятся. Ну и впечатления там, настрой, атмосфера… А почему это тебя интересует?

– Да странно как-то. В моем понимании сначала к командировке готовятся, а затем уже за впечатлениями едут.

– А я и готовилась. К тебе. А к острову зачем? Он где был – там и останется. И что-то мне подсказывает, что информация о нем за последние лет двадцать не менялась – я бы об этом знала. И потом – зачем готовиться, если у меня такой эксперт есть, – она чуть насмешливо подмигнула ему. – До острова плыть пару дней, вот и познакомишь меня с информацией. Ведь так?

– Слушаю и повинуюсь.

________________________________________________

Они расстались спустя минут пятнадцать-двадцать, поскольку ей «надо было подготовиться к дальнему плаванию» – логично. Логично в том смысле, что для кого-то и поход в магазин через дорогу является чуть ли не кругосветным путешествием. А чем для него – человека из другого полушария – является путешествие длинною в 300 миль?

Последним шагом.

Он поднял глаза и встретился взглядом со своим отражением. Долгую минуту они смотрели друг на друга. Как сам? – Ничего, и тебе не болеть, отражение не отводило взгляда, никогда не отводило – сколько он себя помнил, ему всегда казалось, что это и не отражение вовсе, а просто другой человек – очень на него похожий, близнец практически – но другой. Более уверенный, сильный – и всегда знающий, как поступить.

Вот и теперь – веселый, чуть нагловатый взгляд вовсе и не прячется за стеклами очков-«хамелеонов», а излучает непоколебимую уверенность, губы притаились в слегка язвительной усмешке – мол, я-то готов, а ты? Иногда его даже посещали мысли, что, не оно, а он сам – отражение, что он и никто другой смотрит из Зазеркалья, а жизнь, настоящая жизнь там – за стеклом. Он протягивал руку и натыкался на гладкую поверхность, тот – другой – делал то же самое, и ничего не происходило. Это пугало еще больше.

Слушай, он неуверенно поморщился (рот двойника презрительно скривился, мол, говори, не мямли), а что делать потом? Что делать человеку, мечта которого сбылась? Мечта, которой без малого восемнадцать лет, и которой осталось быть этой самой мечтой самое большее дня три. А я тебе давно говорил, двойник покачал головой, мечта не должна сбываться. Потому как это тогда не мечта – а всего лишь желание. С одним лишь отличием – желаний много, исполнилось одно – его тут же сменяет другое. А сбылась мечта – приходит пустота. Вакуум.

Я согласен (да неужели, саркастически хмыкнул двойник), нет, правда, согласен с тобой, но ведь тогда, в двенадцать лет, я не понимал этой разницы. А что же тебе мешало, двойник удивленно поднял брови, деревянные игрушки? Или коляска без тормозов? Если ты почувствовал себя достаточно взрослым для чтения серьезных книг – соответствуй этому. Уж, по крайней мере, сам меняй себе пеленки – только так, чтобы никто этого не видел, особенно я.

Он глубоко вздохнул, признавая правоту своего отражения, да без проблем, справлюсь, не в первый и, надеюсь, не в последний, раз. Они одновременно подмигнули друг другу, и он ткнул крепко сжатым кулаком в центр зеркала. То-то же, двойник довольно улыбнулся, повторяя его жест.

Не верь, начал он – не бойся, подхватил двойник – не проси, закончили они вместе.

Боги не спят. Никогда не спят.

Он с огромным трудом подавил искушение прикрыть воспаленные от долгой бессонницы глаза, ибо знал, что делать этого нельзя. Ни в коем случае – иначе он их просто не сможет открыть, почти трое суток без сна не оставляют ни капли надежды.

Все пошло наперекосяк почти сразу после того, как они снялись с якоря и взяли курс на выход из гавани. Один, а может и не один, часовой форта все же исполнял свои обязанности как следует – заметив подозрительные маневры его корабля, ревностный служака, а может просто дисциплинированный солдат, поднял тревогу, едва они поравнялись с главной батареей.

Невезение стало катастрофическим, когда прямо на их курсе неожиданно появился испанский фрегат с Марианских островов, прибытия которого так ждал губернатор. Они разошлись, едва не коснувшись бортами. С испанца прозвучал вполне закономерный вопрос:

– Qué significa esto? – предсказуемая реакция на выстрел поперек курса «Мэри Диар».

Вопрос этот, разумеется, остался без ответа, а спустя мгновение шхуна, выскользнув из объятий ходовых огней фрегата, беззвучно растворилась во мраке. Случилось это до того, как канониры форта смогли оценить ее скорость и рассчитать траекторию для залпа.