- Даже не могу представить, - честно сказала Алиса, совершенно оторопевшая, - чем именно я могу тебе пригодиться. Скажи хоть что-нибудь! Я же должна знать, куда я лезу…

Иорвет придвинулся к ней еще ближе, словно боялся, что она в любой момент вскочит и убежит. А может, просто-напросто знал, как на нее это действует.

- Я уже сказал тебе, Алиса, что у тебя… у нас нет другого выхода, - сказал он, и в его взнляде сверкнуло то самое маньячное безумие, которого она так боялась.

- Зачем тогда все эти церемонии? Театр весь этот?.. – Алиса, пытаясь проглотить горький комок в горле, инстинктивно подалась назад. От Иорвета это не укрылось.

Некоторое время он все также буравил Алису взглядом. Потом отстранился, не спеша набил трубку и заговорил, глядя в окно:

- Лет 50 назад, попав к тебе, я бы зарезал тебя на месте. 25 лет назад я бы с тобой, может, и поговорил. Но, поняв, что пользы ты мне принести не сможешь, все равно убил бы. После битвы под Бренной, после Ущелья Гидры я бы тебя не просто убил, а перед этим бы еще и вытряс из тебя всё, что ты знаешь про свой мир, только совсем другим способом. Про то оружие, помнишь, из твоей книги? Я бы на ремни тебя тогда порезал, но заставил добыть мне хотя бы один образец… Потому что видел бы в этом оружии ключ ко всему. К победе, к отмщению, к бессмертию.

От его слов, таких убийственно откровенных, страшных и настоящих, Алиса похолодела. Словно чья-то ледяная рука мягко, но уверено легла ей на затылок.

- А теперь, - продолжал эльф, - я не сказал о нем ни слова даже Киарану. Потому что понял: это оружие, оно… - он снова потер шрам под платком. Было видно, что ему не по себе. – Его не должно быть в нашем мире. Никогда. Ни под каким предлогом. Потому что закончится это только одним: оно все равно попадет в руки твоих сородичей. И тогда конец придет всему. И знаешь, почему я все-таки пришел к такому выводу, а не к другому? – он повернул голову и снова взглянул на Алису. Глаз его вдруг стал больным и тусклым. Алиса молчала, но он и не ждал ответа.

- Я послушал тебя, beanna. Два раза послушал. Первый раз – когда ты пристыдила меня в тот самый первый день. И я тебя не убил. И второй раз – когда ты рассказывала мне историю своего мира. Я слушал очень внимательно, если ты не заметила. И сделал выводы. Принял решение. И теперь все идет так, а не иначе. Другой дороги нет. Ни для меня, ни для тебя.

Алиса потрясенно молчала.

- А потом, - продолжал Иорвет, и в голосе его Алисе послышались какие-то новые нотки, - ты дала мне en’ca minne. Ты знаешь, что это?

- Знаю, - хрипло сказала Алиса. – Перед боем…

- Не только перед боем, поверь мне. Самое главное в том, что мы в это вкладываем – «здесь и сейчас, не требуя взамен ничего». Не преследуя никакой цели. Да, ты боялась меня, побаиваешься и сейчас. И ты не глупа, luned. Ты не веришь, что тем, что между нами произошло и произойдет, сможешь как-то на меня повлиять… Поэтому - en’ca mine, Алиса. И я благодарен тебе за это. Так же, как за еду, кров и все остальное. Я убийца и бандит. Но я не зверь и не выродок, которым меня считают. Надеюсь, и это ты тоже поняла, - добавил он словно через силу.

Алиса молча вздохнула, склоняя голову, не то соглашаясь, не то смиряясь. И, повинуясь какому-то странному порыву, вдруг неловко погладила его по плечу. И стала ждать, когда прозвучит: «Но…»

И дождалась.

- Но теперь, когда все сложилось именно так, а не иначе, я не могу обойтись без твоей помощи. Но и не хочу, чтобы ты запомнила меня как… Как… - он явно не мог произвести этого вслух. - Ты отнеслась ко мне хорошо. Я хотел бы отплатить тебе чем-то равноценным, но увы, - он неопределенно повел рукой вокруг себя, - пока у меня ничего нет. Поэтому предлагаю единственное, что могу: помоги мне, и я оставлю тебя в покое. Ты больше никогда обо мне не услышишь, обещаю. Проживешь свою спокойную жизнь в мире, где, выходя на улицу, не нужно брать с собой оружие…

Алиса вдруг словно очнулась. Резко и сильно, нервным движением потерла ладони друг о друга. И в ней волной взмыла темная, первобытная решимость.

- Иорвет, - сказала она, - я не мастак говорить, сам знаешь. Но я правда ценю твою откровенность. Очень ценю. И даже, кажется, понимаю. Я… честно говоря, я от этого всего в некотором… Некотором… - «Только не мямлить. Только не мямлить!» - Ты мне просто скажи: что ты собрался сделать? Зачем тебе я?..

Глаз его сверкнул в сгущающихся сумерках.

- Мне нужно, - уронил он тяжело, - чтобы ты зашла в тайник, который напичкан магическими ловушками. Твоя природа такова, что ты полностью имунна к магии. Как и весь твой мир. На тебя не подействуют ни сигнальные ловушки, ни ментальное воздействие, тебя даже вычислить магическим путем невозможно.

Алиса подняла брови:

- Кто тебе это сказал? Откуда ты знаешь?

- Мне это сказал ведьмак. Откуда об этом узнал он – значения сейчас не имеет.

Неожиданно Алиса фыркнула.

- Даже если это и так, ни черта не получится. Я не пройду через портал. Сам сказал – магия на меня не действует.

«Я что, всерьез начинаю это обсуждать?»

Эльф улыбнулся чуть ли не заговорщицки.

- А вот тут есть козырь. Природа магии Цириллы совсем иная. Ей все равно, кого и что таскать через порталы. А этот ее артефакт заряжен ею же самой на полную…

Алиса враз посерьезнела, насупилась. Закурила сигарету.

«Вот как это бывает, - подумала она. – Когда тебя тянет, словно в водоворот, и ты уже ничегошеньки не можешь поделать. Не можешь сказать: не хочу, хватит, мне это надоело, я боюсь!»

- Ты согласна? – коротко спросил эльф, по-прежнему сверля ее странным, блестящим взглядом.

- А у меня есть выбор?.. – устало сказала Алиса.

- Нет, - ответ был тверд и прост. – Но я обещаю тебе, что свою часть сделки я выполню. Если мы найдем саму Цири, она еще и во времени тебя сможет отправить назад. Так, чтобы никто и не заметил твоего отсутствия.

- А ее так просто найти?

Бровь эльфа поехала к переносице:

- Я же сказал тебе, beanna, что свою часть сделки я выполню!

Алиса помолчала еще. А потом устало выдохнула:

- Что ж… Если тебе так важно это услышать – да, я согласна. И в свою очередь обещаю сработать честно.

Налила пива себе и эльфу. Они чокнулись, и Алиса сжевала кусок сыра целиком.

Что-то было пройдено, какая-то черта. И Алиса это чувствовала. И почему-то, совершенно неожиданно, ощутила нечто вроде облегчения. Кости брошены и катятся по столу, подумала она. Уже брошены. Изменить все равно ничего нельзя.

Иногда, словно горящие тревожным светом шарики, в ее голове всплывали мысли, тревожные и судорожные, мерцающие и толком даже неосознанные… Но кости были брошены. Она сидела на диване и пила пиво с тем, в реальность которого пару недель назад ни за что бы не поверила. И прикидывала, сколько банок тушенки она сможет купить на оставшиеся на карточке деньги. Выходило, что не меньше 30. «Интересно, ботинки мои целы, ну те, в которых я на Урал ездила?»

***

Спустя 4 дня, когда Алиса так и не вышла на работу, Сова, наконец, всерьез забеспокоилась. С самого утра она снова стала пытаться разыскать подругу телефонами, и, конечно же, безуспешно. В обед того же дня Сове позвонила Алисина мама, и совершенно мертвым, беспомощным голосом спросила, не знает ли кто-нибудь, где ее дочь и как ее найти… Повесив трубку, Сова не выдержала и расплакалась, зажимая самой себе рот, словно боясь, что страшные слова произнесутся сами собой. Зашедший в ее кабинет начальник обомлел. Кое-как ему удалось отпоить Сову водой и добиться от нее хотя бы чего-нибудь, кроме истерического «Я во всем виновата, как я могла! Надо было ехать к ней тогда, надо было ехать…»

Потом было много такого, чего и вспоминать не хочется. Спешно приехавшие родители Алисы вместе с Совой и с полицией открыли, наконец, дверь в квартиру на пятом этаже старенькой кирпичной хрущевки.

Алисина машина стояла во дворе. Алисина сумка лежала в коридоре, вместе с бумажником и всеми документами. Все Алисины вещи, на первый взгляд, были на месте.