– Ничего не думает. Он вообще не подозревает об этих ночных концертах.

– Почему вы так считаете?

Она коротко засмеялась:

– А мы устроили ему проверку. Когда у мужа был день рождения, я попросила Дениса пропеть поздравительную песенку, когда я внесу торт со свечами. Так он ответил, что после того, как в тринадцать лет у него началась ломка голоса, ни разу не пробовал петь и боится, что это выйдет слишком смешно.

Соня с сомнением забарабанила пальцами.

– Все это довольно странно. Обычно при сомнамбулизме люди совершают обычные для них действия – перекладывают вещи, ходят знакомым путем. Это явление потому и относится к разряду автоматизмов. Значит, говорите, во время бодрствования он никогда не поет?

– Нет. Но он ведь и на крышу днем ни разу не лазил.

– А у вас есть общие дети? – вспомнила Соня.

– Что? А, нет. Я пыталась забеременеть, но из этого ничего не вышло.

«Значит, вопрос о дележе имущества между будущими наследниками отпадает», – отметила Соня и мягко произнесла:

– Сочувствую. Вы пробовали лечиться?

Зимина махнула рукой:

– Уже поздно. Я боюсь рожать в таком возрасте.

– Ну что вы! Какой там возраст! Вам непременно нужно попробовать. В нашей клинике…

– Так что вы думаете насчет Дениса? – нетерпеливо перебила Зимина.

– Заочно трудно сказать. Приводите, я побеседую с ним, понаблюдаю.

– Нет, нет! – испугалась Нина Викторовна. – Вы не поняли! Если он только заподозрит, что мы считаем его больным… Я даже представить боюсь, что он может выкинуть.

– Как же вы хотите его лечить, не приводя в клинику?

На секунду Зимина замялась, переведя взгляд на мелкие листья лимонного деревца, потом несколько агрессивно произнесла:

– Вы знаете, что мой муж располагает определенными средствами. Он заплатит, сколько вы скажете. В разумных пределах, разумеется. Но мы хотели просить вас проделать все так, чтобы Денис ни в коем случае не догадался, что вы – психиатр. Случайное знакомство… Если он увидит вас, то обязательно увлечется, вы в его вкусе. Правда, ненадолго. Неделя-другая, но вам ведь этого хватит, чтобы все выяснить для себя? Как вы на это смотрите?

Соня сдержанно ответила:

– Это неожиданно. Мне еще никогда не делали таких предложений. Но это… даже заманчиво. Мне нужно продумать условия нашего контракта.

Красивое лицо Зиминой обмякло и неожиданно постарело. Соне уже не раз приходилось замечать, что некоторые женщины хорошеют от злости.

– Слава богу! – с облегчением выдохнула Нина Викторовна. – Я знала, что вы – нормальный, современный человек.

– Стараюсь, – скромно ответила Соня.

– Только, – опять замялась Зимина, – я хотела вас предупредить. Вы ведь не замужем? Понимаете, мой пасынок – очень привлекательный юноша. Классической красотой он не обладает, но в нем есть нечто такое, что буквально сводит женщин с ума.

Соня посмотрела на нее с интересом, но перебить не решилась.

– От него просто веет сексуальностью, вы меня понимаете? Если б вы знали, сколько девочек рыдало у меня на плече! Он бывает с ними очень ласков. Даже чересчур. Каждую боготворит, как принцессу, а через неделю разочаровывается и теряет к ней всякий интерес. Это ведь тоже ненормально, правда?

– О, если начать лечить всех мужчин, страдающих этим недугом!..

Зимина согласно закивала:

– Верно, верно, это все ерунда. В конце концов, молодость должна перебеситься, разве не так? Я всего лишь хотела предупредить об этой его особенности, чтобы вы были готовы и не потеряли голову.

Соня усмехнулась:

– Как раз насчет этого можете быть спокойны. Среди моих пациентов бывали весьма интересные мужчины. Но на свете не может быть человека, ради которого я стала бы рисковать своей работой. К тому же, честно говоря, я не люблю юнцов.

Не скрывая радости, Зимина оживленно воскликнула:

– Ну и прекрасно! Значит, все пройдет как по маслу!

«Все прошло как по маслу» – эта фраза из уст мрачного телохранителя прозвучала как пароль.

Но Денис Зимин оказался не так предсказуем. Его мачеха сулила положение принцессы, и Соня настроилась на обкатанную временем программу: обед в ресторане, а то и ужин, шампанское на природе, долгое прощание на заднем сиденье машины, которая уже к следующему вечеру сменилась бы просторным гостиничным номером…

Денис одним махом уничтожил нарисованный Соней лубок. Когда они втроем поднялись с пляжа к набережной, он заговорщицки хлопнул своего телохранителя по плечу:

– Слушай, давай съездим… Ну ты знаешь куда, – и повернувшись к Соне, добавил: – Я хочу, чтобы ты все обо мне знала.

– Зачем? – вырвалось у нее.

– Я хочу, чтобы ты мне доверяла.

– Ты часто повторяешь: я хочу.

– А я и делаю, что хочу. Ты поедешь со мной? Это недалеко.

– А не опасно? – на всякий случай спросила Соня, хотя знала, что на этот вопрос всегда отвечают отрицательно.

Денис через плечо удивленно глянул на приятеля, и оба снисходительно засмеялись.

– Не опасно, – заверил телохранитель. – Это я тебе говорю как профессионал.

– А ты профессионал?

– Я занимаюсь этим десятый год.

– Ладно. – У нее было как-то неспокойно на душе. – Вы умеете уговаривать.

С легким смешком Андрей заметил:

– Да мы не особенно и старались.

Подходя к голубого цвета «Вольво», Соня с удовольствием представила, как сейчас охранник засуетится, бросится открывать перед хозяином дверцу, и спесь разом слетит с его невозмутимой физиономии. Но ничего подобного не произошло. Он уселся за руль, перегнувшись, поднял сзади защелку и больше не двинулся с места. Денис сам открыл дверцу и пристукнул босыми пятками, сделав галантный жест:

– Прошу!

Соня с удовольствием нырнула в уютную прохладу. Когда машина мягко тронулась, ей захотелось откинуть голову, закрыть глаза и погрузиться в состояние блаженного покоя…

Покачивая головой в такт какой-то мелодии, звучавшей в его голове, Денис мельком улыбнулся ей и перевел взгляд за окно. Его крупные пальцы теребили отвороты шортов, и Соня с недоверием подумала: «Стесняется он, что ли? Быть не может… С его-то опытом романтических похождений?»

Уловив, что на него смотрят, Денис нехотя повернул голову, чуть склонив ее к плечу, и в его лице проступило что-то умоляющее, отчего Соня едва удержалась, чтобы не погладить загорелую, слегка впалую щеку.

– Куда же мы едем? – сердито встряхнувшись, спросила она.

– Не бойся, я не страшнее прыжка с парашютом. Завидую, мне всегда хотелось полетать…

– Я не летала. Я падала вниз.

– Но ведь при этом возникало ощущение полета? Пусть и вниз. А может, мне еще не поздно записаться в секцию парашютистов?

– И не думай! – отрезал Андрей, взглянув на них через зеркало. – Твой папаша снимет головы нам обоим.

Денис выпучил глаза и надул щеки так, что на коже выступили детские тонкие прожилки. С шумом выпустив воздух, он пожаловался:

– И вот так во всем. Ни черта нельзя!

– Кое-что тебе можно, – напомнила Соня. – Не работать по-настоящему, не трястись над каждой копейкой…

Денис сделал нетерпеливый жест:

– Не надо напоминать, какой я бездельник! Я и без того постоянно помню об этом.

– Ты не бездельник, – возразил Андрей, – просто твое главное дело никем не оплачивается.

Соня заинтересовалась:

– Какое дело?

Денис загадочно пообещал:

– Сейчас увидишь…

Измученный жарой и пылью центр города остался позади. Они свернули в район, в просторечье именуемый «Шанхаем». Он был старым и низкорослым, как бредущий к концу жизни китаец. Среди одноэтажных домиков с серыми крышами и унылой череды бараков «Вольво» проплывала диковинной блестящей рыбой. Возле одного из домишек без ставень, но с высоким крыльцом, выкрашенным в дикий фиолетовый цвет, машина остановилась и удивленно замолчала. Быстро взглянув на Соню, Денис смущенно произнес:

– Вот мы и приехали. Ты не боишься запылить туфли?