В зале наступила мертвая тишина. Пошатываясь и хрипло дыша, Мердок поднялся на ноги, поддерживая раненую руку. Между пальцев у него сочилась кровь, прямо на только что преподнесенные в дар келдишские ковры. Регент взглядом призвал к себе Ориэля.

— Но этим — никаких священников! — рявкнул он, заметив, что к умирающим приблизились двое Custodes — Никакой пощады предателям! А ты!.. — Здоровой рукой он ткнул в Деклана Кармоди, который оказался ближе всех из Дерини, не считая Ориэля. — Мак-Эван должен быть раздавлен! Теперь вы все видите, почему мы хотели убрать его. Он строил козни против короля. Мне нужны имена его сообщников.

Вырви у него мозги перед смертью!

— Нет, прошу вас. Только не Деклан! — зашептал тревожно Ориэль, хватая Мердока за рукав. — Попросите Ситрика. Урсина. Даже меня! Кармоди еще не пришел в себя. Он может не выдержать!

Побагровевший от бешенства Мердок набросился на Дерини:

— Ты смеешь обсуждать мои приказы, Целитель? Ты хочешь видеть смерть жены и дочери? Сейчас мы это устроим!

— Ориэль, не надо, — прозвучал внезапно голос Деклана, спокойный и отстраненный, и он уверенно направился к корчащемуся на полу Эвану, отмахнувшись от двух других Дерини, устремившихся было ему на помощь. — Это ни к чему. Я и сам могу за себя ответить.

В наступившей тишине он опустился на колени рядом с Эваном и протянул к нему руку. Герцог с жалобным стоном попытался отползти подальше.

Но в этот момент Дерини словно что-то без слов передал умирающему, ибо Эван внезапно перестал дергаться, неотступно глядя на Деклана, и убрал руки от раны на животе. Губы его зашевелились, словно беззвучно шепча: Благослови тебя Бог, и в этот миг Деклан ухватил кинжал за рукоять и стремительно выдернул из раны. Тотчас герцог закрыл глаза и откинул голову, подставляя шею под удар — и Деклан полоснул ему по горлу, разом перерезав артерии и принеся несчастному мгновенное освобождение.

— Что…

Прежде, чем кто-то успел остановить его, Дерини ударил окровавленным ножом себя по запястью и ловко перекинул его в другую руку, когда фонтаном брызнула кровь. Он успел перерезать и второе запястье — но до горла добраться не сумел. Стражники перехватили оружие, вырвав его из скользких от крови пальцев, и прижали Деклана к полу, перетянув раны ремнями.

— Ты посмел бросить мне вызов! — прогрохотал Мердок, пробравшись через весь зал, чтобы взглянуть на раненого Дерини. — Как ты посмел?!

— Герцог скончался прежде, чем я успел допросить его, — отозвался Деклан далеким, почти сонным голосом. — Я не бросал вам вызов. Я просто решил, что не могу дальше так жить. Надеюсь, на сей раз Ориэлю уже не удастся меня спасти, — добавил он, сжимая и разжимая кулаки, чтобы кровь шла сильнее. — Я не позволил бы ему — да и вы сами бы не позволили, ведь вы сами истекаете кровью. Вы лишитесь чувств, если он вам не поможет. Можете даже умереть…

Скрежеща зубами, Мердок опустился на подставленный табурет и протянул руку Ориэлю, который принялся разрезать пропитанный кровью рукав. Тем временем архиепископ Хьюберт встал между Мердоком и Декланом.

— Тебе, наверное, известно, что самоубийцы отправляются прямо в ад, — прошипел он. — И я не дам тебе отпущения грехов.

— А я не стал бы вас и просить, — прошептал Деклан, запрокинув голову и обмякнув в руках своих пленителей. — У меня все же еще осталась какая-то гордость.

— Посмотрим на твою гордость, когда твоя жена и сыновья сейчас умрут у тебя на глазах! — выкрикнул Мердок, отталкивая Ориэля.

— Нет! Я же не ослушался вас! — Деклан попытался сесть, но стражники ему не позволили.

— Приведите их, — ледяным тоном велел Мердок. — А его — обезвредьте.

Мераша заструилась по жилам Дерини, прежде чем он успел осознать что происходит и воспротивиться — настолько испугался он за своих родных.

Это один из монахов Custodes ввел ему яд, уколов в шею длинной иглой, смазанной проклятым снадобьем.

— Ст-тражники это называют «деринийской колючкой», — прошептал испуганный Райс-Майкл, ухватив Джавана за локоть. Мальчик весь затрясся, когда стражники отправились исполнять приказ Мердока. — Это придумали Custodes. Но Джаван, скажи, они ведь не уб-бьют по правде семью Деклана?

Вместо ответа, Джаван лишь крепче обнял младшего брата, сам весь дрожа, ибо прекрасно сознавал, что регенты могут сделать это — и намерены исполнить угрозу.

Никакие мольбы не могли бы заставить Мердока изменить это решение — ни Алроя, ни принцев, ни даже Таммарона и нескольких придворных, не желавших омрачать так славно начавшийся праздник.

Пока двор ждал возвращения стражи, одурманенного Деклана связали и перетянули ему запястья потуже, чтобы остановить кровь, а Урсина с Ситриком также напоили мерашей. Несчастного Ориэля пощадили до тех пор, пока он не кончил заниматься раной Мердока — регенту пришлось угрожать и его семье, чтобы заставить подчиниться, — после чего Целитель также был обезврежен с помощью ядовитой «колючки». Мердок желал, чтобы все трое стали свидетелями наказания Деклана, дабы навсегда убить в Дерини мысль о сопротивлении.

Лишь женам регентов было дозволено удалиться в комнату за тронным помостом, чтобы не видеть того, что должно было случиться. Остальных стражники насильно удержали в парадном зале, дабы никто не мог уклониться от своего долга засвидетельствовать расправу над бунтовщиком.

Алрой не произнес больше ни слова; с посеревшим лицом, весь дрожа, он сидел на троне, и огромный зал теперь казался ему одной большой камерой пыток.

Рядом с ним стоял Хьюберт, зорко наблюдая за королем. Манфред заставил принцев разжать объятия и держался сбоку от Райса-Майкла, у которого был такой вид, словно он сейчас предпочел бы очутиться за тридевять земель отсюда. Ран встал рядом с Джаваном, не позволяя ему отвернуться. Когда стражники ввели Гонорию Кармоди с двумя малышами, принцу показалось, что его вот-вот стошнит, и он в самом деле сглотнул желчь, — он никак не мог поверить, что регенты, и впрямь, решатся на такое.

К огромному облегчению всех присутствующих, Мердок несколько смягчился — казнь этих троих невинных душ была проведена милосердно быстро.

Три лучных тетивы вмиг накинули им на шею, затянули… и все было кончено, едва успев начаться. Все же зал испуганно застонал, как один человек — и все это перекрыл горестный вопль Деклана.

Но самому Дерини не был дарован столь легкий конец. Его казнь следовало сделать примером для остальных, чтобы больше никогда ни один из его собратьев не осмелился бунтовать против хозяев.

Стонущего и извивающегося в агонии Деклана распяли на полу перед троном, сперва кастрировали, затем медленно принялись вытаскивать внутренности… это длилось бесконечно, и он все кричал и кричал, пока наконец не лишился чувств от потери крови. Но он был еще жив, когда ему вскрыли грудную клетку и вырвали теплое, бьющееся сердце.

А затем они развязали ему ремни на запястьях, в доказательство того, что он сам причинил себе смерть. Когда тело обезглавили и четвертовали, для Деклана Кармоди уже ничто не имело значения.

Однако не для Джавана. Он не позволил себе ни отвернуться (впрочем, Ран все равно заставил бы его смотреть насильно, но принц и не собирался доставить ему такого удовольствия!), ни зажмуриться хотя бы на миг, поглощая все подробности этого омерзительного действа и про себя молясь о спасении души умирающего.

Но в сердце его не было прощения к Мердоку и остальным, он знал, что придет час, и он рассчитается с ними за все.

Он держался довольно стойко, до тех пор пока Хьюберт официально не объявил, что мертвому Деклану будет отказано в христианском погребении, ибо он сам наложил на себя руки.

Когда помощники палача принялись собирать окровавленные останки в плетеные корзины, дабы швырнуть их в реку, Джавана наконец стошнило, прямо Рану на сверкающие сапоги; и он ничуть не стыдился этого.

Алрой и несколько других придворных к тому времени уже лишились чувств — равно как и Ориэль, для которого, собственно, и предназначался урок, — а Джаван был хотя и младшим, но не последним из тех, кого вывернуло наизнанку от такого зрелища.