«Постелите мне теплую землю под голову…» Постелите мне теплую землю под голову, я устал эту песню дышать, начинается быстро, а пишется с голоду, на углу, где костры малышат разгораются, гаснут, и вечером угольным, на опушке, руками щедра, ты любила показывать внутренних кукол нам, издавая мотивы щегла. Говори мне еще, бескорыстная пленница, прямо в ухо седое дыши, если сердце усталое плакать не ленится, на какие, простите, шиши, чтобы полной луной, выходя за околицу, разбирая дорогу почти, а зачем бы ему, будет сам беспокоиться, надевая слепые очки. Эту песню дышать между воздуха колкого, по углам, где железо гремит, где печаль застывает последняя волкова, проникая по пояс в гранит, ты ему обещай вороватую паузу, лоб целуй невысок, а потом уходи, троекратно, по Штраусу, выворачивая носок. «Серое ты мое, нерусское поле…» Серое ты мое, нерусское поле, светит туман, и в окошко летят цветы, и прорастают в твоем голубом подоле золотые гудзоновые мосты. Знал бы я прикуп, жил бы тогда не шибко, сочные собирая столбы, верстовые, они отмечают ошибки состарившейся судьбы. Еще вчера улыбаясь голосу менестреля, песо бросая ему в лицо, мокрого места от нас не оставит время, сохранив только бронзу и колесо. Серое мое, окружающее пространство, кто руки тебе за спину закрутил, как садовник все залепляет зеленой краской, не зная других картин. Как мы режем себя на живое и неживое, и солнце в глаза нам и не посмотрит уже, как борона, наевшись пустой травою, находит кролика на меже. II «Мрамор, мрамор, гладкие ступени…» Мрамор, мрамор, гладкие ступени, никогда не знаешь, если вышел, подойди ко мне, смешная пани, я на крыше. Говори со мной на маленьком наречье, улыбайся как тебя учили. Нам ни схожести не нужно, ни отличья, ни печали. Дом мой отличается от башни, только тени света в нем да светотени. Ты, наверное, сегодня передашь мне день в ладони. Ночь набросит бессловесную на плечи. Cвет луны деревья обнимает. Только за стеной тихонько плачет мышь больная. «Ты не совсем виновата, а я совсем виноват…»
Ты не совсем виновата, а я совсем виноват, тебе хорош кавабата, мне сообщает медбрат, сожжет ладони крапива, на солнце выгорит плешь, мы воспарим из архива, как самобранку ни ешь, мы улетаем, как мухи, жужжа прозрачной спиной, играет старый Менухин над пожелтевшей страной, весна становится осень, гора рождает осла, мы так себя не выносим, когда любовь не спасла. Герой не выдержал веры, и промахнулся пловец, и закричал из партера владелец быстрых колец, я подойду, но пти па ли меня спасет из пике, и декорации пали на радость страстной толпе. Мы все виновны в грядущем, но настоящим полны, последний час не отпущен, рука не тронет струны, устало странное племя людей эпохи ура, звенит брусок поколений над нищетой топора. Такое время сегодня, что от беды до беды нас отделяет холодный зрачок небесной слюды, душа не знает изнанки, рука не терпит сумы, забудусь сном, милый ангел, затем дарованы сны, страшней не знаю врага я, чем утро в зеркале дня, забудусь сном, дорогая, как ты была у меня, мои читала слова ты, и проверяла, полна, как ты, ни в чем виновата, своим лекалом луна. «За окном ветер того и гляди изойдет пургою…» за окном ветер того и гляди изойдет пургою, месяц без водки это тебе не месяц, я родился в москве, но время тогда другое, а теперь они сами идут и дорогу месят в гастрономе лежит вобла по два двенадцать помнишь, ты ловил ее за сухие жабры, Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
