Как известно, у знаменитого хирурга незадолго до торжественного празднования пятидесятилетия его научной деятельности на слизистой оболочке альвеолярного отростка верхней челюсти справа появилась незаживающая язвочка. Первоначально сам Пирогов не придавал особого значения своему заболеванию, хотя несколько раз и замечал: «Не раковая ли это штука?» Поскольку язва упорно не заживала, решено было воспользоваться поездкой в Москву на юбилейные торжества (23—24 мая 1881 г.) для консультации. После юбилейных торжеств состоялся консилиум. Общее заключение гласило: злокачественное новообразование верхней челюсти, безотлагательно требуется оперативное вмешательство.
Такое решение консилиума произвело чрезвычайно тягостное впечатление на Н. И. Пирогова. Резко изменилось его настроение — он стал задумчивым, мрачным. По настоянию жены и сына для операции решено было поехать в Вену, в клинику одного из ведущих хирургов того времени профессора Т. Бильрота. Бильрот самым тщательным образом осмотрел своего гениального пациента и категорически заявил ему, что о злокачественном характере язвы не может быть и речи и никакое оперативное вмешательство не показано.
Как свидетельствует сопровождавший Н. И. Пирогова в поездке к Бильроту доктор С. Шкляревский, такое решительно выраженное мнение знаменитого специалиста возымело необычное действие. «Расположение духа Н. И. в Вене резко и быстро изменилось: из убитого и дряхлого старика, каким он был во время дороги от Москвы до Вены, он опять сделался бодрым и свежим... Н. И. и сопровождавшие его были полны счастья».
После консультации у Бильрота Н. И. Пирогов воспрянул духом, начал принимать больных, катался верхом, ухаживал в саду за своими любимыми розами и чувствовал себя вполне удовлетворительно, пока ужасная болезнь не взяла свое.
Некоторые современники обвиняли Бильрота в диагностической небрежности. Обвинения эти лишены основания. Можно считать установленным, что Бильрот был осведомлен об истинном характере заболевания Пирогова. Однако, учитывая преклонный возраст своего знаменитого пациента, изношенность его организма, запущенность заболевания, он понимал бесперспективность хирургического вмешательства. Вместе с тем, как истинный врач, и воздерживаясь от операции, он использовал свой непререкаемый авторитет, чтобы внушить Н. И. Пиpoговy надежду на благоприятный исход болезни и тем обеспечил ему хотя на сравнительно короткое время сносное, не омраченное тяжкими переживаниями существование.
Непременным условием, обеспечивающим эффективность воздействия слова на больного, является участливое, доброе отношение врача к своему пациенту. Суть этого понятия наиболее точно, по нашему мнению, выразил замечательный врач Януш Корчак: «Я часто думал о том, что значит «быть добрым»? Мне кажется, добрый человек это такой человек, который обладает воображением и понимает, каково другому, умеет почувствовать что другой чувствует».*
*(Это выдержка из чудесной по глубине мысли и искренности книги «Как любить детей» Януша Корчака, врача, педагога и писателя, проработавшего много лет в скромных условиях сиротского приюта панской довоенной Варшавы. Всей силой чистого сердца он любил своих обиженных судьбой воспитанников. И когда они в годы фашистского нашествия были отправлены в Тремблинский лагерь смерти на уничтожение, он пошел туда вместе с нами и погиб.)
Именно такая доброта и отличает лучших представителей врачебной профессии. Здесь хотелось бы вспомнить известного московского хирурга Владимира Николаевича Розанова (1872—1934), имя которого связано со священной для всех нас памятью В. И. Ленина.
B. Н. Розанов принимал самое непосредственное участие в лечении Владимира Ильича со времени его тяжелого ранения и затем на протяжении всей болезни, причем неизменно пользовался уважением и симпатией нашего гениального вождя и учителя.
Как писал ближайший ученик профессора Розанова A. Д. Очкин, «совершенно исключительным качеством B. Н. был подход его к больному и любовь к нему. В. Н. умел сливаться с больным воедино... Мы с ним работали и постоянно видели перед собою пример, как нужно самоотверженно работать врачу, как нужно жить для больного, понимать его и любить его...
В дни тяжелого ранения Владимира Ильича мы по всему облику В. Н. читали ход болезни Ильича. Так переживал В. Н. борьбу за его жизнь...».*
*(А. Д. Очкин. Памяти Владимира Николаевича Розанова.— «Советская клиника», 1934, № 5, 6.)
Нельзя без глубокого волнения читать воспоминания В. Н. Розанова о болезни В. И. Ленина, в частности, относящиеся уже к последнему периоду:
«10 марта 1923 года вечером ко мне позвонил B. А. Обух и сказал, что меня просят принять участие в постоянных дежурствах у Владимира Ильича, которому плохо; на другой день мне о том же позвонил тов. Сталин и сказал, что он и его товарищи, зная, что Владимир Ильич ко мне относится очень хорошо, просят,чтобы я уделял этому дежурству возможно больше времени.
Я увидел Владимира Ильича 11-го числа и нашел его в очень тяжелом состоянии: высокая температура, полный паралич правых конечностей, афазия. Несмотря на затемненное сознание, Владимир Ильич узнал меня, он не только несколько раз пожал мне руку своей здоровой рукой, он, видно, довольный моим приходом, стал гладить мою руку. Начался длительный, трудный уход за тяжелым больным».*
*(В. Н. Розанов. Из воспоминаний о Владимире Ильиче. — В сб.: Воспоминания о В. И. Ленине. Т. 3, М, Политиздат. 1969, С Э12—326.)
* * *
Используя достаточно широко в своей практической деятельности различные приемы положительного воздействия на психику больных, врачи, к сожалению, значительно меньше думают о тех условных словесных раздражителях, которые имеют отрицательный характер. Нередко мы забываем, что врачебное слово (или его эквивалент) не только помогает больному побороть свой недуг. В ряде случаев оно может ухудшить или затянуть течение заболевания, а иногда вызвать даже и добавочные (болезненные явления. Такого рода явления, причиной которых оказывается врач, получили название (ятрогенных (от греческих слов jatros—врач и gennao — произвожу).
Причины возникновения ятрогенных заболеваний весьма многообразны. Вскользь брошенное неосторожное замечание врача, ненужные разглагольствования в присутствии больного о характере и течении его заболевания, осведомление его о результатах лабораторных, рентгенологических и специальных исследований, преувеличенное представление о их значимости и достоверности легко вызывают у наиболее восприимчивых больных чувство беспокойства, неуверенности, тревожного ожидания, что приводит к ряду нервно-психических и функциональных нарушений.
B посвященных этой теме работах описано немало случаев такого рода болезненных состояний. Приведем для наглядности некоторые из них.
На обходе врач объявляет больной о том, что у нее желудок резко опущен, «до самой матки». Результат — длительный отказ от приема пищи: «Как я могу есть, когда у меня желудок лежит на матке?».
Рентгенолог в своем заключении отмечает, что «bul-bus duodeni нечетко отшнуровывается»; у больного (литератора) — тяжелая депрессия: что будет, когда он совсем «отшнуруется»?
Многократные исследования на реакцию Вассермана у больного с мягким шанкром все время были отрицательными; в последнем заключении поставлен плюс. Узнав об этом, больной отравился.
Все приведенные выше примеры достаточно убедительно показывают, как осмотрительно, тактично и продуманно нужно строить отношения медицинского персонала с больными.
Принципиальные основы этих отношений, в максимальной степени обеспечивающих физическое и душевное благополучие больных, разрабатывает специальный раздел практического врачевания — медицинская деонтология (учение о должном). Деонтология охватывает комплекс вопросов, с которыми будущие врачи должны знакомиться во время клинических занятий и, конечно, путем чтения соответствующей литературы.
В первую очередь настойчиво рекомендуем молодым медикам внимательно изучить посвященную этой проблеме, можно сказать, классическую книгу академика Николая Николаевича Петрова «Вопросы хирургической деонтологии». На ее страницах они найдут не только общие данные «о должном» в медицине, но и мудрые замечания и практические советы врача-гуманиста, у которого «все слова и поступки были направлены на пользу больного» (проф. Ф. Г. Углов).*
