– Друзья! – Восторженно возгласил поставленным голосом ведущий этого балаган. – Наконец-то нашёлся тот счастливчик, которому выпала честь, нет, блаженство выбрать королеву нашего бала…

Сотни девушек… и, самое главное, Анечка! с вожделением и надеждой смотрели на него, но Ал (в душе проклиная себя за предательство) игнорируя её и их внимание, подошёл к Музе. Мужская часть бала взорвалась диким и неподдельным восторгом. Умненькие университетские девочки благопристойно промолчали…

МЭТР подал ему корону, и он пристав на цыпочки водрузил её на склонённую головку Королевы. Королева очаровательно улыбнулась ему и клюнула в щёку, оставив на ней едва заметный сладковато пахнущий отпечаток помады… По окончанию «официальной церемонии» восторженная толпа оттеснила Ала от Королевы. Он огляделся, ища Анечку, готовый любыми средствами вымолить прощение, но её в зале не оказалось… Удивительно, ты не успеешь ещё толком завязать и закрепить отношения с девочкой, как она начинает тебя ревновать и выписывать дурацкие фортеля… Грёбанная церемония награждения…

– Ты свободен? Пойдём что-нибудь попьём. Здесь так жарко.

Услышал он за спиной её голос и почувствовал, как сердце бешено затрепетало, стремясь покинуть свою темницу и выбраться на волю – к ней… Они прошествовали к барной стойке и толпа почтительно, как некоторое время назад с мэтром расступалась, пропуская их.…

– Я тебя знаю. Ты выкладываешь свои вещи на универовском сайте. Многие из них классные. Они мне нравятся. Правда, правда. – Как-то очень тепло произнесла она. А он обкумаренно – зачарованно смотрел, как она мелкими глотками пьёт холодную минералку, поднося бокал к обворожительным пленительным, таким желанным губкам. – Мне очень понравилась твоё посвящение некой «Ка». Но тебе с этой девочкой ничего не светит. – Он удивлённо вскинул брови, Муза утвердительно мотнула своей божественной головкой. – Она теперь безнадёжно увлечена своим учителем, известным художником… Понимаешь, ей не суждено разглядеть тебя. Она хороший живописец, но не художник, умненькая миленькая девочка, и не больше… Знаешь, я была бы самым счастливым существом на свете, если бы ты посвятил мне подобное… Честно. Ты же напишешь что-нибудь для меня!?

Утвердительно – вопросительно произнесла она и посмотрела ему в глаза так, как никогда не смотрела ни одна девочка. В этом взгляде было всё. Вся вселенная. Весь макрокосм чувств…

– Пойдём, подышим воздухом. Здесь чудовищно жарко. – Предложила Муза. Он не мог поверить услышанному! И они тесно прижавшись друг к другу покинули актовый зал и отправились дышать воздухом.

Сначала они «дышали воздухом» в той самой аудитории, где совсем недавно он «дышал воздухом» с Анечкой. И где ещё до конца не выветрился запах их горячих тел, их страсти, их извержений…

Потом они «дышали воздухом» в лаборатории на первом этаже, от которой у неё так своевременно оказался ключ. Потом пытались «дышать воздухом» в такси по дороге в общагу.

Правда, суровый таксист эту попытку пресёк самым решительным и безоговорочным образом.

В общаге они «дышали воздухом полной грудью во всю силу их молодых лёгких». Так бешено дико неистово страстно ирреально восхитительно волшебно кайфово он не «дышал воздухом» ни с одной девочкой. Они так «надышались воздухом» что когда Муза ушла, он тотчас свалился замертво.

Утром Ал не смог отправиться на занятия – не было на всей необъятной планете силы способной его разбудить. Впрочем, даже если бы такая сила нашлась, проку от этого стало немного – он совершенно не мог двигаться. Даже несколько шагов до туалета и обратно давались ему с неимоверным трудом и отзывались в измученном аппарате невыносимой болью…

– Ал, любимый, что с тобой? Ты спишь, заболел?

Услышал он её встревоженный голос и открыл глаза.

– Мальчик мой, как же ты меня напугал. – Нежно-нежно, как это умеет произносить только она, прошептала Муза, и, склонившись над ним, упоительно – кайфово поцеловала в губы. – А теперь ступай, прими душ.

Повелительно приказала она, и он покорно отправился в ванную. И теперь напрочь исчезла ненависть к ней. И душу заполнило СЧАСТЬЕ. Огромное. Безграничное. Словно галактика, вселенная, космос счастье. И телом завладела сладкая истома предвкушения предстоящего блаженства…

День ушёл. Его сменил вечер. За ним пришла ночь. Они не замечали этого. Время в привычном представлении для них перестало существовать. Словно в нарушении всех фундаментальных законов науки оно остановилось. Замерло. Трансформировалось в сменяемую череду дикого сплетения тел. Страсти. Неистовства. Восторга. Блаженства «последних содроганий». И сладостной расслабухи короткого отдыха. Нежности. Ласк. Поцелуев. И желанных пьянящих слов…

В этой жалкой общаговской комнате царило их время. Время бесконечной упоительной волшебной любви. А обыкновенное будничное ординарное время осталось там, за порогом их комнаты…

…Он проснулся глубоким утром. Её не было. Удивительно, она всегда уходит, когда он спит и порой ему кажется, что её и вовсе нет, не существует. Что это он сам придумал Музу в своих волшебных снах и оживил силой своего воображения, как некогда античный царь и скульптор силой своей любви оживил холодный мрамор, даровав жизнь Галатее…

Иногда ему кажется, что он знает её взгляд, восхитительную улыбку бесконечно давно, откуда-то из далёкого детства. Помнит каким-то смутным полузабытым уютным тёплым и счастливым воспоминанием… Помнит и в более позднем возрасте…

Ему тогда, было четырнадцать. Стояла золотая осень. Он сидел после занятий один в дальней ротонде…

«Я один в беседке с нею».

И думал о милой Наташе…

«Вижу… девственну лилею».

Нет, он не просто думал о Наташе, он представлял…

«Трепещу, томлюсь, немею…».

Он представлял себя с ней. И в этих чудесных грёзах перемежаемых рифмами он, высокий, красивый как Аполлон был безоговорочно, пламенно, страстно любим ею… Нет, Наташа сгорала от любви к нему. И вот она, эта дивная восхитительная несравненная желанная Талия…

Его сладостные видения разрушили ворвавшиеся откуда-то извне голоса… По парку направлением к ротонде шла группа девочек…, девушек, нимф, харит. Незнакомых. Старше его. Девушки весело о чём-то разговаривали. Он замер, моля Всевышнего, что бы они его не заметили. Девушки действительно не заметили его маленькую фигурку в густо заросшей высоким кустарником ротонде. А он не мог оторвать взгляда от одной девушки. Странно, но теперь, столько лет спустя он не помнит её облик, лицо. Помнит лишь глаза. Их тёплый, ласковый взгляд. Такой же, как и у Музы, когда она смотрит на него… Он даже теперь помнит то своё давнишнее ощущение испуга, нет паники, страха от того, что его убежище будет раскрыто… Но это не произошло. Девушки прошли мимо. Та девушка из далёкого – близкого невозвратного отрочества уходила со своими спутницами. Уходила прочь. А он зачарованно наблюдал, как она изумительно кайфово, возбуждающе переставляет одну за другой свои прелестные умопомрачительные ножки, едва прикрытые короткой юбочкой, и чувствовал как его «pen» оживает. Оживает так же, как и при мыслях о Наташе… Неожиданно девочка на короткое мгновение остановилась, обернулась в его сторону… и послала воздушный поцелуй. Тогда он едва не умер от проникшего в самую глубину души нереального неземного взгляда ёё колдовских волшебных чудных искусительных желанных глаз…

Эти глаза он не раз видел и позже… Видит и теперь…

Их отношения нельзя назвать обычными и единственное слово, которое к ним подходит в полной мере – странные. Они не встречаются в привычном понимании этого слова как другие пары. Не ходят вместе на занятия, не гуляют, не посылают друг другу эсэмэски, ни торчат в контакте, не оттягиваются в клубе, не строят общие планы… Она просто приходит к нему. Приходит, как правило, неожиданно, порой не вовремя, не к месту… А он всегда ждёт её прихода. Ждёт, сгорая в предвкушении того кайфа, который она дарит ему. И нет во всём подлунном мире кайфа желанней, сладостней, чем её приход… Она появляется и мир меняется. Становится ярким, красочным, тёплым, бесконечно счастливым. «Мой любимый мальчик» нежно произносит она, и он тонет в этих словах, словно малое судёнышко в безбрежном океане. И эти несколько безмерно упоительных дурманящих слов заполняют всё вокруг, наполняя всю его душу целиком, без остатка дивным сказочным неземным сиянием, безграничной энергией и жаждой созидания…