Литмир - Электронная Библиотека

Я торопился. Но соляк, который ещё совсем недавно, всего несколько дней назад звучал мощно супертяжёло напряжённо агрессивно энергично и брутально теперь мне никак не давался. Выходил какой-то безликий аморфный никакой. И совершенно не соответствовал неистовому урагану гитар и барабанов, работающих в унисон подобно армаде штурмовиков-бомбардировщиков.

Не знаю, что со мной произошло. Наверное, давала о себе знать усталость, связанная с самым трудным начальным этапом выполнения заказа. Да и приезд Марка и Маринки, архангельский проект внесли в душу совершенно ненужные теперь волнение сумятицу и неопределённость, разрушили привычный размер жизни, спокойное состояние. Но, самое главное, необходимость принятия важного судьбоносного решения давили тяжёлым грузом, не давая настроиться… И, как следствие, к завтрашней записи я оказался совершенно не подготовлен…

– Игорь, ты очень не хочешь уезжать? – Анечка обняла меня сзади, прижалась, поцеловала в шею и положила свою головку мне на плечо. В её вопросе звучали тревога и грусть. Я захваченный врасплох её вопросом нашёл в себе силы только спросить, почему она так решила. – А это видно… Ты не обидишься, если я скажу честно, что думаю… У меня такое ощущение что ты боишься ехать в Архангельск. Конечно, я в это не верю. Ты прошёл войну и просто так на войне не награждают…

Я отложил гитару в сторону. Нежно взял её за плечи. Притянул к себе. Посмотрел в её какие-то растерянные и печальные глаза. И стараясь придать голосу спокойствие, ответил.

– Маленькая моя, ты права, я действительно не хочу и боюсь уезжать. Но это не тот страх, что на войне. Там опасность постоянно рядом, а с ней естественный для любого человека страх за свою жизнь. Но если ты не последняя сволочь и трус, ты его преодолеваешь… Мой теперешний страх другого рода… Не знаю, как объяснить… Я боюсь не за себя. Не за неудачу с проектом. Чем я, в конечном счёте, рискую? Ничем. При самом худшем раскладе я всегда смогу вернуться сюда домой… Впрочем, это не случиться. Я запущу проект… Я боюсь за тебя. Боюсь, и не хочу испортить твою жизнь… Так получилось, что ты стала для меня всем… Нет, в моей жизни по-прежнему остались мои самые любимые люди. И Леночка, и Пашка, и Маринка, и Марик, и Наталья Валериановна, но для меня нет никого ближе и дороже тебя. Я не хочу и не имею права сломать тебе жизнь, исковеркать твою судьбу…

– Игорь, что ты такое говоришь!? Чем ты сломаешь мою жизнь, судьбу? Тем, что мы уедем в Архангельск? Ты действительно считаешь, что можно жить только в Москве? – Анечка смотрела на меня глазами полными слёз. Моё сердце разрывалось, но я должен был завершить начатый разговор.

– Девочка моя, дело не в Москве. Полноценной, насыщенной жизнью можно жить везде, даже в пустыне. Важно не что вокруг тебя, а что внутри. Тебе это хорошо известно… Понимаешь, конечно, всегда трудно менять привычный образ жизни, обстановку. Особенно это тяжело, когда ты уже не мальчик, за плечами долгая жизнь, и на тебя возложена ответственность. Колоссальная ответственность. Я не могу, не имею права подвести Марка… Впрочем, это не самое главное… Я давно хотел поговорить с тобой, но не мог найти время…, точнее, собраться с силам, с духом… Анечка, скажи только честно, зачем я тебе нужен? Ты такая молодая, а я… Я понимаю, сейчас у тебя увлечение мной. Точнее, даже не мной. Во мне ты нашла человека, способного, пусть и иллюзорно, заменить тебе ушедшего отца. Анечка, но что дальше? Моя жизнь проходит, проносясь, подобно мчащемуся автомобилю. А твоя только начинается. И впереди у тебя долгая жизнь, в которой ещё будет настоящая и светлая любовь с молодым человеком. Зачем тебе я?

– Игорь, прекрати! Никогда мне больше такое не говори! Слышишь, никогда! – Резко, дрожащим и взвинченным голосом оборвала меня Анечка. – Я хочу, чтобы эта тема сегодня закрылась навсегда. Игорь, я далеко не наивная девочка, знаю жизнь и всё понимаю. Понимаю, насколько тебе сейчас трудно. По сути, ты теперь заново начинаешь жизнь, и при этом на тебя взвалена ответственность, которая не каждому по плечу. Отсюда все твои метания и страхи. Но эти страхи временные. Они пройдут, как только ты преступишь к работе.… Что касается меня, я хочу прожить с тобой, именно с тобой столько, сколько нам отмерено свыше… А если у тебя кто-то появился, ты мне можешь об этом сказать честно и прямо. Без твоих дурацких экивоков. Я всё пойму и постараюсь пережить.

Я ничего не стал отвечать Анечке, а просто привлёк её к себе и принялся страстно и горячо целовать, она отвечала мне не менее пылко… И в это время, словно в каком-то низкосортном кино, распахнулась дверь и на пороге появилась Ленка.

– Вот, опять «лижутся»! Слушайте, и как вам это ещё не надоест? Мне с одним и тем же мальчиком надоедает через неделю.

– Вообще-то, Елена, воспитанные люди стучаться, перед тем, как войти, а не вламываются в комнату, словно группа спецназа. – Я попытался поставить дочь на место, но от Ленки все мои педагогические усилия отскакивали, точно от стенки горох.

– А я стучалась, просто вы так «увлеклись процессом», что не слышали… И, вообще…, почему я должна стучаться в своём собственном доме? Вы ведите себя прилично, не подавайте дурной пример подрастающему поколению, тогда и стучаться не нужно будет.

Мы с Анечкой расхохотались. Я смеялся, и со смехом уходили прочь напряжение и страх. Я словно только теперь осознал самое главное – чтобы со мной не произошло в жизни, какие бы испытания не готовила в будущем судьба, рядом со мной находятся мои самые близкие и любимые люди, на помощь, участие, понимание которых я всегда могу рассчитывать…

7

Значит уезжаешь. – Не спросил, констатировал Дима. Я утвердительно кивнул. – Знаешь, Игорёк, если честно, я за тебя рад. Марк, акула бизнеса, правильно всё рассчитал, предложив именно тебе возглавить проект.

– Ты скажешь тоже, акула бизнеса. В случае со мной Марк ничего особенно не рассчитывал. Просто ему в проекте нужен свой человек, которому он безоговорочно доверяет. Вот и всё. Дима, а, ты бы поступил по-другому? Взял любого «варяга» с улицы и вверил ему судьбу, безопасность проекта и огромные, я бы сказал колоссальные средства? И, заметь, не только свои личные. Думаю, вряд ли.

– Ничего подобного, дело не только в этом. Сам понимаешь, не всегда деньги играют решающую роль. Кроме финансовой стороны у этой медали существует ещё одна. Называется человеческий фактор. И во многих случаях этот самый фактор важнее денег. В тебе, в твоём громадном потенциале Марк уверен на тысячу процентов. Он ни на секунду не сомневается, что ты костьми ляжешь, но вытянешь его проект.

– Я думаю Дима, что ты меня сильно переоцениваешь.

– Нет, Игорь Олегович я тебя не переоцениваю. Это ты себя серьёзно недооцениваешь. И всю свою жизнь недооценивал. И в институте, я это хорошо помню. Ты, с твоей башкой спокойно мог бы окончить его с красным дипломом, а там аспирантура, и, как минимум кандидатская. Но тебе твой рок, репетиции, записи, гитары-барабаны, восторженные поклонницы всегда оставались важней самых важных лекций и научной карьеры. А Санька Морозов. Господи, Санька Дефект тихой сапой уже доктор наук… А вспомни свой бизнес. Так великолепно стартовать и так глупо всё потерять. Да и в семье… Впрочем, чего ворошить прошлое. Теперь у тебя появился шанс, настоящий шанс изменить ситуацию, судьбу… В, общем, Игорь, я тебе искренне желаю удачи, и очень за тебя рад… Хотя мне станет тебя не хватать.

– Дмитрий Михайлович, я не первый и не последний инженер в этом городе. И, вообще, друг мой, я считаю, что пора уступать дорогу молодым… В семидесятые годы прошлого века жил величайший гитарист всех времён и народов Джимми Хендрикс. Он прожил всего двадцать семь лет. Что такое двадцать семь лет? Ерунда, почти мальчишка. Вспомни себя в этом возрасте. Но за двадцать семь лет, точнее всего за несколько лет в музыке Джимми Хендрикс сделал столько, сколько большинству из нас за всю свою долгую и счастливую жизнь не сделать никогда. Дима, есть множество молодых талантливых ребят, способных достойно заменить меня и выполнить ещё не один твой заказ.

10
{"b":"623715","o":1}