Безысходность – вот что одолевало меня со страшной силой и выгрызало сердце, оставляя чёрные отметины.
На следующий день Шерлок вновь не появился в Бартсе, и меня понемногу стало мучить иррациональное беспокойство. Может, с ним что-то случилось? Не мог ли он наделать глупостей из-за моего отказа, ведь он ушёл так стремительно? И одёрнула саму себя – то, что его нет в госпитале, ещё ни о чём не говорит, лишь о том, что он не хочет меня видеть. Последний раз, когда я беспокоилась о Холмсе, закончился тем, что детектив обманом заставил меня привести в свой дом убийцу. Хотя сейчас я уже не сержусь на него за это – мне попросту всё равно, ведь он привык рисковать жизнью ради дела, не считаясь с чувствами других людей, которые о нём беспокоятся. Его объяснение в моей квартире затмило тот случай эгоизмом и грубостью. Тем более что, в конечном счёте, был схвачен преступник. Просто Холмс мог предупредить меня, довериться мне, посвятить в свой план. Хотя о чём это я, это же Шерлок Холмс.
Для одного анализа мне понадобился индикатор, которого не оказалось в лаборатории. Я направилась на склад, но по дороге в коридоре меня окликнула девушка. На ней был короткий белоснежный халат поверх лазурной блузки, и её широкоскулое лицо с острым подбородком показалось мне смутно знакомым.
– Ой, подождите, пожалуйста, вы ведь Молли Хупер, правильно? – Да, это я. А вы, кажется… сестра Сэндинг! – догадалась я. Вот почему лицо девушки показалось мне знакомым – она стояла возле тела Ребекки Смит и сообщила нам про цианид. Я столько раз изображала медсестру во время следственного эксперимента, что не могла не вспомнить её имя.
Девушка улыбнулась и подлетела ко мне:
– Вы меня помните? Как здорово! – быстро защебетала она. – Я хотела вас поблагодарить. Я видела, что вы пришли вместе с мистером Холмсом, когда отравили миссис Смит. Кэла позавчера выпустили из тюрьмы! Тогда как раз взяли настоящего убийцу! И всё благодаря мистеру Холмсу! Он великий сыщик! И благодаря вам тоже! Когда я спросила, как вас найти, чтобы передать «спасибо» детективу, то инспектор Лестрейд сказал, что вас зовут Молли Хупер, и вы помогали в расследовании. Он сказал, будто Шерлок Холмс рекомендовал вас как специалиста для написания, кажется, отчёта о событиях с места преступления. Боже, как я вам обоим благодарна! – Я здесь не при чём, – смущённо ответила я на такой поток признательности. – Однако вы, должно быть, тоже участвовали в расследовании, – прозвучало у меня за спиной.
Плотный мужчина среднего роста обогнул меня и обнял медсестру за плечи.
– Кэл! – та радостно обернулась к нему. – А я как раз беседую с Молли Хупер, инспектор говорил нам про неё. – Да, я помню вас, мисс Хупер. Передайте, пожалуйста, нашу с Памелой признательность мистеру Холмсу. Если бы не он, я бы до сих пор был в тюрьме, – черты на хмуром постаревшем лице мужчины просветлели. – И сами не отказывайтесь от благодарности. – Разумеется, я всё передам (через Джона Ватсона, скорей всего). Я очень за вас рада! Но, повторяю, здесь нет моей заслуги… – Но Шерлок Холмс сам подтвердил, что вы содействовали разоблачению и поимке Николса, когда меня выпускали из камеры предварительного заключения, – запротестовал врач. – Детектив сказал мне, правда, как-то сухо, что вы оказали неоценимую помощь в расследовании. – Вы ничего не путаете? – я не могла поверить своим ушам! – Нет, я сам с ним говорил.
Вот это да! Шерлок потрудился заговорить о моей помощи с окружающими, хвалил мои заслуги, да ещё и косвенно поднял мой авторитет в Бартсе благодаря визиту Лестрейда. Я-то думала, что это была инициатива инспектора – взять у меня данные по месту преступления. Неужели Шерлок действительно ценит мою помощь, а не принимает, как данность? Верилось с трудом, но факты оставались фактами.
Сестра Сэндинг продолжала что-то радостно щебетать, и вдруг я заметила на её пальце странный блеск, словно от кольца.
– Вы обручились? – вырвалось у меня прежде, чем я осознала свою бестактность. – Да, и не смущайтесь, что спросили, – добродушно ответил доктор Смит, глядя в глаза девушки. Та ответила ему счастливым влюблённым взглядом. – Мы больше не намерены скрывать свою связь. Понимаете, смерть Ребекки и этот арест… В общем, жизнь коротка, и надо использовать каждую минуту.
Вскоре мы распрощались, и я заверила коллег, что непременно передам благодарности при первой же возможности. Не представляю, как я это сделаю, ведь вряд ли мы с Шерлоком в скором времени сможем разговаривать друг с другом, не испытывая неловкости.
Я размышляла о том, что Холмс с лёгкой руки взял и осчастливил двух людей. Думал ли он о них, когда составлял план поимки преступника? Так или иначе, человек, который хладнокровно отравил собственную невесту, доверяющую ему, сидел за решёткой, а невиновный вышел на свободу и подарил радость другой девушке. И всё благодаря тому спектаклю, за который я охаяла детектива последними словами.
На секунду горло сдавил стыд.
А не ошиблась ли я насчёт Холмса? Он говорил об уважении и доверии. Он доверился мне, когда попал в роковую ситуацию в ночь перед «падением». В голову пришло воспоминание о блеске гордости в глазах детектива, когда, играя в сыщика, я давала правильные ответы; воспоминание о том, что Шерлок прислушался к моим словам и отпустил «призрака святого Варфоломея». За последнее время он стал реже отвергать или высмеивать мои идеи.
Или же всё это игра моего воображения? Вдруг рекомендация меня для написания отчёта – лишь очередная попытка простого использования? Всё, о чём говорили медсестра с доктором, было только косвенным доказательством того, что Шерлок изменился, а вот признание Холмса я слышала собственными ушами. В его тоне, когда детектив говорил о сильных чувствах, слышалось слабо скрытое презрение. Так он неосознанно высказал своё отношение к любви. Возможно ли, что Шерлока в момент разговора со Смитом одолело лишь минутное раскаяние из-за обмана? Или же он действительно изменился? И ещё одно не давало мне покоя – слова детектива обо мне и Джиме. То, что он сказал, не мог произнести человек благородный, и это обидело меня сильнее всего. Как он мог попрекать меня!? Проклятый собственник!
В три часа этого же дня я, нагруженная колбами с анализами, чуть было не налетела на Джона Ватсона, заворачивая за угол.
– Ух ты! – доктор еле успел подхватить пластиковый поднос.
Вернув мне чудом уцелевшие колбы, Джон принялся извиняться за их с Шерлоком выходку, за свой телефонный звонок и т.д., но я остановила его, сказав, что вовсе не сержусь и понимаю, что в итоге совершилось благое дело. Доктор облегчённо улыбнулся.
– И ещё кое-что, Молли. Я хотел показать тебе одно видео. Здесь есть свободный компьютер?
- В ординаторской, – ответила я. Мы направились прямо по коридору и налево, я оставила анализы в нужном кабинете, и затем мы прошли прямо в полупрозрачные двери ординаторской. По дороге я, пользуясь случаем, рассказала Джону про разговор с медсестрой Памелой и доктором Смитом. Он внимательно выслушал меня и пообещал передать благодарности.
Зайдя в помещение, я заметила на боковом столе открытый ноутбук, которым обычно пользовались доктора и практиканты в свободное время. Джон подключил к нему флэшку, объяснив, что они с детективом установили скрытую камеру в спальне, чтобы запечатлеть преступные действия Николса для доказательств в суде. И я, почему-то, нисколько не удивилась этому факту. Но доктор, оказывается, случайно включил её раньше времени.
На цифровой записи я увидела себя саму, будто из верхнего правого угла комнаты напротив двери. Качество звука и изображения было средним, тем не менее, всё было понятно. Я увидела свою истерику, то, как билась в руках доктора в безумной попытке провраться к мнимому умирающему.
Я перевела полный недоумения взгляд на Джона – «Зачем ты мне это показываешь?» Тот стоял, скрестив руки на груди, и с немного извиняющимся видом кивнул смотреть дальше. Мелькнувшая было параноидальная мысль, что все сговорились издеваться надо мной, тут же исчезла.
