Мы сбились в кучку и смотрели на парня, который должен был услышать наше приближение, но никак не реагировал, и чувствовали себя глупо. Наконец Хопкинс не выдержал и слегка покашлял. Парень повернул к нему лицо с глупой добродушной улыбкой. На голове у него вообще творилось что-то невообразимое: несколько синих больничных шапочек были закреплены наподобие букета:

— Здрасте!

— Что вы здесь делаете? — строго спросил Хопкинс.

— Сижу на полу, — просто ответил парень.

— Вполне логично, — согласился Шерлок, и добавил, кивая на портрет девушки. — Она похожа на ту пациентку?

— О чём ты? — не понимая, я обратилась к сыщику.

— Вам уже рассказали? Да, очень похожа, — с болью в голосе продолжил парень.

— Как её звали? — проникновенно поинтересовался Холмс.

— А разве вам не сказали этого?

— Я лишь несколько минут назад услышал историю о призраке святого Варфоломея. О вашей врачебной судьбе мне ничего не известно, за исключением некоторых моих собственных выводов.

— Но тогда откуда вы… — парень неверяще распахнул большие светлые глаза.

— Шерлок, да объясни, наконец, что происходит! — не выдержал Джон. Всё это время, пока мы стояли и пялились на парня, доктор колебался между облегчением от увиденного и готовностью к бою.

— Если не возражаете, я всё расскажу своим друзьям, а вы меня поправите и дополните.

— Валяйте, — вздохнул парень. — Всё равно вы меня уже накрыли.

— Итак, перед вами, дама и господа, великий и ужасный Призрак святого Варфоломея! — не удержался от театральности Шерлок.

— Мы уже поняли, — начал было сержант, но когда мы с Джоном дружно на него шикнули, он от неожиданности комично отпрянул к стенке.

— Когда я услышал от Молли эту историю, — продолжил детектив,-то обратил внимание на то, что призрака видели крайне редко, но пропажа свечей, возможно, связанная с его появлением (парафиновый запах в музее), происходила довольно часто. Из этого можно сделать два вывода: во-первых, приходивший хорошо знаком с обстановкой госпиталя, раз за большое количество визитов его видели лишь три раза, а во-вторых — что он не хотел выставлять себя напоказ, а, наоборот, скрывался, значит это не шутник и не безумец, помешанный на популярности. Далее. Если музей, возле двери которого видела привидение медсестра, это цель визита, то зачем пришедшему подниматься на четвёртый этаж? Очевидно, что вы (кивок в сторону парня) не поднимались, а спускались к пункту назначения — вы забирались по пожарной лестнице на крышу, а оттуда попадали на последний этаж. Наличие у вас ключей, отличное знание обстановки и распорядка госпиталя (комендант в определённое время совершает обход, но вас ни разу не поймали) позволяют мне сделать вывод, что вы сотрудник, а точнее, бывший сотрудник Бартса. Теперь, собственно, сам музей. Почему именно музей, а не склад медикаментов, например? И при чём здесь свечи? Паломничество. К чему или к кому? Когда я увидел вас возле портрета, то предположил, что девушка на нём похожа на ту, которую вы любили и потеряли. Раз вы бывший сотрудник Бартса, то, возможно, она была пациенткой.

— Потрясающе, — в унисон сказали странный парень и сержант.

— Теперь ваша очередь, — произнёс Джон.

— Да, я действительно, работал в Бартсе. Я был врачом-практикантом.

— … врачом-практикантом, — одновременно с «призраком» произнёс Шерлок и пожал плечами в ответ на наши взгляды. — Очевидно.

— Так я и познакомился с Вирджинией, — продолжил парень всё с той же рассеянно-мечтательной улыбкой. — Она была пациенткой vip-палаты, но никогда не говорила со мной свысока. Нет, она была просто чудо! Мы много разговаривали о её работе — она создавала светодиодные костюмы* и довольно скоро поклялись, что если Вирджиния выкарабкается, то мы поженимся. У неё был лишь один шанс из десяти, но мы верили. И вот однажды я пришёл на работу, а мне сообщили, что моя Вирджиния умерла. У меня тогда случился нервный срыв, и я четыре месяца провел в психиатрическом отделении. С работы меня уволили, а ещё сказали, что я псих, помешавшийся на смертельно больной девушке. Когда вы спросили меня про пациентку, я решил, что вы здесь работаете, и вам насплетничали про мою «безумную» любовь. В общем то, они и правы — я псих, который приходит в Бартс полюбоваться на картину с девушкой, что так похожа на мою Вирджинию, я псих, одевающийся в костюм, который она сделала когда-то своими руками, и я псих, который зажигает свечи с запахом бергамота и эвкалипта, которые она так любила! — под конец тирады огромные светлые глаза парня уже сверкали от подступавших слёз. Чуть успокоившись, он добавил. — Вирджиния наверняка видит меня с небес и радуется.

— Ну и как мы с ним поступим? — устало вздохнув, спросил Джон.

— Арестовывать его вроде было бы глупо, — высказался сержант.

— Я знаю, что вы сделаете — расскажете всем, и я никогда не смогу больше видеться с Вирджинией… хотя бы так, как сейчас. Валяйте. Пускай меня выгонят отсюда навсегда, мне всё равно, — парень храбрился, но то, как тёр при этом глаза, выдало его страдания.

У меня сердце защемило: запретить этому несчастному посещать музей всё равно, что отнять сосиску у бездомного котёнка:

— Шерлок… пожалуйста…

Детектив посмотрел мне в лицо и молча кивнул. Потом развернулся к парню и объявил:

— Мы никому не расскажем о том, что видели. Можете и дальше сюда приходить. Но, — тут Холмс помедлил, — Вирджинии бы не понравилось, что вы губите свою жизнь в бесплодном поклонении ей. Лучшее, что я вам могу посоветовать, это постараться вернуться к своему призванию.

С этими словами Шерлок развернулся и исчез за углом.

POV Джона

После неудачи с засадой Шерлок два дня и две ночи практически не выходил из своей комнаты. Признаками его существования были лишь исчезающие и возвращающиеся опустевшими чашки чая, которые мы с миссис Хадсон оставляли возле его двери, да ещё «Танго смерти», изредка оглашающее гнетущим звучанием гостиную.

Я был уверен, что Шерлок в это время размышлял не только о деле Ребекки Смит.

— Джон, дорогой, это действительно так? — засомневалась наша квартирная хозяйка, когда я поделился с ней своими выводами.

— Да, миссис Хадсон. Возможно, Шерлок сам ещё не до конца осознаёт своих чувств, но я убеждён в том, что прав. Это одна из немногих сфер, где я понимаю больше нашего детектива. У Шерлока есть влечение к Молли Хупер.

И я рассказал ей обо всём, что видел и слышал в последние две недели.

— Ох, дорогой, хорошо бы, чтоб это оказалось правдой. Молли — отличная девушка. Она бы смогла хоть немного образумить Шерлока. В отличие от той женщины.

— Вы имеете в виду Ирэн Адлер?

— Её, — кивнула домовладелица и поморщилась. Миссис Хадсон не любила Ирэн, но мне она нравилась. — Развратная и властная особа. Они с Шерлоком не смогли бы вместе ужиться. А вот Молли, — миссис Хадсон мечтательно улыбнулась, — стала бы нашему сыщику идеальной женой.

— Ну, до этого ещё далеко, — настала моя очередь сомневаться.

— Поверь мне, мой мальчик, я ещё не видела Шерлока таким. Если всё обстоит так, как ты говоришь…

— Что вы имеете в виду, говоря “таким”? Он в последние пару дней стал очень тихим и ведёт себя странно, но ведь для Шерлока это в порядке вещей.

— Нет, дорогой. Я знаю Шерлока немного дольше тебя и вижу, что он изменился. Наш мальчик ведёт себя так, словно он вдруг обнаружил, что у него есть душа, и что ему недостаёт самого важного её кусочка.

На третий день своего добровольного затворничества Холмс, наконец, вышел из комнаты, и не в халате, а при полном параде.

— Собирайся, Джон. Мы едем в Бартс.

— Что случилось? — мне как раз дали выходной, и я был готов ехать с другом. При его фразе у меня мелькнула мысль, что в Бартс мы в последнее время зачастили.

— Лестрейд звонил, — объяснил Холмс. — Они собираются арестовать Смита.

Во время поездки Шерлок был очень тихим и хмурым. Когда мы уже подъезжали к госпиталю, я выглянул в окно и увидел недалеко от крыльца Молли в компании высокого темноволосого незнакомца. Незнакомого ли.? Точно, это был Стив Николс, бывший жених покойной Ребекки. Они мило болтали и улыбались друг другу. Только бы Шерлок не… Но он уже заметил направление моего взгляда и теперь жадно всматривался в происходящее. Через полуоткрытое окно кэба до нас долетели обрывки фраз.