Последние разводы вязкой крови исчезают с загорелой кожи Ичиго, и Иноуэ отшатывается.

— Мне жаль, — слышит девушка, но не поднимает глаз и стискивает кулаки, борясь с желанием ударить.

— Мне тоже.

Ещё больше она ненавидит себя.

Выходит Орихиме из больницы одна и замирает в проходе на границе белого искусственного света и мягкого бархата ночи.

Внутри кипит непонятная энергия, переполняющая так, что хочется бежать по улице с распахнутыми руками и кричать. Иноуэ качает головой, но уловив шаги позади, расправляет руки и кидается вперёд по выложенной тропинке, оббегает машину и спускается вниз по улице. В этот момент она ощущает себя живой и живущей ярко, как никогда.

— Братик, мне страшно, — шепчет, задыхаясь.

Остановившись у края островка света, создаваемого фонарем, Иноуэ застывшими пальцами набирает знакомый номер:

— Рангику, забери меня.

— Боже, милая, ты где?

Девушка оглядывается в поисках знакомых мест, но из знакомого только одна вывеска.

— В стране чудес.

Орихиме сидит в «нормальной» части заведения, потягивая сладкий безалкогольный коктейль.

Это типичный бар с деревянными панелями и нарочито небрежной каменной кладкой, сотрясаемый рок-н-роллом.

— Что ты здесь делаешь? — звенит голос подруги.

— Сижу, — бормочет рыжеволосая, тыкая трубочкой остатки фруктового напитка.

— Так, ты мне всё расскажешь! — недовольно и взволновано говорит Рангику. — Но не здесь, — успокаивается, глядя на умиротворённость Иноуэ. Если бы она знала, какой ценой она досталась…

Орихиме замечает брезгливый взгляд блондинки, направленный на потертые и не совсем чистые диванчики, и улыбается ожидаемой реакции.

— Пойдём.

Цепкие пальцы подруги хватают и тащат в узкий коридорчик. «Это совпадение», — думает Иноуэ. Затем Мацумото условно стучит в железную дверь — «нет, не совпадение» — и ту открывает, как и всегда, охранник-скала, и Иноуэ затаскивают в бар для монстров.

В этот раз там стены из атласа, позолоченные люстры, резная мебель с подушками, вышитыми золотыми нитями и сумрак, пряный на вкус.

— Почему здесь каждый раз всё по-разному? — выдыхает Орихиме.

— Это же страна чудес! — восклицает Мацумото, толкая её на ближайший диванчик и убегая к бару.

Орихиме слишком… слишком много пережила за несколько последних суток, чтобы удивляться и набрасываться на старую подругу с расспросами. Возвращается Мацумото с клубничным ликёром, и двумя бокалами. Мягко садится на диван рядом с Орихиме.

— Рассказывай, — требует она, разливая тягучую розовую жидкость.

— Я монстр, — сходу выдаёт Иноуэ, опрокидывая в себя сладость, от которой свербит на зубах и терпко на языке.

— Ох, здесь нужно что-нибудь покрепче. Нелл, давай бутылку абсента!

На столике возникает заветная бутыль, Орихиме перекидывается ничего не значащими фразами с недавней знакомой Нелл. И когда жгучая жидкость обжигает пищевод, Рангику повторяет:

— Так что случилось? И давай по порядку.

Иноуэ рассказывает обо всём, в процессе самолично осушив четверть бутылки, а Мацумото даже не удивляется.

— Знаешь, милая, ты ведь его не ненавидишь, просто злишься. Он вывернул и заставил взглянуть на новую себя, которую ты никак не можешь принять. А ещё тебе стыдно, ведь он видел всё, что ты предпочла бы не видеть сама.

Иноуэ кидает укоризненный взгляд на подругу, сейчас она должна была не говорить ей правду, а сказать: «Да, милая, ты права, он козел». Так было в тысяча и одном фильме, которые она видела. Но Мацумото, видимо, не хотела подпитывать чувство жалости Орихиме к себе и обиду на Ичиго.

— А ты ведь не человек? — переключается Орихиме на тему, которая интересовала её с прихода сюда.

Ведь Куросаки Ичиго точно не козёл, он просто… очень и очень, слишком хороший… Это она слабачка.

Мацумото обворожительно смеётся, поправляя пышные волосы:

— Я ведьма.

На пару долгих секунд повисает пауза. Орихиме не в шоке, но она не знает, что сказать — мысли будто заволокло пеленой. Потом наконец приходит вполне ожидаемый вопрос:

— Почему ты не говорила?

Иноуэ спрашивает, но ей будто без разницы, что ответят.

— Ты и так была напугана и сбита с толку всем этим, — Мацумото обводит взглядом бар поверх макушки Иноуэ, — и я не хотела ещё больше выбивать почву из-под твоих ног.

Орихиме кивает, как и всегда, Рангику права.

— Я должна извиниться.

Чувство вины свербит под кожей, а под воздействием алкоголя становится и вовсе нестерпимым.

— Я была очень-очень не права, — шепчет Иноуэ и тянется к телефону, но его легко вынимают из рук.

— Нет, милая, это надо делать лично, — строго одёргивает Мацумото, по-ведьмински сверкнув глазами.

— Хорошо, — Иноуэ уже встаёт и намеревается сделать первый шаг.

— Сядь сейчас же! Не ночью и лучше трезвой, — одёргивает её грозный, но в то же время спокойный голос.

Иноуэ покорно возвращается на место, принимая и соглашаясь с доводами. Но ей становится так грустно и больно, а ещё от чего-то одиноко. Подавив тяжёлый вздох, она прижимает шелковистую подушку к груди. Когда-то раньше она так же сидела на потёртом диванчике в тёмной квартире, ожидая брата, а он все не приходил.

— Ох, милая, — тяжело вздыхает Мацумото, будто читая её мысли. Орихиме хочется плакать горько и отчаянно, эти слова — будто последняя капля в её личном океане, горло сжимает спазм, а рот наполняется солоноватым вкусом, и Иноуэ даже не вздрагмвает, когда ледяные ладони обрушиваются на плечи.

— Рыжая, ты так сопьёшься, и тогда наш одинокий страдалец вернётся к своей роли, — хрипло смеётся Гриммджоу за спиной.

— Он не будет страдать, — глотая подступившие слезы, сопит девушка, сжимая кусок синтепона в объятиях.

— Будет. Эй, Нелл! — Нелл недовольно оборачивается на его крик. — Всё, что она выпьет, за мой счёт! Ни в чём себе не отказывай, — он поглаживает Орихиме по плечу, а потом добавляет: — Здесь отличная персиковая водка.

Вампир хлопает её по спине и уходит, а Орихиме совсем по-детски заливается слезами. Рыдания рвутся наружу вперемешку с хрипом, разрывая горло и что-то в груди, в какой-то момент ей хочется закричать до умопомрачения и срыва голосовых связок, и тогда Мацумото прижимает её к груди и нежно гладит по голове.

— Милая, ты справишься, — ласково шепчет она.

На Иноуэ её слова действуют ещё более разрушающе, и начинается настоящая истерика, когда горят легкие и начинается икота. Тогда утешает уже и Нелл, покинувшая рабочее место. Девушки гладят её по голове, ничего не говоря, а она, стискивая подушку, не может перестать рыдать. Только когда в организме оказывается ещё и хвалёная персиковая водка, истерика отступает. Сквозь туман своего рассудка Орихиме слышит чей-то голос:

— Я на твоей стороне. И в любой момент, ты же знаешь, поддержу.

Проснувшись, Орихиме осознает, что вчера не покидала бар монстров, а так и уснула, стискивая подушку. В баре все ещё сумрак, оседающий пряностью на языке, и девушка давит громкий вздох. Горло саднит, голова раскалывается, а напротив спит Рангику, обняв пустую бутылку.

— Утра.

Иноуэ вздрагивает, а на столе перед ней возникает бокал с мятно-зеленоватым напитком.

— Выпей, легче станет.

Рядом садится Нелл и отбирает подушку, которую Иноуэ так и не выпускала из рук. Орихиме кивает, уверенная, что сможет только хрипеть.

Это оказывается мятный джулеп, с листиками, порезанными блендером.

— Вкусно, — прикрыв глаза от удовольствия, выдыхает незадачливая пьяница.

— Я знаю. Там туалетная комната, можешь пойти привести себя в порядок, а потом поехать к Ичиго.

Иноуэ обеспокоено хмурится и кусает губы, наверное, не стоило слушать Мацумото и пойти к нему немного выпившей, потому что сейчас слишком страшно.

Даже туалетная комната в этом заведении красивая: обложена чёрным мрамором, с напольным освещением, огромным зеркалом и прозрачной раковиной.

Орихиме рассматривает себя и хмурится: волосы сбиты, блузка и юбка перекручены, а глаза красные. Но расчёска и холодная вода немного спасают ситуацию.