Конечно же, молодые люди из соседних деревень с радостью принимали приглашение в дом Умбелины во многом привлеченные красотой ее дочери. Та же, абсолютно искренняя в своей наивности, и не подозревала о причине их визитов и не обращала на них внимания, которого они так искали.

Среди молодых людей особенно огорченным выглядел искусный погонщик скота Лусиано — статный и красивый молодой человек двадцати пяти лет отроду, который происходил из благочестивой семьи, однако был довольно дерзок и грубоват. Он смотрел свысока на других юношей и молодых людей, абсолютно убежденный, что никто кроме него не может привлечь внимание очаровательной Маргариты и снискать благосклонности тети Умбелины. Среди всего этого люда, наводнившего дом, лишь он имел в собственности достаточно угодий и потому (по крайней мере, сам он был в этом уверен) мог рассчитывать на взаимность.

Лусиано не был знаком с Эугенио, никогда не видел его ранее и никак не мог предположить, что у Маргариты есть друг. Когда же он увидел, как она обрадовалась при виде юноши, как нежно и трогательно разговаривала с ним, когда заметил взгляды, которыми они обменивались, то сердце его загорелось огнем ревности.

Глава двенадцатая

В доме Умбелины танцевали куатражем[11] — самый любимый танец простого люда в Минас-Жерайсе, без которого не обходился ни один крестьянский праздник. Мелодичный напев, под который танцоры выразительно его исполняют, разносится далеко за окрестные поля. Танец этот не такой резкий, как батуке[12], и не такой монотонный и медлительный, как квадрилья[13] — он как будто бы олицетворяет собой радость и томность одновременно.

В танце принимают участие не менее четырех человек. Сами же танцоры и играют на музыкальных инструментах — виуэлах и бубнах. Куплеты в этой песне довольно неотесанные, шутливые и экстравагантные, но встречаются и вполне сдержанные, вдохновленные красотой окружающей природы.

Маргарита сидела рядом с Эугенио, от которого не отходила с того самого момента, как он появился на празднике.

Начался новый танец. Лусано, державший в руке виуэлу, направился к Маргарите и пригласил ее танцевать. Она отказалась, сказав, что очень устала, так как уже много танцевала за вечер.

— Ну, чего сидишь, малыш? — обратился Лусиано к Эугенио.

Он хотел зацепить его и тем самым утолить свою ревность и досаду, не дававшие ему покоя весь вечер.

— Я совсем не умею танцевать, — смутившись, ответил Эугенио.

— Да как же так! Что за оправдания?.. Нам как раз не хватает одного человека… Пойдем, не заставляй себя упрашивать!

— Ну правда же, я не умею танцевать… Я ни разу в жизни не танцевал.

— Так зачем же ты ходишь на праздники?

— Хороший вопрос! Чтобы посмотреть…

— Чтобы посмотреть? Ну да! Я тебя помню, не ты ли недавно помогал на службе в церкви в городе?

— Да, это он, — пришла на помощь Маргарита, поняв, что пора заступиться за любимого. — Это сын капитана Антунеса.

— Капитана Антунеса? Да уж… И что же он тут делает? Наверняка сбежал из дома и пришел сюда. Вот уж надает ему отец, когда узнает, что он пришел общаться с простым людом!

Природная доброжелательность не позволила Эугенио ответить своему обидчику в таком же тоне. Да ведь к тому же он все еще был семинаристом…

Маргарита же, в силу своей пылкой натуры, приняла все сказанное близко к сердцу и не могла промолчать в ответ на эту грубую шутку.

— С простым людом? Смотрите на него… — закричала она, вскочив на ноги. — Этот, как ты сказал, малыш, вырос вместе со мной и всегда был желанным гостем в нашем доме. И его отец знает это, а кто ты такой, чтобы лезть в наши дела?

— Браво, Маргарита! Не думал, что этот мальчонка так тебе дорог! Вот почему… Вот почему сеньора так высокомерна с остальными!

— Сеньор Лусиано!.. — Маргарита готова была продолжить с ним разговор, но тот, довольный отпущенной колкостью, повернулся спиной и пошел в костру.

Лусиано, оскорбленный до глубины души, терзаемый ревностью, только и думал, как отомстить Эугенио, которого так рьяно защитила Маргарита.

Эугенио же, поборов свою робость, уже готов был дать отпор самодовольному наглецу, если тот подойдет к нему еще раз.

Но когда объявили следующий танец, Лусиано подошел к Маргарите. Она же, уже достаточно раздраженная, без лишней вежливости резко бросила:

— Не хочу!

— Не хочешь?.. — удивился Лусиано с натянутой улыбкой. — В недобрый час появился здесь этот молокосос, этот святоша, этот высокомерный недоросль!

— Сеньор ведет себя неподобающе… — выдавил из себя Эугенио, поднявшись с места и пытаясь урезонить сильного, накачанного верзилу. Один Бог знает, каких усилий стоило ему произнести эти слова.

— Это кто же такой смелый?! Может, повторишь, что сказал? — Лусиано, подбоченясь, встал перед Эугенио, готовясь к атаке. — Щенок! Если скажешь еще хоть слово, я здесь же оттаскаю тебя за уши…

— Потише, сеньор, — взревел где-то рядом голос, и чья-то рука отвела руку Лусиано. — Зачем сеньор обижает гостя? Если хочешь, так говори со мной.

— Смотрю, объявился защитник! — ответил Лусиано, быстро поворачиваясь.

Вокруг уже стали раздаваться недоуменные мужские и женские выкрики, но тут в перепалку вступила Умбелина:

— Хватит, хватит! Ну что ты так, Лусиано! — вскричала она. — Никогда бы не подумала, что именно ты затеешь склоку в моем доме, где до этих самых пор, спасибо Господу, не случалось даже самой мелкой перепалки! И перед кем ты решил бравировать? Перед ребенком, еще вчера лежавшем в пеленках!

— Так это он в пеленках?! Он крутит любовь с твоей дочкой!

— Лусиано, не пори чушь! Они выросли вместе и очень привязаны друг к другу…

— Браво! — разразился смехом Лусиано. — И эта туда же! Очень хорошо! Скоро увидите, чем все это кончится!

— Замолчите, сеньор Лусиано! — закричала Умбелина, пылая от гнева, и топнула ногой. — Сеньор считает, что если у него тугой карман, так он может себе все позволить, может говорить, что хочет? И поливать грязью наших дочерей?!

Лусиано хотел было ответить, но множество голосов, поддержавших Умбелину, заглушили его слова.

— Правильно, Умбелина! Так его!

— Чего приперся, пусть уходит, только портит всем праздник!

— Верно, мы ему покажем!

— Скандалист!

Полный негодования, Лусиано повернулся к Умбелине.

— Я ухожу! — тяжело дыша, промолвил он. — Сам виноват. Что я делаю среди вас, неотесанных простолюдинов? Прощай, тетя Умбелина! Можешь быть уверена, что Лусиано Гаспар де Оливейра Фария Андраде больше не переступит порог твоего домишки!

— Ой-ой-ой, сеньор Лусиано! — отвечала Умбелина, сдерживая смех. — Жаль, что вы не приняли такого решения раньше!

Лусиано в ярости зашагал прочь.

Все это время Эугенио и Маргарита, затаив дыхание, сидели рядышком у стены дома, которая так часто была единственной свидетельницей их детских бесед.

Глава тринадцатая

Эта ссора, непременно закончившаяся бы увечьями, если бы не вмешательство Умбелины, испортила всем гостям настроение, и праздник потихоньку пришел к своему финалу.

Эугенио уехал в город вместе с другом, который и заступился за него перед Лусиано. В доме своего защитника Эугенио провел всю ночь, а утром направился таки навестить двоюродного брата, в доме которого с позволения родителей и провел несколько дней.