Вот что пишет о нем Джорджо Вазари, теоретик искусства и современник: «Его физическая красота превосходила всяческую похвалу, во всех его жестах была более чем бесконечная грация, он обладал талантом столь полным и сильным, что все трудности, встававшие перед его умом, разрешались с легкостью. Его громадная сила сочеталась с легкостью, его сердце и чувства отличались царственным благородством. Его известность возросла настолько, что не только при жизни он был окружен почетом, но слава его стала еще больше после его смерти». При этом у Вазари есть и довольно критические замечания о Леонардо: «Поистине, удивительным и небесным был этот Леонардо, сын Пьетро да Винчи. Он пошел бы далеко в знании, если бы не был столь прихотлив и неустойчив. Ибо он начинал изучение многих предметов, но, едва начав, бросал их. <…> Это человек, живущий на свой манер, ни перед кем не отчитываясь. Этим он шокирует. Он обещает и не исполняет. Он одинаково исследует мир ужаса и смерти, мир благодати и нежности, мир пользы и бескорыстия… <…> Он сознательно поставил себя в стороне от человечества»[25]. Иногда дело доходит до полной беспринципности, например, в выборе покровителей. О Леонардо говорили, что он служит тому, кто больше платит, и покидает заказчика без предупреждения.

Известный искусствовед В.Н. Лазарев подметил в Леонардо еще одну характерную черту: «Для него существует лишь одна цель – познание, какова же цель этой цели – он не знает».

Смерть великого человека так же неординарна, как и его жизнь. Об этом мы тоже читаем у Вазари. Интересна одна деталь, которую в наших изданиях в советское время обычно опускали: «Он пожелал тщательно узнать о католических обрядах и обычаях и о благой и святой христианской религии, после чего со многими слезами он покаялся и исповедовался. Перед смертью Леонардо говорил еще о том, что он оскорблял Бога и людей, не работая в своем искусстве так, как следует».

Будем надеяться, что он будет спасен.

Эпоха Возрождения нам кажется очень вдохновенной – временем гениев и великих открытий, но это было еще и время больших противоречий. Свобода творчества, с одной стороны, освобождала людей эпохи Возрождения от каких-то средневековых догм, но с другой, как ни странно, она влекла за собой некий пессимизм. Человек начинает ощущать себя одиноким в огромном мироздании. Необходимость постоянно чувствовать руку Бога на своем плече, Его присутствие, чувствовать, что ты – младенец, ведомый Создателем, – все это давало необыкновенную уверенность в жизни. Как мы уже говорили, так было в Средневековье. А когда ты осознаешь себя как самостоятельную единицу, не зависящую ни от кого, это, наверное, дает сладкое чувство свободы, но вместе с тем пропадает уверенность в том, что ты абсолютно защищен. И тогда неминуемо приходят страхи и сомнения. Именно так ощущал себя человек Возрождения.

Это наиболее ярко выражено в творчестве величайшего художника, скульптора и архитектора, второго после Леонардо титана Возрождения, Микеланджело Буонарроти (1475–1564). Он единственный из великих художников Ренессанса прожил долгую творческую жизнь, почти 90 лет, и ни минуты не прошло в его жизни просто так. Он был полной противоположностью Леонардо. Они всегда чувствовали себя соперниками, и не просто творческими соперниками – это была настоящая вражда. Но вместе с тем космизм и титанизм Ренессанса именно в творчестве Микеланджело обрели свои настоящие и поистине трагические черты.

Микеланджело вдохновляли греческие статуи. Обнаженное тело, считал он, – главный предмет искусства. В этом он явный последователь античной эстетики. Но если идеалом античных греков был прекрасный, совершенный, абсолютно безмятежный человек, и именно в спокойствии, в этом безмятежном покое они находили высшее проявление его божественности, то совершенно другими мы видим героев Микеланджело.

Одно из величайших творений Микеланджело – «Давид» (1501–1504). Художник создал его в 26-летнем возрасте. 8 сентября 1504 года «Давид» был поставлен перед ратушей во Флоренции, у палаццо Веккио. С тех пор пятиметровое изваяние стало восприниматься как символ Флорентийской республики[26]. Царь Давид – библейский герой, ему посвящены многочисленные произведения многих жанров и эпох. Он любим всеми, оставил замечательную книгу псалмов. Пусть не все псалмы написаны им, но поэт он был потрясающий. Причем он никогда не скрывал своих грехов. Это само по себе замечательно в Библии, там никогда никто не прячет своих недостатков, не старается выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

Давид у Микеланджело – юноша, почти подросток. Младший сын в своей семье, пастушок, который вошел в историю как великий полководец, воин, государственный деятель, поэт, музыкант – и предок Иисуса Христа. Он запечатлен перед поединком. Вот он только что сказал Голиафу: «Ты идешь против меня с мечом и копьем и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа» (1 Цар. 17: 45). Давид здесь абсолютно свободный, спокойный, уверенный в себе и в Боге, в своей правоте и грядущей победе. Микеланджело изобразил материализованную волю, мужественную мощь свободного человека – и это было так близко гражданским идеалам флорентинцев.

Потом скульптор уже так не творил, его герои более поздних лет существуют мучительно, как бы в полусне-полуяви. Микеланджело действительно был мучеником – в том смысле, что у него была трудная жизнь. Все время приходилось ему преодолевать препятствия. У него был жестокий, строптивый отец. Потом он боролся с не менее строптивым папой Юлием II. Затем – длительная борьба с наследниками понтифика за осуществление его гробницы. Уже на склоне дней – конфликт с Антонио да Сангалло и его приверженцами при работе над проектом собора святого Петра. Личные страдания и муки художника отразились и в скульптуре, и во фресках, и в поэзии. У героев Микеланджело часто мучительные ракурсы, кажется, что косная материя камня снова засасывает их назад, они пытаются вырваться из нее, и им это не вполне удается. Человек корчится, его сила сломлена. Почему в искусстве Ренессанса, который считается самой великой эпохой в истории культуры, муки больше, чем радости, в отличие от людей древности? Я думаю, потому, что это первое отступничество от Бога. Гимн человеку – великая иллюзия Ренессанса.

«Страшный суд» (1535–1541), написанный Микеланджело по заказу папы Климента VII для Сикстинской капеллы Ватиканского дворца, – грандиозное, ни с чем не сравнимое произведение. Оно ярчайшим образом свидетельствует о том христианстве, которое исповедовали люди Ренессанса. Лучше В. Н. Лазарева я эту фреску не опишу: «Христос, поднявший в грозном жесте правую руку, скорее походит на Зевса Громовержца, чем на христианского Бога. Здесь ангелов не отличишь от святых, грешников от праведников, мужчин от женщин. Всех их увлекает один неумолимый поток движения, все они, извиваясь, корчатся от охватившего их ужаса и страха. Этому движению придан вращательный характер, и у зрителя не остается сомнений, что связками, гроздьями тел управляет какая-то свыше их стоящая сила, которой они не могут противодействовать»[27].

Воздействие Микеланджело на современников было огромным, но подражать такому искусству никто не мог. Он сам говорил: «Многих из вас мое искусство сделает дураками!» Действительно, этот темперамент нельзя скопировать. «Он непреодолимо покорял и увлекал за собою всех, но научил немногих; для большинства его влияние было пагубно», – пишет о Микеланджело немецкий историк искусства Вёльфлин. Но, собственно говоря, почему обязательно нужно создавать школы? Кто-то создает школы, как Караваджо или Рембрандт. А кто-то стоит одиноко и становится маяком для последующих поколений, хотя и последующие поколения не смогли ничего подобного создать.