Она действительно в каком-то смысле была… Как же это назвать?

В своё оправдание девушка могла сказать, что это началось намного раньше, чем на шестом и курсе, просто Гермиона успешно игнорировала это чувство всё это время.

Её всегда интересовал Риддл — своей холодной красотой, своим умом, своей властным характером. Всем.

Но почему эти чувства не смогли убить все эти ужасные вещи, которые делал Риддл по отношению к ней? Ведь люди не могут прощать подобное. А Гермиона, оказывается… Нет, не может.

Она не простила его и вряд ли когда-нибудь простит, но почему-то это ничего не меняет.

Но как она могла пронести это чувство сквозь то, что ей сделал Риддл? Сквозь угрозы, боль и попытки убийства? Как?

Но даже если она и испытывает к нему что-то, ведь у него всё равно ничего этого нет. Риддлу она нужна, но только потому, что видит в нём лишь чудовище.

По сути, сначала он хотел её просто устранить, и…

Она говорит это себе уже не в первый раз, но, тем не менее, она дура. Самая настоящая дура, потому что в последний он хотел её убить, но Гермиона ему помешала.

И почему она постоянно упускает это, словно считает это незначительным? А ведь это обстоятельство действительно имеет значение.

По сути, она даже и не знает, чего он хочет.

Хватит думать. Нужно спать — завтра будет тяжёлый день. И к чёрту Риддла!

Она не ошиблась — завтрашний день действительно обещал бы тяжёлым, о чём свидетельствовал полный класс любопытных.

Гермиона даже удивилась, когда зашла в помещение и поняла, что оно полностью заполнено.

Она ещё раз заглянула в расписание и вновь увидела «Гриффиндор-Слизерин», как и десять раз до этого. Посмотрела на учеников и снова наткнулась на обилие красных и зелёных галстуков.

Но этого ведь быть не может!

В прошлом году здесь сидели от силы человек десять — большинство слизеринцев, и то в основном были слизеринки, которые хотели лишний час провести рядом со своим кумиром по имени Том Риддл.

Неужели все пришли посмотреть на то, как ведёт урок вчерашняя ученица-гриффиндорка?

Девушка внезапно занервничала. И почему её самым первым уроком был совмещенный «Гриффиндор-Слизерин» у семикурсников? Не иначе как какое-то проклятие.

Гермиона еле нашла в себе силы пройти по классу, гордо приподняв подбородок и выпрямив спину, и этим заслужила уважительный свист как со слизеринской стороны, так и с гриффиндорской.

Девушка понадеялась на то, что никто не заметит, как она покраснела.

Тем не менее, она понимала, что это было не просто так — её образ был совершенным. Никакая одежда не украшала её так, как красивые приталенные платья. Конечно, оно было в строгих рамках учителя — строгое, закрытое, но оно идеально контрастировало с дорогой мантией из «Твилфитт и Таттинг», аккуратными туфельками на каблуке и загорелой кожей.

Также одна из смутно знакомых Гермионе гриффиндорок прошептала изумлённо:

— Вы только посмотрите на её волосы!

Гермиона удручённо выдохнула — она понимала, что этим двум факультетам поможет только врач из отделения Мунго для душевнобольных, и решила сразу поставить всех на место, чтобы знали, с кем дело имеют.

— С моими волосами что-то не так? — вежливо спросила она у класса и увидела, как некоторые поражённо качают головы. — Может быть, Вы ответите на мой вопрос, мисс… Блэйд? — она целенаправленно исказила фамилию девушки и удовлетворилась тем, как перекосилась лицо гриффиндорки.

Та процедила:

— Это не по учебной программе, профессор…. Грайнжар?

Гермиона лишь холодно улыбнулась в ответ на ответное искажение.

— Грейнджер, мисс, — любезно просветила ученицу она, и на мгновение словно задумалась, а после её словно осенило, и весь класс понял, что зря Блэд огрызнулась на профессора. — Вообще, я хотела сделать этот урок сугубо знакомством, так как он у всех нас в этом году первый, но раз уж Вы так стремитесь к знаниям…. Похвально, кстати.

Гермиона увидела обречённость в глазах большинства своих учеников, и улыбнулась ещё шире и добрее.

Определённо, она поспешила с выводами. Этот год будет чем-то весёлым.

Комментарий к 43. С тех пор как мир лишился рая,

Осталось две главы и эпилог.

========== 44. Клянусь, красавица такая ==========

Рыжеволосая гриффиндорка бурно махала руками и что-то настойчиво объясняла своим собеседницам.

— Она действительно чуть не заставила его изрыгать слизней! Профессор Риддл лишь чудом сумел увернуться?

Две другие девушки с красными галстуками изумлённо ахнули.

— Да быть такого не может! — сказала одна поражённо.

Другая собралась было тоже выразить своё недоумение, но не успела — в зоне видимости появилась профессор Грейнджер и все тут же испуганно притихли, исподтишка наблюдая за девушкой.

Та прошла мимо них, сделав вид, что ничего не услышала, но на самом деле в ней бушевала буря.

Разумеется, она знала о том, что о загадочных отношениях двух профессоров в Хогвартсе слагали легенды.

Всё дело было в том, что Риддл вернулся к себе-пятикурснику — никакого серьёзного ущерба, оставил попытки убить девушку, но упорно выводил её из себя, при этом невинно улыбаясь. Из-за этого в первое время у Гермионы были большие проблемы с женским населением школы.

Если раньше Риддла знали все девушки, но поклонниц из их числа было не так много, то теперь всё кардинально изменилось — ученицы буквально растекались от одного взгляда на красивого профессора. А если уж к кому-то из них профессор соизволил подойти и лично показать нужные движения палочкой, опуская свою ладонь на кисть ошалевшей от счастья девушки и при этом нежно поглаживая, то… В общем, подавляющее большинство учениц старших курсов просто слетело с катушек.

При этом он не забывал время от времени сделать ей, Гермионе, какое-нибудь нарочито ласковое замечание по поводу её волос, которые, кстати, сейчас были роскошными и уложенными, стиля, или, не дай Мерлин, преподавательского мастерства. Конечно, гордая гриффиндорка не могла оставить это без внимания и, признаться, иногда это действительно доходило до заклинаний.

И ученицы профессора Риддла не могли смириться с тем, что на их кумира натравляют птичек, так что принимались слать Гермионе письма с угрозами или проклятиями, а иногда и вовсе пытались заколдовать девушку в коридоре.

Гермиона злилась, просто ужасно злилась, и в очередной раз после нападения наорала на сжавшуюся от страха пятикурсницу, а после отравила её в Запретный лес собирать редкие растения.

Та вернулась сама не своя, и первые полчаса могла только тихонько завывать от страха, но Гермиону пронесло — директор и его заместительница сочувствовали бывшей гриффиндорке, а сама на их счастье оказалась магглорождённой, так что инцидент благополучно замяли.

Разумеется, Гермиона больше не будет так рисковать, но она ничуть не жалела о своём поступке — ведь эти ненормальные поклонницы Риддла действительно вышли из-под контроля, а после этого случая в большинстве своём боялись даже смотреть на преподавательницу косо.

И самое раздражающее было в том, что сам виновник торжества просто наблюдал за всем этим со стороны и, кажется, даже веселился! Ради приличия он, конечно, отругал девочку за такой поступок, но так нежно, что она быстро перестала плакать, и начала смотреть на своего профессора преданно и с надеждой.

Гермиону ужасно бесила сложившаяся ситуация — как можно так наплевательски ко всему этому относиться? Ведь фактически это всё его вина! Нечего тренировать своё нечеловеческое обаяние на своих же ученицах.

Вернувшись к настоящему времени, можно сказать, что она всё понимала, но ведь это не повод распускать о ней такие слухи! Было обидно.

Приблизительно каждую неделю находился некий источник, который начинал пускать сплетню о том, что злая профессор Грейнджер как-то навредила доброму и красивому профессору Риддлу. Сейчас, оказывается, она хотела заставить его изрыгать слизняков. Глупость какая! Слизняки — это не тот уровень. Сейчас она хочет просто заавадить мерзавца.