Милли приподняла бровь.

— Ты уверена? Риддл не похож на маньяка.

Мелани же была настроена более романтично.

— Глупости! Просто он наверняка влюблён в тебя и просто боится признаться в своих чувствах! — пролепетала она.

Гермиона закатила глаза и поняла, что от них она определённо ничего не добьётся. Если бы Мелани знала, как он обошёлся с ней год назад, то и мысли бы подобной не допустила. Но она не знала — и к лучшему.

Признаться, Гермиона безумно боялась предстоящего бала, и это можно было понять. В прошлый раз всё закончилось тем, что она чудом спаслась от смертоносного взгляда василиска и выжила.

Девушка подозрительно посматривала на Риддла и думала о том, что он выкинет на этот раз. Тем не менее, она надеялась на то, что он ничего не выкинет.

За переживаниями и учёбой она и не заметила, как наступил тот самый день.

На этот раз комната Милли и Мелани была буквально забита пуффендуйками — Гермиона не хотела мешать и отказалась от предложения девушек сделать ей причёску и макияж ещё раз. Они возмутились и даже обиделись, но Гермиона была непреклонна.

Признаться, теперь она пожалела об этом. Платье, туфли и мантия были прекрасными, но вот с лицом и волосами были проблемы. Наконец, девушка вздохнула и достала из книжного шкафа потрёпанную брошюрку.

Гермиона взяла её только вчера — подумала о том, что, возможно, что-то сможет сделать сама. Раньше она никогда не увлекалась косметическими чарами — незачем было, да и она считала, что выше этого. Но теперь хотелось доказать себе и миру, что она на самом деле красива. И стала ещё лучше, чем в прошлом году.

Брошюра помогла — кожа стала более гладкой, а небольшая морщинка на лбу исчезла. Гермиона осталась довольна.

Но макияж, конечно, накладывать пришлось самой. И пусть она совсем не умеет рисовать стрелки — это легко компенсировалось тем, что у неё и без этого большие и красивые глаза. Красная помада ей удивительно шла.

Но пришла пора заняться волосами.

Потребовались тонны геля, шампуня, несколько расчёсок, которые сейчас лежали сломанными, и множество огромных пучков вырванных волос, но результат того стоил — волосы гладкими локонами легли на плечи, правда пришлось воспользоваться горячей плойкой для волос и чуть не обжечься.

Натянув платье, Гермиона восхитилась своему отражению в зеркале. Всё сидело идеально, но Гермиона снова не узнала в отражении себя.

Девушка вышла из комнаты и вновь посмотрелась в зеркало и слегка покрутилась, никак не ожидая услышать за спиной насмешливый голос:

— Это не более, чем на несколько часов, так что ты правильно делаешь — насладись тем, что ты впервые не выглядишь, как растрёпанное чудище.

Гермиона стиснула зубы в ярости, даже не оборачиваясь — рядом с собой она увидела одетого с иголочки парня.

— Твоё мнение никто не спрашивал, Риддл, — процедила сквозь зубы она и быстро скрылась, пряча чуть увлажнившиеся глаза.

Он был прав — эта красота действительно ненадолго.

Том остался стоять, прислонившись к стене и проклиная себя. Почему он не мог промолчать? Понятно, почему — она была слишком красивой для того, чтобы её видел кто-то, кроме него. Безумно выводило из себя то, что ей это не объяснишь.

Парень разъярённо выдохнул и пошёл вслед за ней, к Большому залу. Именно там его поймала восхищенная пуффендуйка.

— Том! — выдохнула она и схватилась за его руку, как за спасательный круг.

Парень закатил глаза.

«Ну что за недалёкая?».

Очень часто они могли сказать только его имя, и больше ничего. На самом деле, он совершенно случайно выбрал именно эту девчонку. Просто увидел её как-то раз после урока, вспомнил о том, что она давно смотрит на него, как на кусок мяса, и пригласил на Бал.

Такого бурного восторга он ещё не видел.

Тем не менее, он уже успел пожалеть об этом.

Иногда она бывала слишком навязчивой, к тому же являлась чистокровной и уже смотрела на него, как на будущего мужа. Это местами раздражало, но было вполне терпимо. По крайней мере, после каникул он точно заведёт себе другую. Или вообще не заведёт. Женщины — зло.

Танцуя с какой-то слизеринкой с шестого курса, он невольно пытался отыскать в толпе знакомую каштановую гриву, но нашёл лишь аккуратно причёсанные волосы девушки, танцующей и смеющейся над шутками незнакомого когтевранца. Хотя нет, знакомого. Кажется, это был староста синего факультета

Парень разозлился и сжал руки на талии девушки так сильно, что она сдавленно пискнула. Быстро раскланявшись с ней, Том отошёл к столу с напитками. Так кстати недалеко от себя он увидел Мальсибера и Монтегю, глаза которых блестели так, что слизеринец сразу понял — пили они отнюдь не пунш.

Он не любил терять над собой контроль, но ситуация требовала именно невменяемого состояния, и он, быстро схватив со стола пустой стакан, подошёл к однокурсникам и поставил его перед ними.

— Наливайте.

Они переглянулись, но возражать не стали — не в том они были состоянии, да и ослушаться самого Тома они не могли.

Мальсибер плеснул ему что-то, смутно напоминающее огневиски. Увидев непонимающий взгляд Риддла, он пояснил заплетающимся языком:

— Очень крепкое — из отцовского подвала брал, — и икнул.

Том поморщился, но всё же взял стакан и выпил всё залпом. Пришлось хвататься одновременно за стол и за горло, — он никогда раньше не пил ничего подобного. Вообще он не пил ничего крепче сливочного пива — считал, что пьяным он себе не нужен. Видимо, правильно считал.

Монтегю посмотрел на него, как на детсадовца и сказал сочувственно, пододвигая к нему блюдо с тарталетками.

— Заешь лучше.

Том, который уже был не в состоянии наорать на Монтегю за приказной тон, молча съел половину тарелки и ушёл, немного пошатываясь. Ему не нравилось то, что его голова не соображает, но алкоголь рождал и довольно приятное чувство — некую невесомость.

Риддл уже понял, что зря это сделал, и направился в Башню старост, чтобы лечь и поспать.

К тому времени, как он дошёл, состояние первого бокала ушло и он уже шёл вполне ровно, пусть и взгляд был слегка затуманен.

Не дойдя до постели, парень рухнул на диван в гостиной и схватился руками за голову, пытаясь прийти в себя. Он даже похлопал себя по лицу, но это слабо помогло.

Отлежавшись минут десять, он было собрался встать и уйти, как услышал знакомый голос, произносящий пароль для входа в гостиную, и увидел, как в помещение входит та, из-за которой он, собственно, и решил напиться.

Она была ещё красивее, чем несколько часов назад — её глаза весело блестели, губы всё ещё изогнуты в улыбке, а щеки были покрасневшими.

Внезапно он почувствовал поднимающуюся в нём ярость, сметающую всё на своём пути.

— Это он тебя так развеселил? — ровно произнёс он, наблюдая за девушкой.

Та вздрогнула и испуганно посмотрела на слизеринца, которого сперва не заметила.

— О чём ты говоришь? — недоуменно спросила она, будучи слишком счастливой, чтобы осторожничать и подбирать слова.

Парень сжал подлокотники дивана.

— О том когтевранце. Старосте. Не знаю, как его зовут, — тем же тоном произнёс он.

Гермиона наконец насторожилась.

— Думаю, мне пора. Спокойной ночи, — быстро выговорила она, стремясь скрыться в своей комнате, но не тут-то было.

Девушка отшатнулась от преградившего ей дорогу слизеринца. Тогда она и заметила его странный взгляд.

— Риддл… Что с тобой?

Том усмехнулся.

— Это так важно сейчас?

Он обдал её запахом алкоголя, и девушка поморщилась. Слизеринец, видимо, принял это как оскорбление, и прошипел:

— Что-то тот придурок не вызывал у тебя отвращение. Ты очень мило ему улыбалась! Так улыбнись же мне так же!

Гермиона обернулась и поняла, что бежать от неадекватного Риддла некуда.

— Или это твои личные предпочтения? Я такой омерзительный, а, Грейнджер? Скажи же! — крикнул он.

Он говорил вполне понятно, но совершенно перестал себя контролировать. Алкоголь развязал ему руки.