Конечно, перед этим она наложила согревающее заклинание, ведь начало ноября — это не шутки. Но погода выдалась солнечной, листья приятно шуршали под ногами и гнетом всех этих факторов девушка просто не смогла удержаться и не вытянуть ноги, о чём впоследствии не пожалела.

Скука ушла сама по себе, погибнув в неравной схватке с окружающем Гермиону ареалом тепла, уютом и хорошей книгой о легендах времён Мерлина, Короля Артура и Морганы Ле Фэй.

Нужно ли говорить о том, что её счастье не продлилось долго?

Спустя несколько минут она почувствовала, как рушатся наложенные ею же чары тишины и не успела она встрепенуться, как услышала за спиной знакомый голос.

— Нам нужно поговорить.

Девушка устало выдохнула и отложила книгу.

— Мне кажется, что мы говорили совсем недавно и…

Он грубо перебил Гермиону:

— И ничего не добились, я знаю. Но нам всё равно стоит обсудить всё ещё раз, — с упорством барана заявил Риддл.

Гермиона начинала медленно, но верно раздражаться.

— Хорошо. Говори.

Спустя несколько секунд тишины она услышала то, что больше всего её взбесило.

— Что?

Девушка резко развернулась.

— О чём? Риддл, ты начинаешь пугать меня! Сначала ты пытаешься положить меня в гроб методом василиска, потом заявляешься в мой дом, как ни в чём не бывало, и очаровываешь мою мать, а сейчас ведёшь себя так, словно… Словно это нормально, что мы разговариваем! Словно это в порядке вещей! — своими словами и движениями она постаралась выразить всё то негодование, что испытывает.

Риддл наблюдал за ней холодным взглядом, а после резко сделал движений рукой, приставляя свою волшебную палочку к её горлу.

Девушка мгновенно растеряла все свои слова и испуганно сначала на оружие, а после — на его обладателя.

— Замолчи.

Девушка проговорила, словно в трансе:

— Я не собираюсь терпеть твои заморочки. Даже если ты убьёшь меня после школы, это будет прекрасно, так как я наконец избавлюсь от тебя.

Внезапно парень откинул палочку в сторону, а после взял её за шею и крепко сжал, поднимая на ноги. Девушка открыла рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, но парень только усилил хватку.

Его, кажется, прорвало.

— Ты думаешь, что я сам понимаю, что делаю? Нет, я ничего не понимаю! Я испытываю странные эмоции, которым не могу дать описание, а ты только подливаешь масло в огонь одним своим присутствием!

Девушка прохрипела:

— Я ничего не делаю.

Риддл разъярился и ударил её головой об дерево. Девушка почувствовала сильную боль в затылке и зажмурилась.

— Нет, ты делаешь! И делаешь всё назло мне! Признайся, что ты специально, признайся же!

Гермиона уже не могла дышать.

— Специально что?

Она приготовилась к следующему удару, но её внезапно отпустили. Гермиона сползла на траву, уже пожалев о том, что вчера она, дура, решила пойти в Выручай-комнату. Патронуса ей, видите ли, захотелось?

Идиотка.

Причём полная, раз думала, что… Раз вообще решила, что умеет думать.

Парень резко наклонился и поднял её голову. По голове уже текли тёплые струи, мигом намочившие его пальцы.

Том выругался и потянул гриффиндорку за руку, пытаясь заставить её подняться, но ничего не вышло — ноги девушки не слушались.

Риддл фыркнул и сказал:

— Ну и сиди тут до вечера.

Он развернулся и направился обратно в школу, но постепенно засыхающая кровь на пальцах не давала ему покоя и парень, вновь выругавшись, побежал к дереву.

Грейнджер всё также сидела под дубом и держалась рукой за голову, пытаясь придти в себя и наконец подняться, чтобы дойти до медпункта.

Она твёрдо решила, что расскажет обо всём мадам Помфри. Она даже не думала о том, что за этим последует — хотелось отомстить бешеному слизеринцу за его грубость.

Тем не менее, она не была готова к тому, что её подхватят на руки и куда-то понесут.

Девушка резко открыла глаза и чуть не свалилась с рук парня, когда увидела явно недовольное лицо Риддла. На лице были заметны следы внутренней борьбы в виде покусанных губ и нахмуренного выражения.

— Риддл, ты просто… Ненормальный, — честно сказала она.

Слизеринец шикнул на неё.

— И без тебя знаю. Молчи и наслаждайся — всё же тебя не каждый день несёт на руках такой красивый парень, как я. Впрочем, это наверняка первый и последний раз, — сказал он, критично осмотрев девушку.

Если бы Гермиона могла, то возразила бы и возмутилась, но сильный удар по голове взял своё — через несколько секунд, убаюкиваемая тишиной, она заснула.

Парень скрипнул зубами, но не стал её ронять.

Почему-то ноша казалась не слишком тяжёлой и даже какой-то… правильной. Словно так и надо было.

И вновь непривычные ему ощущения, смутно похожие на теплоту.

Возможно, ему стоит перестать причинять ей боль, и тогда у него будет шанс, но… меняться не хотелось. Даже ради неё.

Или же он смутно чувствовал, что даже это ему не поможет. Кто знает?

Риддл тяжело вздохнул и вновь посмотрел на девушку.

За что ему это?

Наверное, впервые за то хорошее, что в нём осталось.

Комментарий к 33. Властитель Персии златой

Том ведёт себя странно - это правда. Признаться, мне и самой не то чтобы по душе эта глава, но я решила всё же поделиться ей с вами. Но если вам кажется, что он ведёт себя чересчур странно, то не стесняйтесь и пишите об этом - вы ведь знаете, что я всегда прислушиваюсь к вашему мнению, мои дорогие читатели ;)

========== 34. И ни единый царь земной ==========

Время шло, а Гермиона запутывалась всё больше.

У неё оставалось мало для времени для выбора профессии — приближалось Рождество.

Профессора Слизнорт и Макгонагалл предлагали девушке места преподавательницы начальных курсов для своего предмета, а декан Слизерина ещё и говорил, что при желании Гермионы работать в Министерстве он может замолвить за неё словечко для того, чтобы её сразу взяли в элитные отделы.

После того, как Лаванду исключили, весь гриффиндорский факультет объявил Гермионе бойкот. Они посчитали девушку единственно виноватой из-за того, что она не заступилась за Браун, и никого не волновало, что Гермиона чуть не погибла.

Нет, разумеется, были и те, кто адекватно смотрели на ситуацию и понимали, что Гермиона здесь жертва, но молчали, опасаясь того, что и их запишут во «враги народа». Среди таких была Джинни Уизли, которая смотрела на девушку с мольбой и сочувствием, ощущая себя виноватой за всё сразу, но ничего не делала.

Гермиона обедала за столом Пуффендуя, так как гриффиндорцы любили подсыпать ей что-то не очень приятное в еду и сок. Милли и Мелани почти рыдали от жалости и осознания несправедливости такого отношения, но, как и Гермиона, поделать ничего не могли.

Гермиона много времени проводила в гостиной факультета барсуков, так как там никто не показывал неприязнь, потому что её просто не было. Девушка вновь пожалела о том, что она гриффиндорка.

Она могла проводить свободное время в гостиной Башни старост, но Риддл взял в привычку собираться там со своими «друзьями» и что-то обсуждать с серьёзным и важным лицом Они замолкали, как только девушка входила туда, и окидывали её презрительным взглядом.

Риддл же вёл себя особенно непривычно.

С начала года он немного успокоился, но его взгляд не давал ей покоя. Казалось, он смотрит на неё всегда и везде — тем не менее, когда в Большом Зале порядком раздражённая Гермиона оборачивалась, он спокойно разговаривал с однокурсниками и ел. Так, словно это не он прожигал её взглядом секунду назад.

Гермиона уже начала считать себя сумасшедшей, потому что он не обращал на неё ровным счётом никакого внимания, но девушке постоянно чудилось, что он за ней наблюдает.

В конце концов девушка решилась поделиться своим беспокойством с подругами.

— Я понятия не имею, почему это происходит, но мне постоянно кажется, что на меня кто-то смотрит! И такое чувство, что это Риддл! — выпалила она.