— Здравствуйте, — и сел как можно дальше ото всех.

Многие приоткрыли рты от такой наглости, но никто не решился что-то сказать. Гермиона молча буравила его взглядом — ей не нравилось то, что сейчас происходит. Проживание с Риддлом в башне старост не входило в её планы.

Она сама не понимала причину своему пассивному настроению, но с подругами она поздоровалась пассивно. Они посмотрели на девушку подозрительно и наказали зайти в их комнату после обеда.

Распределение первокурсников прошло как обычно — основную массу чистокровок отправили на Слизерин, а полукровки и магглорождённые разошлись по остальным факультетам. Каждый раз Гермиона вежливо хлопала прибавлению в «львином прайде», но мыслями была совершенно в другом месте.

После приёма пищи Гермиону к себе подозвал директор Диппет. Они покорно пошла ему навстречу. Через несколько секунд к ней присоединился Том Риддл. Директор пожал руку каждому главному старосте и торжественно сказал:

— Друзья! Теперь вы, как главные старосты, будете жить в Башне старост. Пароль придумывает директор, то бишь я. Запомните его! Змеиный прайд.

Гермиона вскинула бровь. Змеиный прайд? Это он серьёзно? Увидев недоуменные лица, директор поспешил произнести важно:

— Так как вы с противоборствующих факультетов, но являетесь главными старостами и работаете вместе, я решил сделать этот пароль знаком сотрудничества факультетов.

Они кивнули, будто поняли.

«Дурак. Будто думает, что это поможет», — подумала про себя Гермиона, но промолчала.

Том придерживался того же мнения.

— Так вот, Гермиона, ты знаешь, что теперь имеешь право пользоваться Ванной старост? — Гермиона кивнула. — Тогда отлично! Вы можете идти.

Риддл поблагодарил директора и скрылся, а Гермиона решилась на вопрос.

— Сэр, а почему на эту должность назначили именно меня? Ведь, насколько я знаю, на пост главных старост назначают только тех, кто уже был старостой своего факультета до этого.

Диппет почесал бороду.

— Всё дело в том, что за Вас поручилась профессор Макгонагалл.

Гермиона уже давно сказала женщине о том, что не собирается становиться старостой, не имея никакого авторитета среди сокурсников, и тогда профессор её послушала и не стала настаивать. Но сейчас её мнение отчего-то изменилось.

Гермиона понятливо кивнула.

— Хорошо, я поняла. Спасибо, сэр.

Тот улыбнулся, и Гермиона поспешила догнать своего декана, пока та не скрылась на верхних этажах.

— Профессор Макгонагалл!

Женщина обернулась на крик и мягко улыбнулась, видя Гермиону. Девушка, тяжело дыша от бега, поздоровалась с женщиной.

— Как Ваше здоровье? — учтиво спросила гриффиндорка.

Профессор трансфигурации махнула рукой.

— Всё хорошо, не волнуйся. Лучше пойдём ко мне, зачем говорить в коридоре?

Гермиона нехотя согласилась, тем не менее, не показав своего нежелания, и они последовали в кабинет декана. Он выглядел под стать строгому профессору — всё было очень сдержанно и в нейтральных тонах. Правда, она углядела золотистые вкрапления на шторах и красную обводку на чайном сервизе и улыбнулась. Её профессор — истинная гриффиндорка.

Не то, что она.

Улыбка девушки угасла. Профессор не была слепой и обратила внимание на настроение Гермионы. Она налила той чай — они уже много раз сидели так и женщина знала, что Гермиона любит чёрный с молоком и двумя кусочками сахара.

Девушка из вежливости хлебнула чай и отставила чашку — она практически не ела, но конспирации ради выпила много тыквенного сока. Гермиону тяготило молчание, но она не знала, что сказать.

— Ты рада своему назначению на пост старосты? — осторожно начала профессор.

Гермиона заправила навязчивую прядь волос за ухо и ответила вяло:

— Да. Скорее, не знаю. Вы ведь знаете, что я никогда не стремилась к ответственности и власти, пусть и такой. Но я Вам благодарна.

Она говорила сбивчиво и временами непонятно, но каким-то образом профессор всё же поняла, что та хочет до неё донести, и кивнула.

— Хорошо. Я всегда считала, что только вы достойны этого поста, и вряд ли когда-нибудь изменю своё мнение относительно Вас.

Девушка благодарно улыбнулась и на её душе чуть потеплело. Воистину, лесть творит чудеса. Они поговорили ещё немного на отвлечённые темы, но потом профессор Макгонагалл всё же решила поговорить с ученицей о нечто более серьёзном.

— Гермиона, я заметила, что в последнее время ты сама не своя. Скажи честно, что тебя беспокоит. Я всегда готова выслушать помочь тебе, чем могу. Ты знаешь, что ты всегда можешь на меня положиться, ровно как и на профессора Слизнорта, Флитвика и других.

Девушка замялась. Как объяснить профессору то, чего она сама не может понять? Как объяснить свои противоречивые чувства, и стоил ли вообще это делать?

Минерва видела нерешительность девушки, но решила не настаивать и дать Гермионе собраться с мыслями. Та немного помолчала, но в конце концов всё-таки решила попробовать высказать свои мысли и переживания своему декану — вдруг поможет?

— В последнее время я стала понимать, что моя жизнь начинает меняться. Я обрела подруг, любимого человека. Потом мои отношения с ним разладились, и я чувствую грусть. Но скорее даже не по нему самому, а по тем эмоциям, которые я испытывала рядом с ним.

Она сказала профессору то, в чём долгое время боялась признаться даже самой себе. Профессор задумалась.

— Думаю, всё дело в том, что ты слишком долгое время прожила, словно в коконе — ты была одинока и несчастна, и между тобой и окружающим миром образовалась стена, которую выстроила вовсе не ты. И когда ты почувствовала, что можешь быть кому-то нужной, эта стена рухнула. И теперь ты уже не можешь жить так, как раньше, Гермиона, даже и не пытайся. Теперь ты знаешь, каково это — быть счастливой.

Гермиона удивилась тому, насколько мудра её наставница. Она описала её проблему так точно, как сама девушка не могла сделать в течение долгого времени.

— Наверное, Вы правы, — растерянно произнесла Гермиона. — Но наши отношения с Роном уже закончились, и причём не слишком спокойно.

Профессор улыбнулась.

— Первая любовь редко заканчивается счастьем и семейной жизнью, но она нужна для того, чтобы оставлять самые первые и лучшие воспоминания.

Гермиона была согласна с ней — ведь всё так хорошо начиналось! Закончилось, конечно, намного более печально, но с этим действительно уже ничего нельзя поделать.

— Спасибо, профессор. Мне стало намного лучше.

И она даже не врала.

Они душевно попрощались и Гермиона направилась в сторону гостиной Пуффендуя. К тому времени старосты, кое-как собравшие малышню в одну кучу, как раз говорили пароль. Гермиона запомнила его и, поздоровавшись с дружелюбными старостами, вошла вслед за ними.

В комнате подруг её встретили, как родную. Они потребовали самого полного рассказа о каникул, а после того, как она рассказала обобщённо, защекотали. Милли спросила возмущенно:

— Как так, что во время каникул с тобой не случилось ничегошеньки интересного! Так нечестно! — она надулась.

Гермиона отвела глаза. Мелани заметила это и спросила коварно:

— Ты что-то скрываешь от нас, а, Гермиона?

Милли деланно ужаснулась и ахнула.

— Она что-то скрывает от нас! Какая несправедливость!

Спустя несколько минут подобных высказываний и возмущений, девушка наконец сдалась.

— Я рассталась с Роном.

Девушки замерли, переглядываясь. Гермиона не поняла, в чём дело.

— Эти слухи уже давно гуляют, но мы и не думали, что это правда. А насчёт Риддла тоже правда? — активизировалась Милли.

Гермиона выпучила глаза. Значит, Рон говорил правду, крича про то, что она «унизила его перед всеми»? Но кто мог это рассказать? Ответ сам приходил на ум.

— Лаванда, — устало выдохнула девушка.

Что ещё надо этой мстительной девке?

— Лаванда? — переспросила Мелани.

Гермиона пояснила:

— Это Лаванда распустила эти слухи, больше некому. Но насчёт Риддла — всё ложь. Я не встречаюсь с ним, более того, я даже не знаю, как буду жить с ним в Башне старост. Надеюсь, он не придушит меня.