Гермиона вздохнула и подумала о том, что ей снова не хочется возвращаться домой. Теперь, когда время уже обеденное, мама стала злее и наверняка будет кричать.

А ведь до этого всё было в порядке. Все неприятности в семье начались из-за прихода в их до этого дружный дом Риддла.

«Чёрт бы его побрал!» — с сердцах подумала волшебница, на самом деле зная, что он наверняка поклоняется Сатане. Или же считает себя его земным воплощением.

Она хотела было всплакнуть, но её живот требовательно заурчал. Гермиона не смогла противостоять ему, ведь только вспомнила, что не с… вчерашнего вечера? Да, верно, она поужинала в шесть, а после этого и крошки в рот не взяла.

Девушка подумала о том, что, наверное, стоит найти гостиницу и пообедать. Но есть ли здесь гостиница?

Гермиона не хотела ходить по деревне и искать, а также что-то спрашивать у местных жителей — представление о них сложилось не самое приятное.

Может быть, стоит попытать счастья у Риддлов?

Гермиона взглянула на большой дом, словно возвышавшийся не только над нею, но и над всеми остальными домами в деревне. Наверное, там люди более воспитанные.

Решив, что терять ей всё равно нечего, девушка встала и отправилась туда, куда так неудачно переместилась совсем недавно. Дойдя до двери, Гермиона немного помялась и нерешительно постучала в дверь.

Спустя пару минут ей открыла ухоженная пожилая женщина. Она оглядела Гермиону надменным взглядом тёмных глаз и гриффиндорка, решив не тянуть, спросила:

— Здравствуйте, а Вы не подскажете, где здесь недалеко можно найти гостиницу?

Женщина вежливо поздоровалась в ответ и сказала:

— Гостиниц здесь нет, дорогая.

Гермиона расстроилась — нужно идти домой. Хотя, это всё равно была глупая идея. Мама бы стала волноваться и просидела бы без сна всю ночь — Гермиона её знает, а на следующее утро её бы замучила совесть.

Девушка поблагодарила собеседницу и уже было собралась удалиться, как та спросила:

— Может быть, чаю? У нас как раз сейчас подаются десертные блюда.

Гермиона подумала и решила согласиться. В конце концов, что она теряет? Она уже успела устать и тортик в её воображении манил так, как ничто другое.

Девушка улыбнулась и ответила:

— Благодарю Вас, леди, я с удовольствием.

Такое обращение явно польстило немолодой женщине и та благосклонно пропустила Гермиону в дом.

Они прошли через шикарно обставленный холл, и Гермиона приоткрыла рот от роскоши. Она, как человек, не лишённый вкуса, не смогла восхититься богатой обстановкой в доме и сказала:

— Это просто чудесная гостиная! Скажите, Вы сами обставляли дом? — в её голосе сквозил явный восторг, который явно польстил хозяйке дома.

Она чуть расслабилась и ответила снисходительно, но всё же с каплей симпатии:

— Да, я. Благодарю за комплимент.

Девушка улыбнулась — эта женщина, хоть и была высокомерной, всё же понравилась ей. Она видела, что на самом деле в её глазах блестели искорки веселья и даже удовольствия — ей явно была приятна похвала.

Столовая оказалась ничуть не хуже гостиной. Всё было оформлено богато, но было видно, что это сделано не для того, чтобы показать кому-то мифическому о своём состоятельном положении.

Гермиона вновь похвалила женщину:

— Шикарная кухня, — а та лишь благосклонно кивнула, но чуть покраснела.

Женщина кашлянула, привлекая к себе внимание сидящих за столом мужчин. Первым был спокойный мужчина возраста женщины — пожилым, но очень представительным. Второй же поверг её в шок своей внешностью.

Она будто видела перед собой сломанную куклу Риддла. Те же волосы, те же глаза, то же лицо, но в то же время он был совсем другим. Его красивые глаза были тусклыми и унылыми, поза — напряжённой, а губы — поджатыми. Он производил впечатление хмурого человека, который никогда не улыбался.

Девушка поздоровалась, и мужчины ответили ей тем же.

Она не знала, что позволило ей сохранить самообладание и не броситься прочь отсюда сию же секунду. В какой-то момент у неё закружилась голова, но копия Тома Риддла, под злым и требовательным взглядом матери, соизволила встать и отодвинуть Гермионе стул.

Девушка осторожно села на него, а через пару секунд головокружение прекратилось, оставив после себя лёгкое покалывание в висках, но которое Гермиона предпочла не обратить внимание.

Когда они с Мэри уселись, из-за угла вышла домработница и подала десертные блюда, которые были очень красивыми на вид, и наверняка вкусными.

Эта семья явно была интеллигентной и предпочитала сначала есть, а уже потом разговаривать, попивая чай.

После того, как вкуснейший торт был съеден, мужчина сдержанно сказал:

— Торт как всегда прекрасен, дорогая.

Гермиона удивилась.

— Это Вы готовили?

Женщина зарделась.

— Да, я. На самом деле, я немного увлекаюсь кулинарией в области десертов. Очень люблю готовить тортики, пирожные и всё тому подобное, — она явно возбудилась и Гермиона поняла, что это любимое её занятие.

Гермиона искренне восхитилась этим мастерством.

— У Вас прекрасно получается! — похвалила она.

Они ещё некоторое время поговорили о готовке и тому подобном, и женщина призналась, что у неё не очень получаются вторые блюда, но супы и десерты она готовит отменно, а Гермиона посетовала, что у неё всё ещё хуже — она вообще ничего не умеет.

Маггла в ответ рассмеялась и успокоила девушку:

— Думаю, это в силу возраста! Я, например, в молодости совсем ничего не умела, за меня всё повариха делала. Но потом научилась, — похвасталась женщина, и Гермиона обрадовалась и подумала о том, что действительно ещё может научиться.

Женщина спохватилась.

— А сколько тебе лет? И как тебя зовут? — она явно смутилась, понимая, что в порыве эмоций ничего этого не узнала и повела себя не как полагается аристократке.

Гермиона ободряюще улыбнулась.

— Мне шестнадцать, и меня зовут Гермиона. Гермиона Грейнджер.

Женщине было интересно всё — где она живёт, кто её родители.

Она долго восхищалась тем, что её родители имеют такую благородную профессию, как врач. Также она между делом упомянула, что родители неизвестной Гермионе Сесилии тоже были врачами, и с этого всё и началось.

Гермиона испугалась, когда мужчина, который был поразительно похож на одного ужасного слизеринца, вдруг встал со стола и сорвал скатерть. Представительницы женского пола дружно взвизгнули, когда в их сторону полетели осколки тарелок и чашек.

Вот сейчас сходство этого человека и Тома Риддла было очевидным — они выглядели абсолютно идентично в припадке ярости. Идеальная причёска летела к чертям, ноздри раздувались, как у быка, а взгляд был настолько яростным, что казалось — этот человек мог убить в любой момент, даже не колеблясь.

— Не смей говорить мне о Сесилии! — закричал он на мать. Он закрыла лицо руками и заплакала.

Она прошептала сквозь рыдания:

— Прости, Томми, прости, сыночек.

Вдруг её муж вскочил с места и схватил сына за плечо, скрипя зубами от злобы.

— Не кричи на мать! — процедил он, и толкнул его в сторону выхода. Он посмотрел на родителей злобно и вышел из столовой.

Женщина сползла со стула на пол и зарыдала — так громко и горько, что у Гермионы чуть не разорвалось сердце. Ей стало настолько жаль добродушную магглу, что она присела рядом и приобняла её.

— Пожалуйста, не плачьте, — прошептала девушка, гладя собеседницу по плечу. — Всё образумится, всё наладится. Только не плачьте, — умоляла она.

Спустя пару секунд женщина успокоилась и, судя по тому, как она отводила взгляд, ей явно стало стыдно за свою слабость. Она утёрла слёзы и сказала:

— Спасибо. Ты не обязана была оставаться здесь и выслушивать всё это.

Она была права, но Гермиона не собиралась отступать и оставлять её наедине с болью. Гермиона упёрто качнула головой и сказала:

— Если Вам нужно выговориться, но вот она я, — она хотела было начать спорить, но гриффиндорка её урезонила. — А вам это нужно, я вижу.