***
Рукоятью одного из револьверов разбив маску последнему из вставших у него на пути фанатиков и добив дезориентированного врага выстрелом из другого, Жон кинулся к своей отступающей цели. Он уже чувствовал, что близок, чувствовал… За ближайшим поворотом туннеля он смог убедиться в том, что чувства не обманывали его. Адам был там и ждал его с клинком наготове. От участи быть разрубленным надвое Жона спасли рефлексы и узкое пространство туннеля, не давшее фавну места для правильного замаха. Страшный удар не достиг своей цели, но задел плечо и левую руку Жона. Стиснув зубы и зашипев, Жон тут же огрызнулся парным выстрелом из своих револьверов, целясь в голову и в сердце оппонента. Адам отбил раскалённый металл почти играючи, мгновенно меняя стойку для более точного и быстрого удара. Этот удар вполне мог бы и закончить жизнь любого другого бойца, но только не ученика Оцелота. Отскочив в последний момент назад, Жон вновь прицелился. Канонада выстрелов эхом раздалась по тоннелю. Вспышки пламени и алые блики пляшущего в воздухе клинка, отражающего либо и вовсе рубящего пулю за пулей. Пространство между оппонентами заволокли облака пыли и бетонной крошки, высекаемых далеко не всегда вписывающимся в тоннель «Увяданием», а также многочисленными рикошетами отражаемых зарядов. В какой-то момент одной из пуль удалось преодолеть оборону Тауруса и, пройдя по касательной, отколоть приличный кусок от маски, до этого скрывавшей лицо террориста.
Патовая ситуация прервалась: Адам отпрянул назад, рефлекторно схватившись за лицо от внезапного удара, Жон же не услышал грохота взрывающегося пороха после щелчка курка. Мгновенно перехватив револьверы за стволы, на манер дубинок, Жон, замахиваясь на ходу, сблизился со своим, как ему казалось, временно беззащитным врагом. Но здесь его ждала практически смертельная неудача. Адам отреагировал гораздо быстрее и собраннее, чем ожидал наёмник. Ни секунды не колеблясь, он отпустил рукоять меча, крутанулся вбок, уклоняясь от удара и пропуская Жона чуть вперёд, после чего взял руку юноши в захват и ударом по запястью заставил того разжать ладонь, выпуская оружие. В следующий же миг, пользуясь собственной инерцией и вложенной в удар Жона силой, Адам без труда перевалил его через себя, и, удерживая на плече, впечатал торсом в бетонную стену. Жон был готов поклясться, что слышал треск собственных ломаемых рёбер. Вероятно, так и было: каждый вдох сопровождался нарастающей острой болью в груди, а к горлу то и дело подступал кашель. С трудом поднявшись на разъезжающиеся на мокром полу ноги, Жон тут же упал вновь. Причиной, впрочем, было не внезапное подскальзывание и не слабость, вызываемая отчаянными попытками сконцентрировать ауру на повреждённых местах. Алый росчерк, от которого парень едва уклонился, чуть не стоил ему головы. Инстинктивно доставая из кобур «1911» взамен утраченных револьверов, Жон мгновенно выставил руки вперёд и отточенным движением больших пальцев переключил оружие в автоматический режим. Раздался треск, магазины опустели за считанные мгновения. Увы, возможности нормально прицелиться не было, ввиду чего вся очередь ушла выше, чем планировалось. Этого, впрочем, было достаточно: пули задели проходившую под потолком трубу, которая тут же разразилась выходящим через разрыв потоком кипятка, хлынувшего прямо в лицо Адама. С хотя бы минимальным уровнем ауры об ожогах можно было не беспокоиться, особенно при наличии опыта её использования. Впрочем, даже если импровизированный «душ» и не мог навредить Адаму, он всё равно послужил прекрасным отвлекающим фактором, дав Жону драгоценные секунды на то, чтобы снова встать и атаковать противника. Не тратя времени на перезарядку, он бросился на Адама, схватив первый же попавшийся под руку предмет. Им оказался ржавый, но крепкий на вид кусок арматуры, ударом которого он вполне мог бы разбить фавну голову. Мог бы, если бы не аура. Адам упал на колени, когда железный прут встретился с его черепом, но свой клинок так и не выпустил. В последний момент, но всё же заблокированный удар, казалось, лишь разозлил мечника. Замахиваясь вновь, Жон намеревался продолжить начатое, в буквальном смысле применяя забавный, но, если подумать, довольно полезный и соответствующий реальности принцип боя, описанный профессором Портом всего одной фразой: «если не работает всё остальное, просто бейте, пока не сдохнет — точно подействует». Но Адам не собирался давать ему такой возможности. Красное лезвие промелькнуло в считанных миллиметрах от лица Жона, разрубив его импровизированное оружие ровно над местом, где он за него держался. Адам намеревался оставить своего противника без руки, однако промахнулся, вновь не рассчитав габаритов своего меча. Обезоруженный, Жон поспешил вновь уклониться и увеличить дистанцию. И как раз вовремя: последовавший за рубящим ударом укол едва не пришёлся ему прямо в живот. Едва. Вместо того, чтобы пробить юношу насквозь, клинок лишь распорол разгрузку, бронежилет и комбинезон, полоснув скрываемую ими плоть и оставляя длинный кровоточащий порез. Прижав руку к ране, Жон поморщился. Перчатка мгновенно покраснела и намокла. Лезвие глубоко прошло. Не слишком, чтобы удар был смертельным, но достаточно, чтобы он мог стать таковым, если не заняться ранением в ближайшее время. Бой надо было заканчивать.
Адам был схожего мнения, словно хищный зверь кинувшись в сторону оппонента с намерением прикончить назойливого человека, посмевшего бросить ему вызов. Уклонившись, Жон прошёл прямо под рукой Адама и ударом в ноги повалил его. Подобранный с пола кирпич, как и арматура, не мог похвастать большими возможностями в пробитии ауры, но они Жону были и не нужны. С диким рыком он наносил удар за ударом, продолжая прижимать Адама к полу. Керамика трескалась, раз за разом тараня едва видимую преграду, но точно так же, постепенно, сдавалась и аура. После очередного удара Адам почувствовал вибрацию на запястье: счётчик предупреждал о критически низком уровне. К счастью для фавна, именно в этот момент он сумел нащупать рукой то ли камень, то ли кусок такого же кирпича, которым его продолжал избивать противник, то ли и вовсе отколовшийся либо от времени, либо от их сражения сгусток бетона. Ему, в общем-то, было всё равно: в любом случае это было что-то достаточно большое и тяжёлое. Подцепив объект пальцами и плотно схватив, Адам нанёс сокрушительный удар Жону в висок. Сбросив с себя человека, боевик встал и, выудив в полумраке тоннеля свой меч, медленно переставляя ноги пошёл его подбирать.
Жон не мог ему помешать, как не мог и подняться на ноги. В глазах рябило, по лицу и шее текла обильная алая дорожка, а голову разрывал звон сотен колоколов. Один глаз напрочь отказывался открываться. Тошнило. Сознание «прыгало», то ускользая, то вновь приходя. В какой-то момент перед Жоном предстал Адам, заносящий клинок для удара.
— Ты хорошо дрался, человек. — произнес Адам, утирая кровь с лица. — Обычно представители твоей ничтожной расы куда слабее и трусливее. За это я дарую тебе смерть от клинка. Будь благодарен, не все удостаиваются подобной чести.
«Я облажался по-полной, не так ли?» — промелькнуло в голове у Жона. Он улыбнулся. Столько лет тренировок, обучения, и вот он здесь: в секундах от того, чтобы быть убитым каким-то спятивший фанатиком посреди вонючей канализации. Вот уж действительно. Смерть, достойная ученика лучшего стрелка Земли, легендарного Револьвера Оцелота.
Жон прикрыл изрядно потяжелевшие от усталости веки и приготовился. «Лишь столкнувшись со смертью начинаешь видеть не только лишение, но и избавление. Не только конец пути, но и отдых после него» — всплыла в памяти цитата из какой-то книги. Да уж. Отдых сейчас ему бы не помешал.
Уши резанул свист рассекающего воздух лезвия. Но ожидаемого удара не последовало. Вместо этого послышались лишь короткий вскрик и, сразу за ним, глухой стук. Затем — звук приближающихся шагов. И голос, который Жон ожидал услышать меньше всего.
