— Она рассказала о том, что услышала…

— Подслушала.

— Сейчас это совершенно не важно, верно? — Елена даже не моргнула. — Твой наставник, кто он?

— А тебе есть до этого какое-то дело? — парень огрызнулся, наконец вырвав руки из хватки матери.

— Глупый вопрос, Жон, — Елена поднесла руки к груди, словно пытаясь что-то сохранить. — Наставник — это тот человек, на которого ты равняешься. Чьи знания, умения и черты ты перенимаешь. Тот, на кого ты впоследствии будешь похож, как сын на отца.

Несмотря ни на что улыбка так и не покинула её лица. Впрочем, от внимание Елены не ускользнули секундные печальные нотки во взгляде юноши, промелькнувшие, когда она произнесла последние слова.

— Ты всё ещё хочешь знать, почему твоя мать хочет узнать побольше о твоём наставнике?

— Я не считаю, что обязан делиться этой информацией с тобой.

— Это твой выбор, Жон, — Елена как-то по-детски склонила голову набок. — Может, как-нибудь потом…

— Никакого «потом» не будет, — Жон сжал кулаки, думая лишь о том. как бы завершить этот разговор. — У меня новая жизнь, в которой ни тебе, ни Николасу, ни Аркам в целом места нет. Как я уже сказал, Жон Арк умер 10 лет назад. А слухи — всего-лишь слухи.

—…А что насчёт Вайсс? — Елена улыбнулась, даже не подозревая, какую реакцию вызовут эти простые слова. — Для неё в твоей «новой жизни» тоже нет места?

Жон лишь ещё сильнее сжал кулаки, молча смотря женщине в глаза немигающим взглядом. Наконец, постояв так с минуту, он прошептал:

— Может быть и нет. А если и есть, то уж точно не в качестве супруги представителя Арков. Прошу. Хватит. Не надо лезть туда, куда тебя не просят. В противном случае… В противном случае ты сделаешь хуже и мне, и себе. И, поверь, в твоём случае последствия могут быть катастрофическими. Юстициарий или нет.

— Вы всегда отлично ладили, — Елена словно проигнорировала его слова, погрузившись в воспоминания. — Влюблённые дети, с истинно детской серьёзностью верящие в то, что их связь скрыта от взрослых. Особенно умилительным был тот ваш побег со званого обеда…

Жона словно кипятком облили после этих слов. Он вспомнил свой сон. И ярче всего вспомнил дерево, на коре которого он же и вырезал сердце, и данное под кроной того дерева обещание.

— Ангела тогда чуть ли не пухла от гордости.

— Ангела?

— Мать Вайсс, — Елена заметно приободрилась, продолжая свой рассказ. — Тогда она больше всех радовалась тому, что её дочь выйдет замуж по любви. Когда-то она была лишена подобной роскоши, хоть это и спасло ей жизнь, да и они с Жаком потом наверстали упущенное…

— Избавь меня от подробностей вашей благородной закулисы, — Жон вернул своему голосу прежний тон. — Я уже сказал, что не стану пешкой и не позволю вам ещё кого-то втянуть в эту паршивую игру. Тем более Вайсс.

— А я разве говорила хоть слово о том, что ты должен становиться пешкой? — Елена казалась искренне удивлённой. — Жон, когда я позвала тебя сюда, я имела на уме совершенно иное.

— Нечто иное? Что ты имеешь в виду? Ты пришла сюда не убедить меня вернуться? — Жон старался уловить нить смысла в словах матери, хоть и не слишком успешно.

— Признаю, я действительно хотела бы видеть тебя частью нашей семьи, — Елена жестом остановила готового что-то прошипеть Жона. — Частью семьи. Не разменной монетой. Не пешкой. Частью. Я понимаю, что ты провёл большую часть своей жизни в другой среде и что у тебя своя жизнь…

Елена прервалась. У Жона сложилось впечатление, словно она заставила себя произнести следующие слова:

— Ты волен сам выбирать свою судьбу, но что бы ты ни выбрал, просто знай: несмотря ни на что, ты всё ещё Арк, ты мой любимый сын и ты всегда будешь желанным гостем в моём доме.

— Это всё, что ты хотела мне сказать? — Жон скосил взгляд, размышляя о чём-то.

— Да, — Елена слабо улыбнулась глядя Жону прямо в глаза. — Это всё.

— В таком случае… — Жон прервался на полуслове, разглядев что-то в окне. Его рука сама метнулась к воротнику рубашки, взяв его уголок двумя пальцами. — Подожди-ка… Ты разве ждёшь кого-то ещё?

На заходящем на посадку «Соме» отчётливо виднелась эмблема дома Арков.

***

Скрытый высотной дымкой, тьмой ночи и тенями конструкций, отряд тихо наблюдал за приближающейся машиной. Чёрные костюмы из арамидного волокна сливались с окружением, дополняя маскировку. Единственной слегка выступающей деталью были тёмно-красные полосы на плечах каждого бойца. Убедившись, что транспорт действительно собирается садиться, лидер группы тут же достал коммуникатор и щёлкнул переключателем.

— Рыцарь, Манул. Это Ирбис. Приближается птичка. Ведём её, можем сбить, — оперативник обернулся, посмотрев на подчинённого, заранее вскинувшего ПЗРК. — Приказы? Приня… Что значит «уходить с крыши»? Какого лешего, Жон? Сдурел? Мы не можем бросить тебя тут! Илья, ну ты то ему скажи!

— Жон, не дури! Держись, мы сейчас будем… — из динамика тут же послышались вторящие Ирбису возгласы Манула и служащее ответом раздражённое шипение их непосредственного командира. — Гр… Есть «покинуть район к чёртовой матери». Выполняю.

Ещё раз нажав клавишу, офицер рывком убрал устройство и обозлённо застегнул подсумок.

— Вы слышали его, парни. Сматываем удочки и валим отсюда. Тихо. — вслед за командой прозвучало тихое ворчание. — Чёртов юнец… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Вот ведь молодёжь пошла, когда-нибудь в могилу нас всех тут сведёт…

Никто из тех немногих обитателей верхних этажей высоток, что ещё бодрствовали, не обратил внимание на скользящие по тросам между крышами силуэты.

***

Селестина была первой из сестер, ступившей на крышу. Со скьяволлой в руке и полным решимости взглядом, девушка быстрым шагом направилась к краю, словно следя за чем-то в темноте. Идущая следом за ней Шарлотта лишь покачала головой, глядя на то, что по её мнению было лишь обострением паранойи старшей сестры. И всё же, сама она тоже оставалась начеку, держа правую руку на рукояти Кроцеа Морс. Вбитые с детства рефлексы было сложно побороть. Бьянка же сошла на крышу совершенно расслабленной: так, словно ей предстояла лёгкая прогулка. Не сговариваясь, все три сестры, наконец, поравнялись и направились к лестнице, ведущей внутрь: в номер, где их мать, как ей казалось, тайно организовала встречу с их братом. Селестина вернула клинок в ножны за мгновение до того, как двери, повинуясь сильному толчку Шарлотты, распахнулись, и они предстали перед обескураженными Жоном и Еленой. Увидев сестёр, парень, до этого державший руку на воротнике, тут же переместил её за пазуху пиджака и сделал несколько шагов назад. Весь его вид говорил о страхе и напряжении: водя глазами по помещению, он оценивал свои шансы и явно понимал — они очень невысоки. Елена же источала разочарование и гнев:

— Что вы здесь делаете? — голос матриарха Арк звенел от ярости.

— Спасаем честь семьи и гордое имя дома Арк, — Бьянка бросила в сторону Жона презрительный взгляд. — …Пока наш непутёвый брат с не менее непутёвой матерью окончательно не втоптали его в грязь и не уничтожили его перспективы на процветание.

— Честь? Гордое имя? — даже несмотря на напряжённость ситуации, парень нашёл заявление смешным. — Вот уже кому, как не напыщенным придворным стервам говорить о чести!

— Подобным ответом ты лишь ещё раз показал, что отец вполне вероятно ошибался, возлагая на тебя столь большие надежды. Ну ничего… Когда мы вернём тебя домой, мы займёмся твоим воспитанием как следует, — Шарлотта сделала акцент на последних словах. — Во всяком случае, ты больше не будешь изъясняться, как недостойный плебей. Я лично прослежу за этим.