Жон грустно усмехнулся.
— Глинда говорила, что у вас была довольно специфичная семья, хотя и списывала всё на твоё преувеличение… — Озпин присел рядом с Глиндой. — Однако, я даже вообразить не мог, насколько. Видимо, она всё же ошибалась…
— Мало кто может, профессор, — Жон сел рядом с Озпином, попутно вспоминая о том, где они сейчас находятся. — Ещё меньше знают о существовании этого поместья.
Жон снова хохотнул.
— Оглядываясь назад, всё это кажется невероятным смешным… — Жон кивнул на светловолосую девочку. — Бланш увезли через три дня, а я остался тут на месяц, под присмотром мисс Гудвич… А потом меня увезли в поместье Шни, на встречу с Вайсс. Там же меня и сожгли заживо.
— Пожалуй, мы пропустим этот момент, — Озпин легонько хлопнул в ладоши, от чего двор, дети и Глинда вдруг исчезли в ворохе осколков, оставив после себя ставшую практически родной Жону площадку Главной Базы. Резную скамейку сменил ящик с боеприпасами, а чириканье садовых птиц — криками чаек.
— Любопытно…
На площадке ровными рядами стояли бойцы в чёрных и зелёных костюмах и балаклавах, молча внимая словам человека, стоящего на уровне выше. Озпин отметил, как воспрял Жон, просто взглянув на него. Кем бы он ни был, здесь его явно восхваляли и почитали.
— У нас нет национальности, нет философии и нет идеологии! Мы идем туда, где мы нужны. Мы не сражаемся ради страны или правительства — лишь ради самих себя. Нам не нужны иные причины — мы сражаемся, потому что так надо. Мы станем определяющим фактором в ситуациях, где нет иного выхода. Мы — солдаты без границ. Наша роль определяется эпохой, в которой мы живем! — Озпин покачал головой, слушая эту речь. Он слышал нечто подобное, когда был реорганизован «Белый Клык». Однако здесь было что-то иначе… Скосив взгляд на Жона, он наконец понял, что именно. — Иногда мы будем торговать собой и своими услугами. Если того потребуют времена, мы будем революционерами, преступниками… Террористами… И да, всем нам уже уготовано место в аду, но есть ли что-то более подходящее? Это — наш единственный дом. Наш «рай» и наш «ад». Это…
- …«Внешний Рай»… — Жон повторял речь Биг Босса слово в слово, не отрывая глаз от своего кумира. — Я помню этот день так, словно он был вчера…
— Хм… Пожалуй, чуть попозже я попрошу тебя поподробнее рассказать о нём, — Озпин кивнул в сторону Биг Босса. — А теперь нам пора…
Осколки снова начали кружить в воздухе.
— Твой разум практически восстановился, так что нам остаётся только следовать за ним, — Как только Озпин замолчал, осколки повисли в воздухе и распались на тысячи сверкающих пылинок. Как только пылинки осели, они оказались у очередной двери.
Войдя в неё, они не обнаружили ничего, кроме чёрной глухой пустоты. Внезапно вдалеке послышались какие-то звуки: бьющееся стекло, сирены, топот ног, чьи-то крики, выстрелы. Озпин насторожился. Тем временем появился и запах — воздух наполнился едкой горечью дыма. Обернувшись к Жону, он увидел застывшего на месте, словно вкопанного юношу. Лицо его побелело, глаза, наполненные ужасом, широко распахнулись, из горла не выходило ничего, кроме сдавленного бормотания.
— Нет, нет, нет, нет… Только не этот день, только не этот день…
— Этот день? — Озпин прислушался к шуму: было очевидно, что где-то идёт бой. — Я полагаю, это не самый лучший день в вашей жизни, мистер Арк…
— Не самый лучший? Не самый, блять, лучший? — отошедший от ступора Жон резко повернулся к своему спутнику, буквально источая злость и отчаяние. — В этот день я лишился всего… В этот день наш дом сожгли, разрушили, уничтожили… Нас вырезали, словно скот на бойне… «Шифр»… Эти в-выродки…
Словно в подтверждение его слов прогремел взрыв. На секунду всё пространство заполнилось яркой вспышкой. Послышался новый голос, уже куда ближе.
— Вставай, мелкий! Вставай! — боец в полном обмундировании тормошил спящего мальчишку.
Жон отвернулся.
— Москит… — парень зажмурился и зажал уши руками. — Нет… — по щекам потекли слёзы. Он не хотел видеть этого. Не хотел вспоминать и переживать. Только не ещё раз. Только не снова.
После этого последовали минуты ада. Заполненные водой и дымом полуосвещённые алым коридоры. Всепоглощающий пожар на километры вокруг. Трассеры пуль, безжалостно обрывающие жизнь за жизнью. Бездушные закрытые чёрные шлемы, что эти трассеры неизменно сопровождали. Спасение, иллюзия безопасности. Свист. Удар. Новый взрыв. Страх. Какофония, давящая на уши. Стремительно приближающееся море. В определённый момент всё прекратилось, окружающий мир вновь наполнился тишиной и мраком. Жон медленно открыл глаза и, оглянувшись, убрал руки от ушей.
Тем временем, пространство вновь изменилось: теперь Озпин и Жон обнаружили себя у дома в лесу. Напротив дома находился стол и груда ящиков, рядом с которыми подросток стоял лицом к лицу со своим наставником. Чуть поодаль вразнобой были расставлены с десяток мишеней.
— Неплохой выстрел, Жон, — Оцелот прищёлкнул языком. — Однако «неплохой» не значит «хороший».
— Я, я стараюсь! — Жон поднял револьвер для ещё одного выстрела по мишени. — Но…
— Никаких оправданий! Это нужно тебе, а не мне! Или ты так и хочешь не владеть ничем тяжелее тех пукалок, что выдают в учебке? — Он вырвал пистолет из рук у подопечного и выпустил три пули. Раздалось скрежетание и свист рикошета: через мгновение все оставшиеся манекены были поражены точными попаданиями в туловище.
— Просто возьми. — Он почти швырнул оружие обратно Жону. — И сделай, чёрт возьми!
— Есть, сэр! — Жон стал спешно заряжать обойму.
— Три… Два… Один… Начал! — мужчина щёлкнул кнопкой секундомера в руке.
Жон с ностальгической улыбкой наблюдал за происходящим.
— Хех, Оцелот меня чуть ли не дрессировал… Помню, когда из-за неверного обращения у меня впервые заел пистолет, — а это как раз было несколькими днями после того, как мы разучивали это — он оставил меня ночевать на улице, в лесу. При этом он без предупреждения периодически обстреливал моё местоположение из пейнтбольного маркера: как он тогда сказал, «я должен быть готов к нападению в любом месте и в любое время». А на следующее утро он сразу же приказал мне бежать несколько километров, при этом без остановки читая пособие по уходу за механизмом оружия вслух так, чтобы он слышал… — Жон улыбнулся. — Возможно, местами он был жестким, но он хотя бы верил в то, что я могу чего-то достичь… Да, великолепные были деньки…
— Не могу не согласиться, — Озпин указал на следующую дверь, на первый взгляд ведущую в стоящий перед ними дом.
За дверью оказалось тренировочное поле. Очень хорошо знакомое Жону тренировочное поле. В конце концов, он почти каждую ночь попадает именно сюда. Правда теперь у той самой куклы появилось лицо. Но жизни это ей не прибавило. При взгляде на неё, Жон почему-то вспомнил ту беловолосую девушку, которую он вырубил во время поединка, Вайсс… Они были похожи, словно… сёстры?
— Итак, Жончик, ещё раз? — Жон резко обернулся на насмешливый голос и увидел высокую златовласую девушку в тренировочной броне. Его младшая версия, не без помощи «куклы» подняла деревянный меч и заняла довольно неуклюжую атакующую стойку. А спустя мгновение снова плюхнулась на землю, словив удар по ногам от златовласой.
— Селестина… — В голосе «куклы» послышался лёд. — Он всего лишь ребёнок.
— Он Арк! — Селестина даже не смотрела на пытающегося подняться Жона. — В его возрасте я уже могла с лёгкостью отразить этот удар!
— Ничего, Винтер, я справлюсь! — Жон почти что с жалостью смотрел на свой же подъем. Ну, по крайне мере теперь ему было понято, почему он никогда не видел конец того сна. — Я только, агх!
Восьмилетний Жон снова повалился на землю.
— Ха! С тебя хватит на сегодня, малявка, — Селестина отточенным движением вернула свой клинок в ножны и, развернувшись на каблуках, направилась к выходу с площадки. — Не будь слишком строга с моим младшим братиком, снежная королева!
