Таким «умом» на долгое время для Алексея Михайловича и стал Ордин-Нащокин, который не просто выполнял поручения царя, как это было принято раньше, а сам нередко буквально вкладывал в голову государя новые идеи и проекты. Не говоря уже о том, что, будучи человеком удивительно правдивым, он честно и настойчиво говорил царю обо всем дурном, что происходило вокруг трона и в государстве. Часто влезая, по большому счету, и не в свои дела. Особенно он не мог терпеть воров и провинциальных начальников-самодуров. Алексей Михайлович, который ценил и любил Ордина-Нащокина, все это терпеливо выслушивал и даже в каких-то случаях пытался исправить положение. Зато количество личных врагов у правдолюба с каждым годом стремительно увеличивалось. Причем врагов влиятельных, из старой боярской элиты.
Но сначала нужно сказать несколько слов о той эпохе, иначе трудно оценить масштаб этой фигуры. Одно из заблуждений, связанных с отечественной историей, будто Россия предприняла свой поход к Балтике и за европейскими знаниями лишь при Петре I. На самом деле Петр успешно завершил дело, начатое задолго до него. Для Московии, отрезанной в 50-х годах XVI века от Западной Европы географически, да к тому же блокированной Литвой, Польшей и немцами, прорыв в западном направлении был продиктован не зудом экспансионизма, а жизненной необходимостью. Иначе можно было навеки остаться на задворках цивилизации. И это отлично понимали все государи задолго до Петра.
Напомню хотя бы о созданной при Иване Грозном Англо-русской торговой компании. Русские, стараясь выйти из изоляции, предоставили тогда англичанам небывалые льготы. Однако и Москва получила самое для себя на тот момент главное: английская корона дала согласие на выезд в Россию мастеров любых профессий. Блокаду удалось прорвать.
Вот и царь Алексей Михайлович настойчиво пытался реализовать все ту же мечту – приблизить Россию к Западу. И его главным единомышленником и помощником в этом порыве на Запад был как раз Афанасий Ордин-Нащокин.
И снова слово Ключевскому:
«Этот делец вдвойне любопытен для нас, потому что вел двойную подготовку реформы Петра Великого. Во-первых, никто из московских государственных дельцов XVII века не высказал столько, как он, преобразовательных идей и планов, которые после осуществил Петр, потом Ордину-Нащокину пришлось не только действовать по-новому, но и самому создавать обстановку своей деятельности. По происхождению своему он не принадлежал к тому обществу, среди которого ему привелось действовать. Привилегированным питомником политических дельцов в Московском государстве служило старое родовитое боярство, пренебрежительно смотревшее на массу провинциального дворянства.
Ордин-Нащокин был едва ли не первым провинциальным дворянином, проложившим себе дорогу в круг этой спесивой знати».
На самом деле и среди его дальних предков были бояре, быстро, однако, обедневшие и скатившиеся по иерархической лестнице вниз. Редкая двойная фамилия Ордин-Нащокин – это, кажется, главное наследие, доставшееся Афанасию от предков. Ордин – потому что один из них погиб, сражаясь с Ордой. Другой в бою с тем же противником получил рану в щеку и был прозван Нащока.
Сам будущий канцлер действительно происходил уже из среды мелких провинциальных дворян, обосновавшихся в окрестностях Пскова, а потому начал свою государственную службу с самых низших ступеней еще при первом государе романовской династии – Михаиле: его не раз в ту пору назначали в посольские комиссии для размежевания границ со Швецией.
Во многом Псков жил еще воспоминаниями о своей прежней вольности, а потому верная служба Ордина-Нащокина Москве нравилась далеко не всем псковичам. Во время псковского бунта 1650 года мятежники даже хотели его убить. Получилось, однако, иначе. Ордин-Нащокин, обладавший к этому времени уже не только дипломатическим, но и командным опытом (воевал не раз и всегда успешно) бунт подавил. С тех пор его карьера и пошла в гору.
Когда в 1654 году началась очередная война с Польшей, ему поручили дело почти безнадежное: с крайне малыми силами нужно было охранять границу со стороны Литвы и Ливонии. Тем не менее он отлично исполнил поручение. А еще через два года, когда вспыхнула война уже со шведами, Ордина-Нащокина назначили воеводой нескольких завоеванных городов. И вновь с поставленной задачей справился отлично. Даже более того: и завоеванную территорию сумел расширить, в ходе военных действий присоединив к русским владениям еще несколько городков, и дипломатические переговоры провел блестяще. В 1658 году его усилиями было заключено Валиесарское перемирие со Швецией, условия которого превзошли все ожидания царя Алексея.
Если к воинскому делу и административной деятельности у него был немалый талант, то к дипломатической работе, можно сказать, дар Божий. Как свидетельствуют воспоминания и документы, он моментально ориентировался в любой ситуации, умел комбинировать, сразу же видел все ловушки, которые подготовили его оппоненты по переговорам, и всякий раз их виртуозно обходил. При этом сам не щадил оппонента совершенно, подмечая и тут же используя каждый его промах. Спорить с ним было почти невозможно. Опирался на железную логику, с помощью которой с успехом продвигался к поставленной на переговорах цели. Зарубежные дипломаты, имевшие с ним дело, не раз жаловались, что он просто выводит их из терпения своими бесконечными неожиданными комбинациями. И все признавали, что это дипломатическая звезда первой величины.
Так что не случайно Ордин-Нащокин в конце концов поднялся на самую высокую дипломатическую ступень: как и его далекие предки, получил чин боярина и возглавил Посольский приказ. Более того, он стал первым в истории России министром иностранных дел – канцлером. До этого внешняя политика страны определялась коллегиально Боярской думой. После назначения канцлером он проводил уже самостоятельную внешнюю политику, согласовывая ее только с царем.
Петровские реформы выстраивались не на песке, у них был фундамент. Во времена Алексея Михайловича укрепляется армия, что, впрочем, неудивительно – к этому подталкивали беспрерывные военные действия. Однако уже тогда власть задумывается и о строительстве флота. От Балтики русские еще отрезаны шведами. Северные гавани в Архангельске слишком удалены не только от самой Москвы, но и от западноевропейских рынков. Выход на Каспий больших выгод не сулит. Тем не менее решено с помощью голландцев строить большой морской корабль для Каспийского моря. В 1669 году на Оке был спущен на воду первенец русского флота корабль «Орел». Полет у этого «Орла» оказался, правда, скоротечным, уже на следующий год он попал в руки разинцев и был сожжен.
Неудачей закончилась и попытка арендовать за рубежом гавань для русского флота. Такие переговоры в 1662 году велись с Курляндией. В результате задачу создания русского флота пришлось отложить, но четко сформулировала этот важнейший для страны вопрос власть уже тогда. И роль в этом канцлера Ордина-Нащокина огромна.
Стержнем его внешнеполитической доктрины стала идея добиться для Москвы выхода к Балтийскому морю. Ради этой цели он считал необходимым совершить во внешней политике России принципиальный и крутой поворот, поступиться многим, в частности, Малороссией, как тогда называли Украину. По мнению канцлера, Малороссия не стоила тех усилий, что затрачивала на ее освобождение Россия. С другой стороны, выход к Балтике сулил не только огромную экономическую выгоду, но и открывал возможности всестороннего сближения с Западной Европой.
Для Ордина-Нащокина, последовательного сторонника европейской культуры, этот аргумент был не менее важен, чем коммерческие интересы. Во имя достижения этой важнейшей для России цели Ордин-Нащокин выступал за союз с давним противником русских – Польшей, поскольку знал, что поляков гегемония шведов на Балтике также изрядно раздражала. Кстати, позже и Петр для достижения той же цели пошел путем, начертанным еще Ординым-Нащокиным, то есть вступил в союз с польским королем и курфюрстом саксонским Августом.
