– Ну ладно, – и молодой мяур возвратился на свое прежнее место. К моему облегчению, Мишель оставил меня в покое и уселся рядом с сыном.

А я все так же стояла у стены, не зная, что же мне делать и как вести себя дальше.

Меж тем, подойдя к углублению в стене, Ванда вынула оттуда две коробки и с ними в руках направилась к мужчинам. Но на полдороги она остановилась и, минуту подумав, кивнула мне куда-то в сторону.

– А ты, – сказала она, – посиди пока за ширмой.

Я проследила за взглядом Ванды и, увидев небольшую перегородку, сделанную из красивой блестящей ткани, покорно пошла туда.

За перегородкой я в который раз вздохнула с облегчением: во-первых, тут я могла укрыться от испепелявшего меня взглядом молодого мяура, а во-вторых… Во-вторых я была рада хоть на некоторое время оказаться в одиночестве и, закрыв глаза, представить, что все это мне только сниться.

«Так значит, я предназначаюсь старому коту? – в моих мыслях был полный хаос. – И когда сын уедет, он… Что же он будет со мною делать?! Неужели то, что было вчера в той комнате?!»

Несмотря на уютное тепло, по моему голому телу пробежала дрожь, а вместе с ней и появился аппетит. Как же я хотела есть!

За перегородкой я увидела софу, она была слишком узкой и маленькой, чтобы на ней можно было лечь. Поэтому я присела на самый ее край и обхватила сама себя руками. Также сквозь узкое высокое окно я могла понаблюдать за небом.

Меж тем в комнате, по всей видимости, начался семейный завтрак. Сначала я слышала, как хрустят какие-то кости, разгрызаемые сильными зубами, потом – чваканье и глотанье пищи.

Живот мой заурчал, и тут же появилась Ванда.

– Прости, красавица, я все никак не могу привыкнуть к твоему присутствию, – сказала она и протянула мне ароматный кусок мяса. – На, возьми, полакомься и ты, в честь приезда нашего сына!

Мясо было необычно вкусным еще, наверное, и от того, что я не ела больше суток. С жадностью набросившись на угощение, я проглотила его в считанные минуты. А потом начала слушать то, о чем говорили в зале. В основном говорил Миург, я уже узнавала его голос – низкий и бархатистый. Он рассказывал родителям о каких-то государственных делах, о наведении дисциплины в ближайшей охране императора, новом оружии и завоевании земель.

– Но как же вы там можете думать о завоевании новых земель, – услышала я голос Мишеля, – когда эти мерзкие ящеры все время выползают на поверхность, и вот-вот могу добраться даже сюда!

– У нас с вивернами мировое соглашение, – ответил ему Миург.

– И с каких это пор?!

– Уже давно, если ты забыл. Император Борсер, к тому же, выдал специальный указ, согласно которому мы должны обмениваться при встрече специальными паролями.

– Да о чем ты говоришь?! Вы в своей столице совершенно не ориентируетесь в ситуации. А как тебе тот факт, что эти подлые пресмыкающиеся совсем еще недавно похитили мяура, я смотрел новости!

– Милый, никто ведь официально не подтвердил, что это сделали виверны, – постаралась его успокоить Ванда. – Да и зачем нам эта политика?

Потом разговор пошел, наверное, о личном, и голос Миурга стал еще более раздраженным.

– У нас все хорошо! – резко ответил он матери на ее вопрос о какой-то Изуми. – Все, как обычно!

– Адель еще не родила мне внуков?

– Все, я ведь просил не поднимать этот вопрос!

Хлопнула дверь – и я поняла, что Миург куда-то вышел. За перегородку ко мне снова вошла Ванда, в руках она держала стакан с белой жидкостью.

– На-ка, выпей, – протянула она мне пойло, и когда я, мучимая жаждой, прикоснулась к нему губами, почувствовала, что это молоко.

– Как вкусно! – сказала я, вдыхая знакомый аромат с еле ощутимой ноткой ванили.

Но женщина меня не слушала, она сейчас витала где-то в своих мыслях.

– И так всегда! – присаживаясь возле меня на край дивана, Ванда, по всей вероятности, была чем-то сильно расстроена, и хотела поделиться своими мыслями со мною.

«Ну как же? – улыбнулась я. – Кто я такая? Всего лишь зверюшка для забавы? Поэтому мне можно говорить все, что угодно! Да не так ли и я поступала с моей Эмми? Но я-то хоть не предлагала свою кошечку насильникам!»

– Знаешь, ведь наш сынок… Он ведь не простой мяур, – глядя мимо меня, говорила Ванда. – Миург – начальник личной охраны императора Борсера и живет в столице! Он очень богат и влиятелен. У него дом на скале и даже есть свой личный гарем! Но… Теперь сын так редко приезжает к нам, своим родителям… А Мишель, это он всему виной! Этот его возраст, и раздражительность! Ведь в последнее время муж совершенно нестерпим, стал настолько приставуч. А еще ему повсюду мерещатся нападения врагов! Ну, ничего, теперь у нас есть ты, и если все пойдет как надо, он быстро успокоится. Ведь ты же будешь послушной, правда, крошка? – и взгляд Ванды прояснился.

– Я не понимаю… – прошептала я, впрочем, хорошо понимая, что она имеет в виду.

– Да, я знаю, тебе нужно привыкнуть, обвыкнуться в нашем мире, понять законы, по которым мы живем. Но тебе понравиться, красотка! Ведь в прежней жизни тебе велось паршиво? А мы тебя будем любить, станем о тебе заботиться и все такое… Что бы ты хотела сейчас покушать?

И я, как на духу, выпалила:

– Хочу мороженого!

– Сейчас принесу… – и Ванда, взяв из моих рук стакан, вышла за перегородку.

«Ужас! Так вот какой будет моя жизнь!» – и перед моим взором возникли картины: меня куда-то ведут на поводке, меня кормят из миски, мягкий уголок с подстилкой, руки Мишеля, лапающие мое тело.

– О нет… – простонала я.

И тут вошел Мишель, в его руках я увидела…

– Это что? – спросила я, инстинктивно отодвигаясь от него подальше.

В руках старый мяур держал ошейник. Нежно-розовый, сделанный, по всей видимости, из кожи, он был «украшен» блестящими шипами. В другой руке был длинный поводок, тоже розовый.

– Подставь-ка шею,– противно улыбаясь и, пялясь на меня во все глаза, прошептал Мишель. – Ну, не бойся, милая, я не сделаю тебе ничего плохого.

– Но это же – ошейник?! Зачем?! – возмущенно закричала я. – Я не животное! Не надо!

– Зачем ты ее пугаешь? – слава богу, на мой крик подоспела Ванда, она несла вазочку с мороженым – белыми шариками, посыпанными желтыми крупинками сахара.

– Я думал, что пора бы ей привыкать.

– Ты совсем из ума выжил! Зачем пугаешь Мелиссу?– отдавая мне мороженое и убирая из рук Мишеля ошейник, Ванда присела рядом и дотронулась до моих волос. – Успокойся, девочка. А ты, – обратилась она к Мишелю. – Иди и займись своим смортвизором!

К моему облегчению, старик не сопротивлялся; подмигнув мне, он исчез по ту сторону перегородки. Я же осталась сидеть рядом с Вандой, нервы мои были напряжены до предела. Но, помня наш утренний разговор, я не пыталась что-то у нее просить.

– Кушай, Мелисса. Попробуй, как тебе? – мило улыбалась мне мяурка. – Если понравиться, я закажу много всяких сладостей. И в скором времени ты превратишься в пышку!

Лизнув мороженое, я почувствовала на языке его приятный вкус. Но последние слова кошки заставили мое сердце дрогнуть в предчувствии безысходности.

Переведя взгляд к окну, я вдруг увидела Миурга. Он стоял, вытянувшись во весь рост, и сосредоточенно смотрел куда-то вдаль. Во всей его стати я прочла растерянность и внутреннюю борьбу. Ванда проследила за мом взглядом и, нехорошо улыбнувшись, сказала:

– Что, понравился? Мой сын красавчик, каких только поискать! Да и тебя я понимаю, ты ведь еще совсем молоденькая самка. К тому же твои лопоухие ушки, и этот взгляд…

– Да вы не то подумали… – возмутилась я, но Ванда меня, казалось, не услышала. Ее глаза просто-таки посоловели от восхищения своим сыном, и она, с нежностью глядя сквозь стекло, продолжила его нахваливать.

– А ведь один только взгляд на моего Миурга заставляет трепетать любую девушку, – ворковала кошка. – И если бы ты знала, какие склоки происходят в гареме сына! Да его жены готовы глаза повыцарапывать друг дружке, добиваясь его внимания! Но, ты не переживай, мой Мишель, несмотря на потрепанный вид, еще ого-го! Так что без мужской ласки ты тоже не останешься!