Голова ее покоилась на столе, на подложенных руках. Рядом тихо посапывала совершенно отключившаяся Наталья. Между столиками ходили люди в полицейской форме, а за одним из них сидели в наручниках двое давешних «земляков» – одним из них был коренастый спортсмен. Поймав ее взгляд, он громко и грязно выругался. Тогда она поднялась, на нетвердых еще ногах подошла и сильно ударила его по лицу:

– Куда вы хотели нас увезти?!

Он ей объяснил это в выражениях еще более грязных, и тогда она снова ударила его, еще сильнее, разбив ему до крови нос. Полицейские рядом смотрели на это спокойно. Она еще раз занесла руку для удара и увидела, как здоровенный парень сжался от испуга и внезапной боли – он явно не ожидал от хрупкой на вид девчонки такой силы.

– А иди ты, – тоже грубо сказала она, – пачкаться тут о дерьмо, – она все-таки произнесла это слово, – всякое…

Кто-то взял ее за плечи, и она почему-то сразу поняла, что это руки Ахмеда…

Небо светлело, и сотни, а может и тысячи птиц, затаившиеся в зелени редких деревьев оазиса, приветствовали восход солнца радостным щебетаньем, сливавшимся в могучий рев, который и разбудил Светку. Только теперь она проснулась окончательно, и только теперь поняла, какая страшная участь была уготована им «земляками».

Кавказцев уже увезли в полицейской машине, но Наталья еще спала. Хамада осторожно, но в то же время не жалея, как бы наказывая за глупость, рассказывал, чего наивные девчонки счастливо избежали.

Оказывается, они чуть не попали в руки банды, поставлявшей девушек из постсоветского пространства в дома терпимости Израиля. Увидели красивых и одиноких, не удержались, решили прихватить с собой. Просто чудо, что она, Светлана, почувствовала неладное и сделала все правильно – так, будто сама работала в полиции.

Светка горько усмехнулась: куда полиции до школы папули!

Она наяву представила, как их, спящих, осторожно выводят к машине, как будто они обнимаются с подлыми этими парнями, и увозят… И самое ужасное, что никто бы ничего не понял и не вмешался, потому что и похитители, и жертвы – иностранцы, а у иностранок-то вообще стыда нет – вот и ушли в машину к парням!

Разве что Ахмед понял бы, да и то – если б не обиделся…

Она ощутила такой физический ужас перед тем, что могло произойти, что убежала с веранды подальше, и ее стошнило… Стало легче, но телу, а не духу… И умная, строгая Наталья, и она, считавшая, что всегда сумеет за себя постоять, оказались такими непроходимыми дурами! И не будь здесь братьев, кто знает, чем бы все это кончилось…

Бог знал, что делал, когда свел их на узкой части улицы Муиз, у гробницы султана Наджм ад-Дина Эйюба. То же самое ей сказал и Ахмед. Бог свел…

Он сообщил, что Хамада вызвал полицию, а до этого они вместе скрутили двоих, по виду главных, и брат держал их под дулом пистолета до прибытия коллег. Конечно, когда вызов делает капитан полиции, наряд прибывает быстро. Но остальные негодяи успели сбежать.

Заварившая всю эту кашу Наталья спала еще пару часов, пока ее с трудом не разбудили. К тому времени Светку уже допросили с помощью Хамады, но она заявила, что подпишет протокол только тогда, когда его переведут на русский, и было видно, что Хамада зауважал ее за это. Наталью, не понимавшую, что происходит, допросили о том, что она помнит. А что она помнила? Что кофе с ребятами из университета пила – кстати, а где они?..

Светке не хотелось ничего объяснять, она боялась сорваться и обидеть «шибко культурную» подругу – а сама что, умнее?! – и Наталье все объяснил Мухаммед. Когда та поняла, что чуть не натворила, то побелела так, что все испугались – упадет в обморок. Но не упала, а заплакала, тихо и обильно, буквально в три ручья, и стала просить прощения у Светки:

– Прости, если можешь… ну что ж я такая глупая… Они же сказали, что в университете учатся, как я могла подумать…

Хамада объяснил, что кавказцы действительно учатся на богословском факультете, впрочем, это не мешает им подрабатывать похищениями девушек.

Вообще-то, одну такую банду недавно накрыли. Те, кого не взяли, сбежали в Эмираты, каким-то образом раздобыв туда визы – и вот опять… То ли новые, то ли из тех, кто не смогли в Эмираты выбраться, – но связи-то у них старые: не стали бы они девушек похищать, если бы путь в Израиль не был отработан. В машине, спящих, на Синай, а там с бедуинами-контрабандистами через границу…

В полицейской машине девушек повезли в Александрию, на которую уже и смотреть не хотелось, и там, в консульстве России, им перевели протоколы допросов, и подружки их подписали.

Было ужасно стыдно, да и консульский работник поглядывал на них, как показалось, с легким неодобрением, как на легкомысленных искательниц приключений. С еще большим неодобрением он глядел на кузенов, наверное, решив для себя, что и эти хороши – пользуются случаем увлечь девчонок.

Никогда в жизни не оказывалась Светка в таком сложном и неловком положении, и щеки у нее горели. Наташке было легче: она была еще заторможена, видно, угостили ее «земляки» снотворным более чем щедро…

Они сидели вчетвером в Александрии, в рыбном ресторане, и кушали суп из морепродуктов.

Светка, посвященная Олюней во многие особенности египетской жизни, долго отказывалась, зная, что государственные служащие зарабатывают немного, но не знавшая этого Наталья легко согласилась на поход в ресторан, и делать было нечего.

Они подходили к большим аквариумам и сами выбирали из плавающих там рыб тех, каких хотели бы скушать. Как готовить – решали братья. После супа на большом блюде подали креветки в каком-то местном соусе. Все выжали на них по половинке маленького египетского лимона. Креветки были крупные и вкусные. Но больше всего понравилась Светке запеченная со специями и зеленью, похожая по размеру на крупную камбалу, но более плотная рыба, разрезанная пополам и раскрытая, как книга, тоже политая лимоном. Острая, легко очищаемая от костей, аппетитно пахнущая дымком, она была в ее вкусе. Наталья, окончательно проснувшись, тоже кушала с отменным аппетитом. Ей нравилось все!

Светка прислушалась к себе и с удивлением поняла, что ей странно легко с братьями. Легкость заключалась в основном в том, что она чувствовала себя как дома и абсолютно не стеснялась этих полузнакомых – да, в сущности, совсем незнакомых мужчин. Даже своего Юрку она постоянно… нет, не стеснялась, но все-таки стремилась показаться ему как можно лучше. Здесь ей казаться не хотелось – она была собой.

То, что произошло ночью, открыло сидящих теперь за одним столом друг другу так, как не узнают иной раз за годы. Она, например, не знает, как повел бы себя Юрка в подобной ситуации: просто возможности не было это проверить.

А потом они вышли гулять на корниш – набережную, в густую толпу местных и отдыхающих, приехавших из Каира, в запах моря, горькой соли и рыбы, во влажную жару, оставляющую на коже кристаллики соли… Ахмед остановил такси, и они поехали в старый форт, выстроенный несколько столетий назад одним из мамлюкских султанов на месте знаменитого Форосского маяка. От Форта мало что осталось, но вид на море был хорош, и маленький музей, который они осмотрели, тоже понравился – наверное, им сейчас все нравилось. И даже не обидно было, что добирались сюда долго, через весь город, потому что машин было не меньше, чем людей, и им пришлось двигаться почти со скоростью пешеходов. Зато они увидели Александрию – длинную, растянувшуюся вдоль серо-стального моря и пляжей, в которых никто не купался, запущенную, со старыми потемневшими домами… Но почему-то милую и уютную, как обставленный старой, но удобной мебелью дом.

Автобус до Каира, на который у них были билеты, уходил ночью, и братья еще раз посовещались. Много позже девушки узнали, что они хотели показать новым знакомым танец живота, но в Александрии тогда было мало «приличных» мест, то есть тех заведений, где не бросали на артистов деньги и куда можно было явиться с «порядочной девушкой». И все-таки Ахмед нашел выход, и компания оказалась в ресторане четырехзвездочной гостиницы – там же, разумеется, на корнише.