© Елена Федяева, 2018 г.

© ООО «СУПЕР Издательство», 2018 г.

Подруги поставили вещи рядом, потом Светка забрала у Натальи сотовый и отошла в сторону: для экономии девушки взяли с собой только один телефон.

– Папуля! Все нормально, доехали, скоро зайдем внутрь.

– Чего застряли, заходите, – директивно ответил папулин бас.

– Лариса просила подождать, посылку привезти хочет – пятую уже! – засмеялась дочь. – На работе попросили, отказать не смогла.

– Если на работе, тогда ладно.

Лариса работала в фирме, где сотрудникам платили достаточно щедро, и народ держался за свои места. И если о небольшой услуге попросил кто-то из начальства, пусть даже мелкого, то лучше было не отказывать.

Четыре посылки были упакованы в чемодан и составляли основную часть его веса. Самая большая – Олюне, давней подруге матери, которая и организовала для двух девушек поездку по Египту значительно дешевле обычной: все оплачивалось не из-за границы через накручивающие цены фирмы, а на месте – напрямую. Только благодаря Олюне родители отпустили подруг одних.

– Ты там смотри, – буркнул отец, – в подоле-то арабчонка не принеси.

Светка не обиделась, потому что привыкла к его кусающей словом прямоте. Мама так и называла его: «солдафон ты мой». На это он не злился, поскольку таковым и был. Полковник, не дослужившийся до генерала исключительно из-за прямого и принципиального характера, был обычно немногословен и дипломатию не разводил. Но при этом Светка со своими девчачьими проблемами шла к нему, а не к матери, которая впадала в панику по малейшему поводу.

– Скажешь, папуля! Мне и наши ребята не нужны, а курортные ловеласы – тем более. Мне еще до диплома далеко!..

– Я предупредил, – сурово закончил папуля, чмокнул трубку и отключился.

И почти сразу появилась красавица Лариса, стройная, как будто и не родила двоих мальчишек, но и не тощая, как некоторые радеющие о фигуре; благоухающая дорогим парфюмом и строго, как требовали правила фирмы – с работы явилась, – но элегантно одетая. Все мужчины в радиусе видимости уставились на нее. Она тащила пакет с яркой цветной картинкой с английскими буквами, склонив под его тяжестью правое плечо.

– Лариска! – ахнула Светка. – Там что – булыжники?!

– Проспекты, – слабая физически, сестра перевела дух, поставив пакет на землю. – Шеф попросил передать для дружественной фирмы. Ты же у нас сильная, изобразишь, что здесь не больше пяти кэгэ, а в аэропорту тебя встретят с табличкой «Света». Ну, что тебе стоит?

Для сестры Светка готова была тащить в одной руке и двадцать килограмм! Она еще раз подняла пакет – тяжело, но ничего… справится.

Заторопила пунктуальная Наталья, и Лариса, обняв сестру, поцеловала ее в щеку.

Сестры были похожи, только у старшей черты лица точеные, оформившиеся, а у младшей еще по-детски мягкие, но – как авторитетно заявляли родители – у нее еще все впереди. И цвет волос разнился: Лариса щеголяла пышными пепельными кудрями – в маму, а волосы Светки – прямые, тяжелые, непослушные, с легким каштановым отливом – как у отца. И старшая была стройней и выше ростом. При этом она ела что хотела, ни в чем себе не отказывая.

– Ну, с богом, девчонки! – Лариса подтолкнула их к «зеленому» коридору.

От паспортного контроля Светка замахала рукой, выглядывая в толпе провожающих сестру. Та махнула в ответ. Все, они за границей! Одни, без старших! Ура!!!

Светка не раз бывала в Египте с папулей и мамой – впервые они поехали туда, когда цены в отелях упали до фантастически низких: прежде-то ехать всей семьей им было не по карману. Отец объяснял случившиеся перемены террористическим актом в Луксоре, у храма Хатшепсут, где погибли туристы из разных стран, после чего почти все иностранцы, естественно, с перепугу покинули Египет. Кроме русских, конечно: для многих это была единственная возможность окунуться в теплое море, поваляться под жарчайшим солнцем, съездить к Пирамидам или в древний Луксор, чтобы полюбоваться захоронениями фараонов в Долине Царей. Русские не то чтобы поехали – рванули на отдых, их трудно было чем-то запугать. Что уж говорить – у тех, кто пережил девяностые в разбойной Москве, криминальном Питере или безбашенном Свердловске и прочая и прочая и прочая… – страх как-то притупился. Ну, случилось, так бомба в одно место два раза не попадает! Тем более что отдых на родном Черном море отпугивал ценами.

В первый раз папуля сам купил путевки в недорогой отель; и чтобы попасть на пляж, надо было перейти через дорогу в другой отель, который стоял уже непосредственно на берегу моря.

Потом они стали ездить в более приличные гостиницы – каждый раз в новые. Конечно, приходилось кое в чем экономить, но это было счастье! Ведь Светка уже стала забывать – какое оно, море! В детстве она отдыхала в Крыму в военных санаториях с папулей, иногда – только с мамой, когда папуля бывал, как обычно, занят. А потом пришла эта самая перестройка, которую папа и мама так не любили, да и Светке любить ее было, в общем-то, не за что. Пришла перестройка, и ушла безопасность – это было понятно даже самому аполитичному человеку…

Лариса давно уже не отдыхала с родными, она, как сама считала, удачно вышла замуж за крутого топ-менеджера крутой топ-фирмы, который со временем стал ее владельцем, – и ездила с мужем в Европу и на экзотические острова. Но однажды они залетели и в Египет, чтобы – как объяснили – «отметиться». Остановились супруги в дорогущем отеле, вели себя высокомерно, и рядом с ними родители стухли, чувствуя себя неловко и как-то неполноценно. Уже на второй вечер, возвращаясь в свой «Гифтон», папуля отрезал:

– С Ларискиным лордом отдыхать больше не будем, точка.

Но в тот раз они все-таки выдержали до конца. Ради Лариски: Светка понимала, что отец чувствует себя виноватым перед старшей дочерью, детство которой прошло в дальних гарнизонах, а младшей этого добра мало досталось – перевели в Москву. Самой Светке гарнизоны не мешали весело провести часть детских лет, ей там даже больше нравилось, чем в столице – свободнее и условностей в поведении меньше. Но Лариска-то искренне переживала! Она всегда интуитивно тянулась вверх, к власти и деньгам – в кого пошла, непонятно, – и в институте ощущала себя провинциалкой среди московской тусовки, в которую с трудом пробилась. Это чувство мучило ее всю не слишком долгую тридцатилетнюю жизнь, и папуля винил себя, что не отправил дочь в свое время в Москву к бабушке, своей матери, пока та была жива и даже намекала сыну на это… Но ему понравилось, что после замужества Лариса не оставила свою должность и к мужу под крылышко тоже не перевелась: предпочитала быть самостоятельной, чем очень напоминала отца – хоть в чем-то…

Папуля любил Египет, обожал плавать в горячем море, загорать под злым местным солнцем – быстро обгорал и снова шел на пляж. Вечером, когда мама со Светой отправлялись развлекаться: смотреть танец живота, шоу или просто потанцевать – танцевала дочь, а мама наслаждалась обстановкой и, по выражению папули, «бдила»; он же лежал у телевизора, смотрел местные программы и, как говорил, «совершенствовался в арабском». Он действительно знал несколько десятков слов и мог при случае объясниться в кафешке или с таксистом. Его «боевая юность» была связана с Египтом, и он об этом не забывал, хотя и не мучил домашних воспоминаниями. Но «курортных» арабов он не любил: «Какие они египтяне?!» Позже Светка узнала, что папуля был прав: настоящие египтяне считают курортную обслугу сбродом. Истинным Египтом считался только Каир, а на север и юг от него находились «другие страны», хотя они давно уже стали провинциями большой страны.

Сказать честно, родители Светке на отдыхе совсем не мешали. У нее не было желания крутить курортные романы ни с туристами, ни с местными. Как и отец, она четко знала, что ей нужно. Строгое воспитание сделало свое дело, хотя она и не помнила, чтобы ей когда-либо что-то категорически запрещали. Как-то незаметно у нее завелся молодой человек, с которым учились на одном курсе, родители его одобряли и даже расстраивались, что молодые люди не торопятся оформить свои отношения. Почему это так – Светка сама не знала: парень был внешне очень привлекательный, умный, с фигурой спортсмена, и многие девчонки на курсе ей завидовали.