Тому мерзавцу дали семь лет строгого режима. На последнем слушании дела его адвокат сказал:
– Ну что же ты его не прирезала? Сейчас не тратили бы время на глупости.
Как только дело закрыли, я уволилась с работы, перевелась на заочную форму обучения и наконец-то рассталась с Пермью.
Глава 2. Комната «666»
До встречи с будущим мужем оставалась пара дней. Новый год вот-вот собирался прийти. Дело о нападении и попытке изнасилования ещё не было закрыто. Игнат, к тому моменту ставший востребованным дизайнером молодёжной одежды в рамках города, ни разу не поддержал меня, не сопроводил ни на судмедэкспертизу, ни в СИЗО, ни куда-либо ещё. К тому моменту он уже выдал ключевую фразу:
– Если бы сейчас мне пришлось выбирать между швейной машинкой и тобой, я бы выбрал первое.
Я чувствовала себя ходячим мешком с костями, которому за невыплату прошлых кармических долгов отключили краски мира. Однажды я пришла к Игнату в последний раз, чтобы вернуть какие-то его безделушки и забрать свои, но это был всего лишь повод. Нам всегда было трудно выразить словами то, что было важнее всего, хотя он писал речитативы, а я работала на радио. Помню, когда он чувствовал себя виноватым, но боялся в этом признаться, он просто покупал мне яблоки. Отдавал их мне в руки, и это значило безмолвное: «Ты мне нужна». В тот вечер я не нашла нужных слов, но много говорила об уважении, о том, что достойна большего, и уж следующий мужчина точно сможет позаботиться обо мне и будет честным. Да уж… Он молчал. Я в сердцах выпалила свою тираду, быстро собралась и ушла, в последний раз попрощавшись с его родителями.
– Анечка, уже уходишь?
Да, и в этот раз навсегда. Огромный добрый чёрный терьер вышел проводить меня и уткнулся носом в ладошку. Я вышла из подъезда и у мусорных баков оглянулась, посмотрела на окно девятого этажа, где тускло горела старая красная настольная лампа над ещё крепкой советской швейной машинкой. Потом обернулась ещё, уже поворачивая за угол дома. Всё это в последний раз. Мысленно поцеловала этого маленького мальчика, чьё отношение к себе так и не смогла понять до конца. Вместе с ним я росла. Мы воспитывали друг друга, и без него не было бы такой меня, какой я уходила прочь. Пусть у него получится всё, что он задумал. Его творчество достойно похвалы. Спасибо тебе за всё, что было. Конец.
Чтобы не сдохнуть от тоски и сделать себе подарок на Новый год, я придумала отправиться в любимый Петербург и напиться шампанским в привычном одиночестве под фейерверки и чужое веселье на берегу Финского залива. В то время в длинной квартире на Карповке жил мой старый друг Макс.
Мы познакомились с Максом случайно, на перекрёстке около центрального универмага в Перми. Таких заметных типов в городе на тот момент было немного. С целью выделиться он высветлил себе пергидрольную звезду на самой макушке. С детства Макс был ярым спортивным болельщиком и часто ходил в символике выбранного клуба. В то время он болел за пермскую хоккейную команду, почти всегда носил майку и шарф с её логотипом. Он был невысоким, коренастым, бородатым и по этой причине выглядел намного старше, чем иные школьники старших классов. Учился Макс, как и я, в одной из престижных школ города, тоже с углублённым изучением английского языка. Но если мы в своих застенках отдавали предпочтение преимущественно хип-хопу, то их бастион из красного кирпича предпочитал гранж, рок и хард-кор.
Макса всегда привлекали умствующие девушки. Именно умствующие, то есть умеющие накапливать информацию, обрабатывать её и выдавать, но ещё не значит, что умные. Его привлекал интеллект, и поэтому он нередко западал на евреек. Всего еврейского во мне была лишь часть настоящей фамилии (не радийного псевдонима) и нос горбинкой, который случайно получился в результате сплавления родительских матриц. Мы пересеклись с общими знакомыми и зацепились друг за друга в разговоре о Пелевине. Он предложил мне прочитать очередную его книгу, а потом встретиться, чтобы обсудить её ключевые моменты, ну, или просто то, что покажется интересным.
Уже тогда было яснее ясного, что любое интеллектуальное общение с девушкой для Макса – это повод залезть ей в трусы. Прелюдия всегда начиналась с проникновения в ум, так как на свои физиологические данные он особо не делал ставку. Общение происходило в уютном месте за чашечкой чая, редко алкоголя. Перебирались темы, сканировался уровень собеседницы. Откровенно тупых Макс отсеивал сразу, но всегда был шанс у тех, кто обладал хоть какой-то изюминкой. С кандидатки снимался первый интеллектуальный покров, и если за ним обнаруживался действительно глубокий и богатый внутренний мир, то Максим сдавал все контролирующие механизмы и начинал свой бесконтрольный дрейф в увлекательную девичью душу. Он часто влюблялся. На первых парах превозносил свою пассию, начинал требовать от неё того же, старался со временем захватить всё её внимание, ждал безраздельной преданности себе и, наконец, разочаровывался. После этого он часто клеймил девушку беспросветной дурой, вне зависимости от того, какой в действительности была его уже опостылевшая героиня.
Однажды он отчаянно влюбился в мою подругу, всё ту же Лилю, у которой тогда и в намётках ещё не было дочери, а Денис только-только маячил где-то на горизонте. Чтобы долго не ходить вокруг да около, Макс купил два билета в Москву, пришёл к Лиле, ошарашил её новостью об их совместной поездке, дал время на сборы и увлёк за собой в захватывающее приключение. Они провели вместе несколько беззаботных дней в столице, гуляя по её улицам и паркам, разговаривая обо всём на свете, веселясь и уплетая мороженое. Ночью, когда эксцентричные ухаживания, по логике Максима, должны были перейти в интим, Лиля смущённо отстранилась и отказала в долгожданном сближении. Макс был разочарован. Вернувшись в Пермь, он провёл ночь под дверью её квартиры, на подъездном балконе, в дождь, пытаясь уснуть, подстелив под себя спортивную газету. На следующий день он вручил ей конверт, в котором был пустой лист бумаги, и этим было сказано всё. С тех пор Лиля перешла в ранг «бывших», однако её красивой грудью, в отличие от ума, Максим восхищался до последнего. Хотя, на мой взгляд, и то, и то в ней всегда было одинаково прекрасно.
Макс рос с мамой, без отца, и был младшим братом при старшей сестре. Мать была строгой деловой женщиной с железной хваткой, управляла серьёзным бизнесом, была суха в общении и с друзьями сына, но последнего не обделяла ничем. Макс всегда получал то, что хотел. Иногда, будучи уже совсем взрослым бородатым дядькой, он мог вытребовать что-либо очень желанное для себя смешным инфантильным: «Ну ма-а-а!» Отец давно ушёл из семьи и жил где-то на восточном побережье Соединённых Штатов. Кем он был, почему родители расстались – об этом Макс говорил размыто, неконкретно, отмахиваясь, и в этом случае всегда употреблял резкое «мать». Друзья называли его Медведем, но, по своей сути, он был, скорее, Плюшевым Мишкой, чуть озлобленным и раздражительным, безуспешно ищущим свою Идеальную Медведицу в каждой встречавшейся ему девушке. Он так и не понял, к сожалению, что главная женщина, которую он когда-то потерял и которую пытался найти, была его собственная мама.
Его последним серьёзным романом, который переломил всю его судьбу, заставив окончательно разувериться во всепринимающей, дающей, заботливой женской природе, была красавица Дина, несколько лет до этого эмигрировавшая с родителями в Израиль. Их история любви была яркой и пламенной, и Дина, в отличие от многих подружек Макса, была действительно умной. Они любили друг друга на расстоянии, утопали в объятиях, когда Дина пару раз приезжала на короткое время в Пермь, и страдали от невозможности быть вместе, подменяя реальное общение чатами, электронными письмами и виртуальным сексом. Из них двоих больше всего страдал, конечно, Максим. Будучи отделённым от неё физически, он идеализировал Динин образ, превозносил до небывалых высот, подгонял любое её реальное проявление под рафинированную картинку своих фантазий, ждал соответствия, не дожидался, забирал у неё любые шансы быть самой собой, и, наконец, разочаровался так сильно, что уже не смог прийти в себя. А Дина жила в Израиле своей жизнью. Ей было сложно соответствовать всему тому, что придумывал за них обоих Макс. Как и любая молодая женщина на её месте, спустя время, она предпочла реальные отношения виртуальным. У неё случился роман с одним из музыкантов транс-проекта «Infected Mushroom», и вскоре она призналась в этом Максиму. Он проклял её в сердцах и был безутешен несколько последующих лет. Но всему этому ещё только предстояло случиться.