- Полежи пока, - посоветовал голос моего друга. - Крепко тебе досталось.
- А что, собственно?.. - с трудом ворочая языком, попытался выяснить я.
- Ты провел нас Темным Путем, - объяснил Шурф, не дожидаясь, пока я найду в себе силы сформулировать вопрос. - Точнее сказать, тебя протащил след, а ты — меня. Это, вообще-то, довольно рискованное мероприятие, - с укором вдруг добавил он, будто бы я по доброй воле бросился в Хурон, очертя голову, и уволок за собой отбрыкивающегося всеми конечностями Мастера Пресекающего Ненужные Жизни.
- Будешь плохо себя вести — оставлю в следующий раз дома, - неожиданно внятно возмутился я и, все-таки, сел, попутно воспряв духом от прилива сил. Сквозь мутную пелену проступили очертания какого-то мрачного помещения без окон. - А где это мы?..
- Собственно, я надеялся это выяснить у тебя, - флегматично отозвался Шурф. - Потому что сам понятия не имею.
- Тогда пошли зов Джуффину, - вздохнул я. - Скажи, что мы опоздаем на его совещание…
- Я не могу послать ему зов, - спокойно произнес этот невозмутимый тип.
- То есть как это? - опешил я.
- А ты сам попробуй.
Я машинально нахмурился и попытался достучаться до шефа. Вообще-то, это занятие давно уже не является для меня тяжелым трудом, но мне, почему-то, кажется, будто сердитая складка между бровей положительно влияет на качество канала связи Безмолвной Речи.
Меня охватило чувство сильнейшего дежавю. Ни Джуффин, ни Меламори, ни кто-либо из оставшихся в Ехо, не отзывался. В точности как во время нашей с Шурфом поездки в Кеттари, которая в итоге оказалась нечто большим, чем визит в соседнюю провинцию.
- Мы в другом Мире, да? - упавшим голосом задал я вопрос, показавшийся мне самому риторическим.
- Не знаю, - Шурф даже не пошевелился. - Но я, признаться, в этом сомневаюсь.
Я окончательно проморгался и осмотрелся, с каждой секундой чувствуя, как вновь стремительно падает мое настроение, только что робко пытавшееся улучшиться.
Моему взору предстал типичный коридор запущенной квартиры-сталинки, много лет не знавшей ремонта. Зеленые полосатые обои выцвели от времени и кое-где отклеились. Пол был покрыт дешевым желтым линолеумом, потемневшим и местами протертым до дыр. С высокого потолка вместо люстры свешивался провод с одинокой лампочкой.
- Дырку над нами в небе, Шурф, - упавшим голосом сообщил я.
- Все настолько плохо? - осведомился Лонли-Локли.
- Хуже некуда, - заверил его я. - Кажется, мы каким-то невероятным образом оказались в том Мире, откуда я родом. Помоги мне встать, пожалуйста.
Шурф поставил меня на ноги легко, словно котенка, и, как заправский камердинер, привел в порядок мою одежду, отряхнув и одернув лоохи.
Мне потребовалось сделать несколько шагов, ухватившись за стену: ноги слушались с трудом. Пол под линолеумом оказался дощатым и уютно поскрипывал, словно радуясь незваным гостям, на что я при всем желании не смог бы ответить взаимностью.
Я снова глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки. Бедные сердца отчаянно колотились, грозя войти в резонанс и вероломно разнести грудную клетку. На меня нахлынули воспоминания о моих мытарствах в Мире Паука, когда я, по милости Гугимагона, оказался там с отшибленной памятью и решил, что приключения в Ехо были лишь долгим фантастическим сном. Но теперь я больше не чувствовал хищного притяжения своей исторической родины, даже напротив, казался себе немного чужим здесь. Это успокаивало. Да и, в конце концов, в этот раз я тут не один.
- Дырку в небе над этим местом, - проворчал я.
Мы осторожно двинулись по коридору, стараясь не скрипеть половицами.
За первой дверью оказалась маленькая темная спальня, в которой помещался лишь мещанского вида шкаф-стенка и небрежно застеленная красным покрывалом кровать. Она была большая, двуспальная, но все равно несравнимо меньше, чем моя постель в самой скромной квартире на улице Старых Монеток. После того, как я привык к просторным интерьерам Ехо и обычаю отводить для сна чуть ли не половину комнаты, любая кровать казалась мне тесноватой.
Шурф осмотрел спальню с большим любопытством, заглянул в шкаф и под кровать, выудив оттуда пару книг.
- Думаешь там что-то интересное? - поинтересовался я.
- Конечно, - удивился Лонли-Локли. - Из каждой книги можно извлечь массу интересного.
- Кроме ответа на вопрос, где мы и как отсюда выбраться, - вздохнул я. - Знаешь, когда-то я имел дурную привычку гадать на книгах, которые попались мне под руку случайно.
- Это какой-то ритуал из твоего Мира? - деловито поинтересовался Лонли-Локли. - Можешь показать?
- Запросто, - хмыкнул я. - Давай сюда какую-нибудь из этих дочерей печатного станка.
Шурф, поразмыслив, протянул мне ту книгу, что была потолще. На темно-синей обложке с геометрическим узором белели буквы: “Полковнику никто не пишет. Сто лет одиночества”. Вторую книжку, тонкую и потрепанную, в мягкой пожелтевшей обложке, Лонли-Локли бережно спрятал в карман лоохи.
- Ну, смотри. Я просто открываю случайную страницу и читаю то, за что зацепился взгляд, а потом стараюсь понять, доброе это предзнаменование или нет, - объяснил я, листая томик Маркеса. Книга, скорее всего, относилась к любимым произведениям хозяина дома и много раз перечитывалась: развороты открывались легко, встречались подчеркнутые фразы и какие-то карандашные пометки.
Я ткнул пальцем в первую попавшуюся строку:
- “Незадолго до трех часов прошел слух, что поезд с официальными лицами прибудет не раньше завтрашнего дня”.
- Это добрая весть или не очень? - Шурф смотрел на меня с живым интересом.
- Наверное, добрая, - вздохнул я. - Поезд, ведь, все-таки, прибудет.
- Забавный ритуал. Ты уверен, что он работает?
- Как-то не задумывался, - я виновато развел руками.
Шурф покачал головой и подошел к окну, откинул тяжелую портьеру горчичного цвета и сощурился от луча тусклого серого света, упавшего в комнату.
- Кажется, ты прав. Мы действительно в другом Мире. По крайней мере, пейзаж за окном не похож ни на одно известное мне место.
Я подошел поближе и с тяжелым сердцем уставился на внутренний двор облезлой пятиэтажки. Мы находились в квартире на самом верхнем этаже. С сумеречно-бледного неба падал мокрый снег и таял в грязных мартовских лужах. Ни людей ни машин не было видно.
- Нам надо найти хозяина этой квартирки, - произнес я. - И чем скорее, тем лучше. Знаешь, мне ужасно не по себе от этой истории, и если бы не твое присутствие, Шурф, я бы уже боролся с мыслями о том, был ли Ехо в моей жизни на самом деле.
- Так это квартира? - с легким удивлением осведомился Лонли-Локли.
- Да, я тоже жил в подобной до того, как попал в Ехо… Постой, а ты что подумал?
- Мне показалось, что это сарай или кладовая, куда унесли старую мебель, - признался Шурф. - Тут так тесно… Как можно спокойно существовать в таком ограниченном пространстве?
- Зато ты теперь знаешь, откуда растут ноги моего аскетизма, - засмеялся я. - Это еще не самая ужасная квартира: я видел дальше по коридору еще как минимум две комнаты, а это уже прямо-таки роскошь. Очень многие, как и я когда-то, обходятся одной.
- Но здесь целых пять этажей, - Лонли-Локли кивнул в сторону окна. - Под нами тоже должны быть помещения.
- Разумеется, они там есть… Разве тебе никогда не попадались описания домов в фильмах или книгах с моей родины?
- Вероятно, авторы этих творений не уделили должного внимания этому вопросу, - пожал плечами Шурф.
- Помещения под нами принадлежат другим людям, - меня все больше забавляла невольная лекция о мироустройстве. - В этом доме несколько подъездов, в каждом из них — по нескольку квартир на каждом этаже, в каждой квартире одна-три комнаты, редко когда больше…
- Звучит ужасно. Наверное, жителям верхних этажей крайне неудобно спускаться в подвал.
- А зачем им?.. А, я понял, - я расхохотался. - Нет, Шурф, в подвал они не ходят. Туалет и ванная располагаются прямо в квартире, в отдельных комнатках. Часто, даже, в одной комнате. Бывает и так, что и ванны нет, только душ… А о восемнадцати личных бассейнах для омовения тут не задумываются даже богачи.
