Девочка порхала перед зеркалом и строила сама себе рожицы. Теперь она была практически человек. Найти отличия стало невозможным. Тоненькое тельце подростка сновало то в ванную, то в зал. Она то приседала, то начинала танцевать и петь, то подбегала к отцу и целовала его своими теплыми губками в щечку.

– Тебе не прохладно? – спросил он.

– Нет, – спокойно ответила она и взяла книжку.

– Может, что-то надеть? – Ева постоянно бегала голышом.

– Пап, мне не холодно. У подростков обмен веществ повышенный, и тело вечно перегрето. Но ты не думай, что я так пойду в город. Я нашла себе. Во, – и показала дырявую майку.

– Это че такое? – засмеялся он.

– А что, сейчас так все ходят. А еще вот, – и она достала пояс с набедренной повязкой, – как тебе?

– Тебе идет, очень идет. Но в город так, наверное, не стоит, – сказал он и почесал затылок.

– Знаю, знаю. Оденусь поскромнее, – и убежала одеваться, – пап, – вдруг раздался из спальни ее голос.

– Да.

– Пап, – она вышла, держа в руках вещи, подошла к нему, ткнулась головой в плечо, так, как это делала Нани, и тихо спросила, – папа, а я смогу полюбить?

Он прижал ее хрупкое тельце. Морис не мог ответить, поскольку не знал, способен ли чистый разум любить. Но она ведь его любила, любила Маргариту и своих сестер и братьев. Он не мог ответить наверняка.

– Когда придет время, – он положил руку на грудь, – ты вот тут почувствуешь, и у тебя больше не будет таких вопросов.

– Я люблю тебя, пап, – сказала она и вжалась в его объятия.

Ева взрослела. Так, как взрослеют подростки. Она была живой, по-настоящему живой. И это галактическое чудо улыбалось, чувствовало и обязательно полюбит.

Она вернулись на Землю как Золушка. Ее душа цвела. Они с Морисом решили устроить маленький сюрприз Маргарите, поэтому сели в кафе, зная, что именно сюда она придет в выходные с дочкой Анной. Когда Маргарита увидела ее, то по-девчачьи взвизгнула, подхватила Еву и закружилась. Анна прыгала вокруг и старалась также обнять свою сестренку. Только посетители кафе не поняли такой бурной радости.

Он не вмешивался в их восторги, просто сидел и смотрел, как они радовались друг другу. Непонятно, правда, кто больше радовался, Ева или Маргарита с Анной. Они ее и так и этак гладили, щипали, тыкали, чмокали в щечки. Не могли поверить, что это та сама девчушка с прозрачной шеей. Они заглядывали ей в глаза, Анна даже умудрилась посмотреть в рот на язык. Лишь часа через три они успокоились, но не отпускали ее ручек. Ева иногда смотрела на отца и продолжала дальше болтать со своими подружками.

Через три дня прилетела Нани. Ей сообщили через врата, что он тут. Она сразу все бросила на Чепи и быстро вернулась на Землю. Морис сладко спал. Давно так не спал, раскинув руки в разные стороны. Он мог себе позволить просто расслабиться. Нани легла рядом, прижалась и прошептала:

– Я люблю тебя, – она так всегда говорила, иначе не могла.

– Хотел было объявить галактический розыск, – не открывая глаз, ответил он и тут же вскочил и крепко поцеловал.

Нани была не против. Она давно хотела оказаться с ним рядом. Как там в далеком космосе, когда весь смотровой купол освещали миллиарды звезд их Галактики.

– Я люблю тебя, – говорил он ей.

– Я больше люблю, – отвечала она.

– А я больше ку, – и тут же рассмеялись, вспомнив фильм «Кин-дза-дза».

Некоторые говорят, что жизнь – это черно-белые полосы, от радости к огорчению. Это, наверное, и правильно. Иначе сотрутся грани, и радость будет не в радость. Поэтому после расставания они не могли просто так встать и пойти, валялись и кувыркались в постели, пока их не отвлек сонный голос.

– Доброе утро, опять чмокаетесь? – в дверях стояла Ева и старалась говорить серьезно, а у самой улыбка до ушей.

– Ева? – Нани вскочила и бросилась к ней, а Ева бросилась к Нани.

Чуть было не раздавили Мориса. И опять вопли восхищения. Когда же это закончится, думал он, одевшись и шлепая босыми ногами, отправился на кухню, чтобы заварить кофе. Посыпались девчачьи разговоры. Они как птички чирикали, ворковали, посвистывали. Он слушал их и улыбался, а сам смотрел на то, как солнечные лучи заскользили по верхушкам деревьев. Через какое-то время Морис почувствовал, как теплые руки его обняли. Щебет стих, Ева убежала.

– Как ты? – спросил он Нани, развернувшись и погладив ее по белым волосам.

– Тяжело. После той войны до сих пор отойти не могу. Столько погибло.

– Война – это всегда потери. Спасибо тебе, – она посильнее сжала руки, – надеюсь, актинии образумились.

– Спирита много потеряли. Одна станция рухнула, очень много погибло. Сейчас там работают мусорщики. Столько осколков, – ее руки чуть задрожали. Прошлое так и не отпускало.

– Как они? – он у них был, но они молчали о войне.

– Скорбят, – почувствовал, как ее голос задрожал, – и молятся Арху.

– Я бы один не справился. Они бились мужественно, уничтожили бомбы. А без тебя, – он повернулся, ее глаза были влажными, – без тебя я бы до сих пор там валялся.

Нани улыбнулась. Улыбка ей идет больше, чем слезки. Она еще много, что рассказала. Про церемонию прощания, как на Земле был объявлен траур по погибшим, как кацаранцы и все остальные миры решили вложить максимум усилий для скорейшего восстановления боевой мощи альянса, как Пэри под руководством Ионы уже совершает первые скачки, а Габэгабо начала работать внутри планеты, а также поисками юнов, это ее основная миссия, она уже троих нашла. Морис обрадовался, что расширяется круг навигаторов. Значит, скоро надо вручать камень соединения для управления звездными вратами. И тогда уже будут работать одновременно целых четыре врат. Но особенно он рад, что Габэгабо, дух леса, применила свои способности видеть цвет энергии.

– А ты знаешь, у тебя родилась внучка, – так спокойно сказала Нани.

– Что? – Морис нагнулся и заглянул ей в глаза, – дочка Ионы?

– Да, красивенькая. Такая лапочка, – она ладошками показала, какая она маленькая.

– Вот бы увидеть, – он понимал, что сейчас это не так просто. Но он был так рад. Так рад, что поднял Нани на руки и закружил, а она развела руки в стороны, будто на карусели, и засмеялась.

– Может им рассказать, кто ты? Может они поверят? – спросила она, когда Морис поставил ее на землю, – и тогда мы снова будем все вместе.

– Мне самому хотелось бы так. Но ты же знаешь, – он тяжело вздохнул. Он был рад, что у Нани дочь, а у него внучка. Но он понимал, что ход вещей нельзя менять.

– И все же, ты со мной, ты тут. Расскажи, где пропадал все это время. Ева только и спрашивала, где папа, где папа. Пойдем, – Нани взяла его за руку и повела под крону дерева, где Ева накрыла завтрак.

Морис не привык что-либо скрывать от нее и уж тем более от дочери. Поэтому рассказал, где был и как нашел артефакт. Нани не понимала, как он может лететь туда, куда не знает и открывать тем самым новый мир. Да и он сам не знал, как это происходит. Просто происходит и все. Ева иногда убегала на час или два, но после возвращалась, чтобы проверить, как они тут сидят и мурлыкают. Нани спрашивала совета, как ей поступить. На Земле многие буквально окрысились на миротворцев, крича и требуя колонизации Чепи.

– Что мне делать?

– Пусть летят, – она уставилась на него, думая, то ли он шутит, то ли вправду говорит, – но на своих кораблях миротворцы не лакеи. У них иная миссия. И вообще, пусть сами поищут свою планету. Мы им ее не отдадим. А будут орать, скажи, что миротворцы покинут Землю.

Такого поворота событий она не ожидала. Да, действительно, у миротворцев все есть. Своя планета, свои заводы, пусть и законсервированные. Есть большой запас оборудования, могут сотрудничать с любым миром. Не очень-то и зависимы от Земли. Говорили дальше про альянс, про уеман, про спирита. Они принимали Мориса за одного из навигаторов. Лишь Лакса знала, кто он такой. Ее живая корона безошибочно узнала его, и ей не важно, как он выглядит. Она и так не понимала, как он летает. Поэтому внешность была для нее не важна. Главное – душа, а корона не подводила, всегда говорила, кто он на самом деле. Нани сказала, что Зизала привезла от жинаги более пятидесяти клинков, но они не заряжены, поэтому откладывают церемонию приема новых рыцарей. Иона в то время была беременна, и Нани запретила в этот период заряжать. Она вообще запретила ей летать, могла только управлять вратами. Морис пообещал, что в течение месяца все их зарядит.