Цепляюсь за последнее четкое воспоминание и начинаю плавно раскручивать клубок. Вот я покупаю торт, мы с Андреем собираемся к его маме. Видимо, мы все-таки доехали, раз уж я лежу на диване в ее зале.

Но что же…

Озарение происходит моментально. Я резко сажусь, но голова начинает кружиться, и я вновь падаю на подушку. Слезы появляются сами собой, а голос отца эхом раз за разом раздается в голове.

«Приехал знакомиться с сыном.»

Воздуха вновь начинает не хватать, мне нужно выбраться из этой квартиры как можно скорее.

Предпринимаю вторую попытку сесть, но на этот раз делаю все гораздо более плавно.

Дышать ровно, стараться не всхлипывать. Дышать…

Какое-то время я сижу, закрыв глаза. Стараюсь успокоиться, набраться сил, чтобы их открыть, подготовиться морально, но ничего не выходит. Я не готова, просто не готова к встрече.

Я сомневаюсь, что вообще когда-либо буду готова, но, не имея выбора, считаю до трех и поднимаю веки, чтобы в следующую секунду встретиться взглядом с Андреем, стоящим в нескольких шагах от меня.

Он делает шаг навстречу, но я едва не вскрикиваю, забиваюсь в угол дивана, и умоляюще шепчу.

— Не подходи. Пожалуйста…

Ионов останавливается, а я пользуюсь моментом, поднимаюсь на ноги и пячусь в сторону выхода.

— Просто не подходите ко мне! Я не готова, понимаешь? Не могу! — последние предложения говорю громче и уверенней, надеясь, что отец их тоже услышит, а потом вновь перехожу на шепот. — Прости…

Андрей не останавливает меня, когда я надеваю пальто, скидываю тапочки и кое-как застегиваю молнии на сапогах. Он делает шаг лишь тогда, когда я открываю входную дверь, но я вновь повышаю голос.

— Не надо! Оставь меня, пожалуйста, Андрей!

После чего вылетаю на лестничную площадку, что есть сил давлю на кнопку вызова лифта и, едва оказываясь в кабинке, уже не сдерживаю слез.

Я ловлю машину, но совершенно не понимаю, куда мне ехать. Вся моя жизнь пропитана Ионовым, везде, куда бы я не пошла, я буду вспоминать о нем. А сейчас я просто не смогу это пережить, поэтому прошу водителя отвести меня в ближайший приличный отель.

Я гоню мысли прочь, но они цепляются, впиваются острыми осколками.

Наши встречи, отношения, чувства, жизнь…

Воспоминания о том, что Андрей всегда понимал меня без слов, выглядят полнейшим издевательством.

Конечно, понимал… Родственники же.

Я зажмуриваюсь, но боль даже не думает отступать, а в голове пульсом бьется одна единственная фраза.

Из всех людей на земле я полюбила собственного брата.

Просыпаться с утра, открывать глаза. Главное дышать, главное просто не забывать дышать. Вставать с кровати, умываться, завтракать, смотреть весь день в окно, лежа на диване, не желая шевелиться, ужинать, идти в душ и ложиться спать.

Интересно, так можно провести всю жизнь?

Каждый день выполнять определенный набор действий просто до тех пор, пока в этом не отпадет необходимость.

Интересно, как быстро она отпадет?

Мне не хотелось ни с кем общаться, но я не исчезла. Честно позвонила маме утром следующего дня, когда обнаружила себя в отеле. О деталях рассказать была не в силах, просто попросила поговорить с отцом и дать мне какое-то время на раздумья. К счастью, мама не стала задавать много вопросов. Возможно, чувствовала мое состояние. Возможно, просто уже знала о случившемся.

Я бы не удивилась правильности любого варианта.

Сам папа звонил ровно восемь раз. И ровно восемь раз я проводила по экрану, чтобы сбросить вызов. А потом я поговорила с мамой и через пятнадцать минут на мой счет упала приличная сумма от отца. А звонки… Звонки прекратились.

Интересно, может ли четверка с пятью нулями заглушить всю горечь? Хотя бы сотую часть горечи?

Андрей тоже пытался дозвониться. И это оказалось больнее всего. Каждый его вызов был подобен удару. Я не выдержала на тридцать шестом. Просто добавила его в черный список, сдалась.

Интересно, как быстро человеку может надоесть изучать часы над дверью?

Время тянулось предательски медленно, возможно, желая таким ходом ускорить мое возвращение у жизни, призвать к более активным действиям, но на самом деле лишь раздражало. Заставляло вновь и вновь прокручивать в голове произошедшие события.

Я поняла, что катиться вниз больше уже невозможно, когда проснулась в гостиничном номере, ставшем уже привычным, в обнимку с пустой бутылкой вина.

Тяжелое похмелье в сумме с апатией заставили смотреть по-другому на многие вещи. Например, на таблетки, которые я употребляла перед с ном.

Интересно, а что будет, если выпить всю пачку сразу?

Наверное, именно тогда я и поняла, что это дно. Падать дальше уже просто некуда, а подняться выше просто нет сил.

Естественно, я бросила работу. Но никто из представителей отдела кадров кроватного королевства даже не подумал позвонить. Конечно же, папа наверняка побеседовал с руководством, которое не без облегчения вздохнуло, узнав о потере такого ценного сотрудника, как я.

Машина Сергея Валентиновича уже неделю стояла под моими окнами, но с ним, как и с родными я совершенно не готова была встретиться.

Пару раз я думала о том, чтобы выпрыгнуть из окна и приземлиться прямиком на крышу его «Ауди».

Интересно, это бы произвело должный эффект?

Интересно, я бы смогла?

Помощь пришла абсолютно неожиданно, и откуда не ждали. Когда тишину очередного бесполезного утра нарушил телефонный звонок, я равнодушно поднесла мобильник к лицу и посмотрела на экран, готовая к очередному уколу боли.

Не знаю, что руководило мной, когда я все-таки приняла звонок от человека, который не вызывал у меня ни грамма симпатии, которого я видела всего несколько раз в жизни, а наш диалог обычно состоял из дежурного приветствия и прощания.

— Алло?

— Регина? — тон собеседника был не слишком уверенным, создавалось ощущение, что он и сам был не слишком уверен в правильности совершаемого действия.

— Максим? — ответила вопросом на вопрос.

Пауза.

— Привет.

— Привет.

И вновь пауза. Наверное, правильней было бы повесить трубку, но что-то держало. Возможно, это остатки здравого смысла заставляли цепляться за реальность.

— Как твои дела?

Не знаю, почему я не отшутилась, почему задумалась и подошла к окну, посмотрела на хмурый осенний город и честно проговорила:

— Отвратительно.

Кажется, на том конце раздался абсолютно неуместный вздох облегчения, а потом собеседник предложил то, от чего в здравом уме я бы обязательно отказалась.

— Пообедаем?

И вновь абсолютно неправильный ответ:

— Можно.

Я переместилась к зеркалу и взглянула на свое отражение — спутавшиеся волосы, тени под глазами, гостиничный халат. Тоскливое зрелище.

— Тогда в два я заеду за тобой, говори адрес?

— Ладно… — сделала небольшую паузу, а потом, закрыв глаза, добавила. — Макс, можно тебя попросить?

Наследник кроватного королевства ответил, не раздумывая:

— Конечно, говори.

Макс выполнил мою просьбу, не задавая лишних вопросов. Подъехал к гостинице, забрал ключи от квартиры вместе со списком нужных вещей и уже через полтора часа вернулся обратно.

За это время я успела привести себя в человеческий вид. Приняла душ, уложила волосы, сделала легкий макияж, воспользовавшись тем минимумом косметики, который всегда валялся в сумочке.

Получив чемодан, привезенный Максом, переоделась в платье и спустилась в ресторан при отеле, где наследник кроватного королевства меня ждал.

Без труда заметив парня, который уже успел занять место за столиком, попыталась натянуть подобие улыбки, после чего направилась в его сторону, однако заговорить смогла лишь спустя несколько минут, когда услужливый официант, принявший заказ, удалился.

— Спасибо, Макс.

— Пустяки. — Галицкий отмахнулся. — Обращайся.

Почему-то эти его слова заставили напрячься, вспомнить о том, что на самом-то деле мы никогда хорошо не общались, просто являлись наследниками двух крупных компаний, которым на данном этапе было по пути, поэтому я спросила: