- Это не выносимо, - вдруг по слогам вслух произнес Хонштейн-старший и, наплевав на все возможные последствия, решил навестить леди Сандру без приглашения.
Он боялся, что ей срочно нужна была помощь, а он медлит, трусливо ковыряясь в собственных ощущениях, пытаясь воздвигнуть как можно больше преград. Эльф, с небольшой долей человеческой крови не знал, что Александре действительно нужна была сейчас поддержка, но ее проблема в том, что она никогда не искала ее в ком-то, предпочитая оставаться на плаву только благодаря себе. В этом с герцогом они были похожи, два заключенных в тюрьмах, которые были воздвигнуты с помощью их собственной воли.
Она лежала, свернувшись калачиком на самом краю кровати, еще немного, всего одно неловкое движение и Сашка больно удариться спиной о ничем не прикрытый пол. Девушка судорожно сжала в кулачках край отброшенного в сторону одеяла и время от времени беспокойно шевелила губами, лицо даже в глубоком сне было напряжено, между нахмуренных бровей пролегла глубокая складка.
Очутившись в середине комнаты, освященной слабой магической лампой в самом углу, Альбрехт попытался унять учащенно бьющееся сердце: жива и, кажется невредима. Он на мгновение порадовался, что девушка сейчас спит и не видит его, иначе будь она в бодром состоянии, ему точно было несдобровать. Неожиданно поймав себя на мысли, что он опасается вспышки гнева леди Сандры, герцог криво усмехнулся, пеняя самого себя и мысленно называя слабохарактерным слюнтяем. Когда он успел так быстро измениться? Ведь еще вчера это был уверенный в себе мужчина, с малых лет, держащий в своей железной властной руке не только собственные земли, но и огромное теневое войско империи эдрахов. А теперь он стал больше тянуть с неприятными, но необходимыми решениями, перестал считать риск подпиткой для бодрости и начал сам себе напоминать юношу, который при всем остальном, еще и боялся неодобрительных взглядов одной пигалицы.
- Буду считать, что это моя маленькая слабость – это мой крест, который я добровольно принял, - прошептал мужчина так тихо, чтобы ненароком не разбудить леди Сандру.
Альбрехт не знал, что будет дальше, но точно понимал, что потакать этому нельзя и будет лучше, если девушка отправиться к себе обратно домой, как только их договор наконец-то закончится. Нельзя ни к кому привязываться, нельзя кого-то ценить больше, чем собственная клятва, жизнь сама по себе не добрая бабушка, которая нянчит своих отпрысков, эта старая злобная сука, которая в самый неподходящий момент столкнет лбами то, что тебе дорого, чтобы с интересом понаблюдать, как ты мучаешься, выбирая. А Альбрехт не хочет, чтобы кто-то страдал, больше чем он сам: это не война леди Сандры. Она не должна знать, как бывает тяжело, когда вот так на живую, рвет на части.
В первый и последний раз, позволяя себе пойти на поводу у желаний, мужчина подошел к кровати, на которой лежала ничего не подозревающая девушка, осторожно разжал ее кулачки, вытаскивая тонкое, легкое одеяло и бережно укрыл ее. Постояв и немного подумав, Альбрехт бережно передвинул леди Сандру с самого края ближе к середине и подоткнул под спину несколько мягких подушек. Девушка сначала ощутимо напряглась под его руками, но почувствовав живое тепло, потихоньку начала расслабляться и даже угрюмая складка между бровей постепенно исчезла.
- Я надеюсь, что ты когда-нибудь меня поймешь, - едва шевеля губами, прошептал мужчина, осторожно убирая с лица леди Сандры, выбившуюся из тугой косы одинокую прядку, - хотя уже и не надеюсь на прощение, хотя бы просто, чтобы не обвиняла…
- Даже не надейся, - пьяно икнул кто-то за спиной вмиг одеревеневшего герцога, - едва Санек проснется, я ей все расскажу, как тут заявился один хрыч, который побоялся сказать ей все в лицо и нагло воспользовался ее беззащитностью! Ходит тут теперь, сопли глотает, не может решиться и сказать, каким уродом был…
- Воспользовался беззащитностью? Урод? – прорычал Альбрехт, резко разворачиваясь на источник звука и пытаясь отыскать говорившего взглядом.
Федор, хоть и не был трезвым как стеклышко, но даже в таком состоянии был способен почувствовать грозящую ему опасность, икнул еще раз, только испуганно и стал невидимым. Хонштейн-старший быстро сообразил, что без нечисти здесь не обошлось, и посмотрел на комнату уже другими глазами, только домовой тоже был тертым калачом и заблаговременно ушел на другие слои теневого мира, откуда достать фамильяра даже опытному магу было сложновато.
- Какой-то ты дерганный, даром что герцог, что так сразу болезненно реагируешь? Наступили на любимую мозоль? То-то же, это тебе не служанок по углам тискать и не сверкай глазенками бесстыжими. все на другой стороне мира вижу, если специальной защиты от нас на дом всякие дураки вроде тебя не ставят!
- А ты покажись мне на глаза и мы это обсудим, - ласково прошептал герцог и уже совсем другим тоном, с вкраплениями металла добавил, - я никогда не пользовался беззащитностью женщин!
Великим магом герцог не был, скорее не плохим теоретиком, поскольку на более серьезные шаги в этой области у него просто не было достаточного количества времени, поэтому хорошие природные данные так и остались просто данными. Так часто бывает, что разносторонне одаренные личности должны выбирать что-то одно, чтобы не распыляться, иначе легко можно стать пустышкой. Но все это не помешало Альбрехту быть упрямым ослом и добиваться своих целей везде и всегда, поэтому многие умения к нему приходили исключительно опытным путем.
- Ха-ха, вот насмешил! – зафыркал Федька, чувствуя себя в полной безопасности, - это ты кому другому расскажи, а мне все известно. Знаю, знаю, как ты в свои черные делишки ни в чем не повинную девочку втянул. Она, конечно, сама далеко не ангел, но добрая. Ей и в голову не придетподставлять другого, только из-за того, что вдруг восхотелось попробовать пирожное из чужой тарелки.
Альбрехт молчал, позволяя фамильяру в пьяном угаре распаляться все больше и больше, пытаясь отыскать возмутителя спокойствия, и Федька уже не давал себе отчета в том, что и кому говорит:
- Ты ж старый черт, даже сын есть. Я специально про тебя весь день узнавал, мальчишке всего четыре годика, ты его у родственников матери украл и как драгоценный алмаз теперь ото всех прячешь. Только всю жизнь ты его на привязи возле себя не удержишь. Когда-то, но придется выпускать в мир, не боишься, что все рухнет? Решил к этому делу еще и молоденькую девчонку присовокупить? Ни стыда, ни совести!
Альбрехт и ухом не повел, услышав о сыне, хотя про это мало кому было известно, герцог умело скрывал свою личную жизнь и тайны, связанные со своей фамилией. Он безумно страшился, что кто-то посторонний сможет об этом узнать и мальчишке тогда несдобровать. Даже император и тот был не в курсе, что у его верного пса, отвергавшего любые намеки на семейную жизнь и возможность брака, есть подобный след на стороне. След – которым может легко воспользоваться умелый противник.
Его светлость Альбрехт, так уж получилось, ненавидел мать ребенка, порочную и хитрую змею Анжелу, урожденную Вэлийскую, дочь одного из младших, но могущественных князей Асадаля. Она погибла через некоторое время после рождения Данияра, попытавшись возглавить восстание против нынешнего правительства демонов, подписавших оскорбительный для них договор об аренде островов с залежами золота.
Всегда предусмотрительный, практически совершенный в своих делах и планах герцог, пытавшийся установить прочную связь с демонами через манипулирование младших аристократов, которые, однако, составляли большую часть сил Асадаля, допустил ошибку. Он не знал, что вспыхнувшая мимолетная страсть между ним и холодной красавицей Анжелой, продлившаяся от силы неделю, станет роковой – демоница даже и не думала говорить Альбрехту о ребенке до рождения. Только дело здесь было вовсе не в гневе герцога, она очень рассчитывала, что сможет этим надавить на Хонштейна, ловко манипулировать второй по значимости фигурой в Империи Золотого Эдраха. К счастью для герцога, который даже не подозревал, что скоро сам станет жертвой, жизнь решила сыграть на его стороне. Анжелу убили свои же, в пылу схватки у тронного зала в Асадале, не разобравшись, кто есть кто. Случайность, но теперь женщина не могла развязать жестокую войну, призом в которой была бы голова ее собственного сына и золотые прииски вожделенных островов. На счастье, сложный выбор обошел герцога стороной, правда теперь судьба решила взять реванш, подкинув за все его грехи Александру.
