Он окинул взглядом всю картину и понял, что перед ним лежит мёртвая женщина. Её глаза были распахнуты, а рот раскрыт до такой ширины, что, казалось, кожа вот-вот порвётся. Из её бока торчал нож. Весь измазанный в крови и в чём-то ещё - скорее всего, частичками кожи и волос - он был воткнут в левый бок мёртвой женщины, а под ним как раз сочилась толстая струя алой крови.

- Это… Ефросинья? - подала голос какая-то девушка.

Парень присмотрелся. На земле, замершая от ужаса, лежала старушка-крепостная, проработавшая и прожившая здесь с самого рождения.

- Это… Ефросинья, - заикаясь, вымолвил юноша. - Кто-то убил её.

***

Сад поместья Курякиных - это великолепное сочетание пёстрых цветов, благоухающих растений и низеньких плодоносных деревьев. Со своими фиолетовыми, голубыми, красными лепестками и яркими зелёными листьями он считался одним из самых красивых садов губернии. Многие крепостные наслаждались драгоценным отдыхом на резных деревянных лавочках, вдыхая аромат растений. Время, казалось, здесь останавливается: своими певучими голосами птицы исполняют красивейшие трели, вода в озерце неподалёку колышется на ветру, а запах настолько приятен, что хочется забыться и остаться здесь навсегда. Все проблемы кажутся какими-то мелочными, сразу находятся решения, и появляется желание хорошенько передохнуть.

Ваня, аккуратно составив ноги вместе, сидел на одной из лавочек и под приятные песни птиц читал свою книгу в коричневом кожаном переплёте. Он осторожно перелистывал бумажные странички, которые уже истёрлись и слегка пожелтели, и с наслаждением и мимолётной улыбкой читал большой текст.

Никита тем временем чинил покосившийся от ветра забор. Он, держа в руках кое-какие инструменты, неподалёку от Вани ремонтировал палисад, стараясь не испортить или задеть растения, выпрямляя железную узорчатую ограду, а новенький крепостной напевал какую-то весёленькую мелодию себе под нос. Никиту это изрядно выводило из себя, он хотел уже побыстрее починить этот треклятый забор, главное, чтобы не чувствовать рядом дыхание Вани.

Утром Мельников был слишком удивлён тому, насколько наглым оказался новичок: выудил из Никиты то, чего бы он не рассказал первому попавшемуся, а затем, видимо, захотел завоевать его доверие, так по-щенячьи посмотрев на него своими невозможно синими большими глазами, обрамлёнными длинными чёрными ресницами.

Никита постучал по ограде молотком, словно выплеснув всё своё недовольство на неё, чуть не разбив окончательно. Что его больше всего бесило, так это то, что этот прелестный, идеальный, совершенно безукоризненный Ванечка мог понравиться абсолютно всем, кроме него. Ведь он приехал из Москвы, служил у богатого уважаемого человека, был хорошо воспитан и образован. Он без проблем мог прочесть страницу книги за минуту, в то время как Никита совершенно не мог этого сделать: он буквы-то слабовато знал, что уж говорить о чтении. А у этого Марьянова словно не было изъянов. Он, словно ангел, спустившийся с небес, прибыл к ним; ему ещё нимба не хватало над головушкой.

Никита стучал по этой ограде, совсем забывшись: ещё чуть-чуть, и он бы разнёс её по частям. Вовремя опомнившись, он проморгал глазами и тяжело вздохнул. Ох, неужели этот Ваня лишь одним своим присутствием принесёт ему столько хлопот?

Тем не менее новенький крепостной продолжал напевать дурацкую мелодию, и тогда Никита не выдержал. Он резко развернулся, чуть не выронив инструменты, и возмутился:

- Можешь, пожалуйста, перестать?

Ваня не сразу понял, что обращаются к нему. Он на мгновение прекратил своё исполнение и поднял взгляд, с трудом оторвавшись от печатных строчек.

- Ты мне? - в недоумении спросил он.

- Ну не птицам же, - отрезал Никита. - Да, пожалуйста, прекрати петь, потому что это сильно отвлекает от работы.

- Как скажешь, - Ваня пожал плечами и перевернул страницу.

Никита подправил изгородь и убедился, что ничего не забыл. Собрав свои инструменты, он направился прочь из этого сада, потому что больше не мог вынести присутствия этого крепостного.

========== Часть 5 ==========

Никита со стремительной скоростью забежал в маленький аккуратный флигель для крепостных и быстро нашёл свою комнату. Стены в коридорчиках и у лестницы были выкрашены в серовато-голубой цвет, и двери ярко выделялись тёмно-коричневыми пятнами. Крестьянин стремглав открыл вход в свою спальню и зашёл внутрь, захлопывая за собой дверь. Переведя дыхание, он скатился вниз и закрыл глаза.

Этот Ваня не выходил из его головы, что было довольно странно, ведь обычно к новым крепостным Никита относился с довольной холодностью и без какого-либо интереса. Ещё с того момента, как он услышал о его приезде от Катерины и Ани, то невзлюбил его. Какое-то неприятное чувство зародилось в его груди, словно искры ненависти проскочили от него. Ваня был обыкновенным крепостным из Москвы, ну и что здесь такого, что служил он у богатого и уважаемого человека? Никита тоже работает у хороших людей, наверняка ничем не хуже того генерала. Какая разница, купил его Алексей Николаевич себе или сам Николай Андреевич?

Никита пытался успокоиться и унять нараставшую в нём ненависть; в конце концов, этот парнишка ему ничего не сделал, да и относится доброжелательно. Есть и много других крепостных, которые не так хорошо ко всем относятся, но тем не менее Никиту они не так бесят. А вот в этом Ване есть что-то, какой-то секрет, то, что таится в нём, и Мельникову это всё казалось слишком заманчивым. Он должен был понять, что же странного в новеньком.

Едва он перевёл дух и встал, в дверь постучали. Это был не обычный лёгкий стук, не тяжёлый и громкий, а непонятный, будто кто-то выстукивал своими костяшками пальцев странную мелодию. Никита сразу догадался, кто так настойчиво пытается попасть в его комнату. Он тяжело вздохнул и раскрыл дверь. Прямо перед ним стоял Алексей со странной ухмылкой на лице.

***

- Владимир Борисович? - Аня потрясла мужчину за плечи в надежде привести в чувства. - Владимир Борисович! Просыпайтесь! - воскликнула она и ещё сильнее тряханула его. Затем она вспомнила, как однажды ей рассказывали, что если дама на бале упадёт в обморок - от недостатка воздуха, слишком узкого корсета или тяжёлой причёски - а рядом не окажется нюхательных солей, то нужно будет слегка побить её по щекам, и тогда, возможно, она очнётся. Аня тогда запомнила это и посчитала, что когда-нибудь ей пригодится, и сейчас настал тот момент.

Девушка приподняла руку и слегка хлопнула ею по щеке князя. Тот никак не отреагировал. Тогда она сильно замахнулась и так больно ударила, что на коже остался красный след в виде руки. Князь приоткрыл глаза и попытался поднять свою руку, чтобы прикоснуться к щеке, но он безвольно лежал на земле, подозрительно смотря на крепостную прищуренными глазами.

- Что… произошло? - вымолвил он, тяжело дыша.

Аня словно язык проглотила. Сначала она видит покоящегося на земле князя, затем ударяет его по щеке, а теперь ей предстоит отвечать на вопрос. Девушка в упор смотрела на мужчину.

- Н-не в-волнуйтесь, Влад-димир Борисович, - заикаясь, произнесла она. - Вы упали с лошади, а я на том берегу сидела… - Аня, не отрываясь от князя, махнула рукой в противоположную сторону. Она даже не моргала. - Я к Вам побежала, Вы уж извините меня за то, что я Вас ударила, нужно же было как-то…

Владимир проморгал глазами и сощурился. Он попытался как-то встать, но у него не получалось даже поднять голову, поэтому он снова завалился на землю. Князь понемногу отходил от бессознательного состояния, и Аня смогла заметить чистые, синие, лучезарные глаза, смотревшие в упор на неё.