Дед Митяй поднялся со стула и поставил пирог в печь, которая уже полыхала огнём. В избе от этого было тепло, Аня чувствовала какой-то особый домашний уют, словно это был её родной дом.

- Дедушка! - игриво воскликнула девушка. - А расскажите мне, как Вы сами стали жить в избе. Ведь вы же доктор, наверняка жили в городе.

Старик сел обратно на стул, напротив Ани, и облокотился о него своими худыми иссохшими руками. Затем почесал седую короткую бороду и погрузился в воспоминания.

- Я родился в семье уездного лекаря, - прохрипел он, смотря куда-то вверх. - Мы были обедневшими дворянами, нам часто не хватало денег. Мама с отцом едва сводили концы с концами: помимо меня, старшего, у родителей было ещё семь дочерей и сыновей. Папы часто не было дома, он помогал всем, кто заболел в деревне, но мы сильно голодали и не доедали. Мне пришлось рано идти зарабатывать, чтобы помочь семье. С шести-семи лет я кидался то в одни заведения, то в другие, и все - до единого - были подозрительными или неприличными. Мне всё равно, какую работу я должен был выполнить: будь то посыльный, будь то уборщик, я лишь хотел получить своё жалование и принести его в дом. Я совмещал деревенскую школу с этим мелким заработком, а затем поступил в академию. Друзей у меня не было, да и времени не хватало на то, чтобы их заводить. Я учился днём и познавал науки, в то время как вечером я снова приходил на нежеланную, но обязательную работу. Пару раз мне пришлось продать своё тело… - на этих словах он поник. - Да, это считалось грехом в моей семье и моём окружении, но я пытался сохранять всё в тайне, каждую ночь принося мелочь. Я мучился слишком сильно, Аня, а затем окончил академию и стал работать в больнице. Там я познакомился с очень хорошим молодым врачом, таким же, как и я. Царствие ему небесное, Александр Гуськов. Хороший парень был. Он познакомил меня со своей пациенткой, Наташей Мышкиной. У неё были такие прекрасные русые локоны, - дедулька мечтательно закрыл глаза. - И глаза зелёные, так и сверкали… Знаешь, ты мне её напоминаешь. Точь-в-точь как она…

- А вы поженились потом? - опережая события, с интересом спросила Аня.

Старичок засмеялся.

- Ну погоди, погоди, я тебе всё расскажу сейчас. Да, мы обвенчались в церкви, и через год у нас родились два мальчика. Наши семьи были знакомы, и мы часто проводили время вместе. Брат Наташи, Александр и я выезжали на охоту по выходным, играли в карты, попивали бренди… Мы жили счастливо, как обычные дворяне. Пока в один день нее прошла по деревне чума. Моя жена и дети… Я имел большой опыт в врачебной практике, но я не смог… - слова давались ему с трудом, его нижняя губа дёргалась, и он нарочно отвернулся, чтобы Аня ничего не заметила, хотя это было тщетно. - После я перебрался сюда. Денег у меня было достаточно, поэтому я выжил. У меня есть дневник, куда я всё это написал: мало ли, может, понадобится когда-нибудь… Там моя история. А ты поведаешь мне свою? - и дедушка постарался выдавить на своём лице улыбку.

========== Часть 16 ==========

Всё шло своим чередом. Крепостные трудились изо всех сил и совестно выполняли свою работу: Катерина готовила вкусные обеды и ужины, новый конюх - Михаил - ухаживал за лошадьми и кормил их, дворовые собаки бегали по усадьбе и гоняли пришедших котов. Было прохладно, но солнце стояло в зените и светило, едва прикрываемое серыми облаками.

Никто совершенно не предвещал беды, но тут, словно гром, поражающая своей неожиданностью, у ворот усадьбы появилась Ирина Лейн, изящная и великолепная польская графиня. Её зелёные глаза сверкали, как две молнии, а вокруг кареты кружились вороны. Кучеры - такие же благородные, как и она - помогли ей вылезти и пройти к дому.

Крепостные расступились перед ней, провожая к главному зданию. Они заискивали перед ней, и так неестественно и искусственно. Они боялись её.

Ирину встретила Марья Александровна. Она прошла с ней прямо в дом, и никто из крестьян так и не узнал, зачем именно приехала эта женщина.

***

- Как вам понравился наш Петербург? - спросила Ирина, держа в руках бокал с красным вином. - Как бал?

- Ох, Ирина, Ольгуше очень понравилось. Она до сих пор в восторге. Умоляет меня снова туда поехать, - засмеялась Марья. - Говорит, все кавалеры были умопомрачительными.

- Ну это же столичные мужчины, - Ирина сделала глоток своего напитка.

Женщины сидели в гостиной в мягких широких креслах друг напротив друга. Обстановка в этой комнате была шикарной: дорогие напольные часы, каждый час громко отбивающие время, пушистый ковёр почти во всю комнату, картины известных художников, висящие на противоположной стене; мраморный камин, обогревающий дом зимними вечерами; длинный диван, вмещающий на себе троих человек, и, конечно же, бордовые шторы с позолотой, сквозь которые не проходит солнечный свет.

- Вы приедете снова? - поинтересовалась Ирина.

- Да, да, я думаю, - произнесла Марья. - В этот раз нам нужно было поспешно уехать, но в следующий раз мы сможем остаться в городе подольше. Как там, ничего нового?

- А, - Ирина махнула рукой. - Всё по-старому. Балы, развлечения, игры в карты у мужчин, светские салоны у женщин…

Возникло молчание, после которого женщины принялись обсуждать свои последние новости и говорить о пустом. Спустя некоторое время, Ирина произнесла то, ради чего приехала сюда.

- Я ведь здесь не просто так, - начала она. - Совсем недавно я узнала, что мой отец завещал в наследство одного из ваших крепостных, но несколько лет назад его уже купил другой человек, ваш сын, Алексей.

- Так ты хочешь выкупить его у нас?

- Вернуть. Как ты знаешь, мой отец был генералом…

Марья помнила этого мужчину. Он скончался два года назад от какой-то болезни, она даже приезжала с семьёй на его похороны. Его дочь, Ирина Лейн, получила от него в наследство дом в Санкт-Петербурге и две сотни крепостных, в том числе одного очень значимого.

- Я не вспоминала о нём два года, знаешь, мне было не до него. Но ведь он по праву принадлежит мне. Иван Марьянов, так его зовут. Передай ему, чтобы он готовился к поездке. Завтра он уезжает со мной в Петербург. Навсегда.

***

- Кхм.. - послышался кашель Вани.

Никита обернулся и снова взглянул на него. Паренёк сидел в стороне и наблюдал за Мельниковым, за тем, как он смело орудует своими пилами и молотками.

- Ты можешь меня научить всему этому? - тихо произнёс Ваня. - Пожалуйста…

Никита улыбнулся и протянул ему молоток.

- Это кажется намного легче, чем на самом деле, - ответил он.

Мельникову польстило то, что Ваня попросил его о помощи. Он сам когда-то хотел изучить грамоту, но и без этого он бы, разумеется, научил парнишку. Он стал чувствовать к нему какую-то жалость, ведь Ваня казался таким маленьким и беззащитным.

А Ваня просто хотел провести свой последний вечер здесь как-то особенно. Пройдёт ночь, и он уедет из этой усадьбы. Он тщательно пытался скрыть свою грусть за маской лучезарной и искренней улыбки, но на самом деле горевал. Ему нравилось здесь: крепостные не были злыми, часто помогали ему, а уж Никита… Никиту он полюбил. Ваня не знал, какая это была любовь: как к старшему брату, а может, как уважение, но он точно понимал, что испытывал нежные чувства по отношению к Никите.

Мельников с радостью обучал Ванечку. Он даже не подозревал о том, что больше никогда в жизни его не увидит.

***

- Дед Митяй, а расскажите, здесь есть выход к каким-то другим усадьбам? Наверняка, Вы все дороги знаете.