– Что у всех за паранойя? Да, бывает, я задерживаюсь. Это не война! Не цунами! Ничего страшного не произошло!
– Как он сказал? “Перестань ругаться матом!”
5. Большая Мама
Самолет авиакомпании Эйр Сенегал Интернешнл поднялся в воздух через пять с половиной часов после указанного в расписании времени. Пассажиров запускали в салон, томили в духоте час или два, потом выставляли обратно в зал ожидания. Объяснений причины задержки представители компании не давали, отговаривались обычным техническим осмотром и наладкой.
Сенегальцы сидели на корточках на полу и терпеливо ждали. Группа мужчин-европейцев в деловых костюмах громко возмущалась и требовала вразумительной информации.
Когда в третий раз всех выгрузили из самолета, стало ясно, что один из двигателей заводился с трудом и скоро терял обороты. Ситуация опасная, и руководство компании было вынуждено предоставить другой самолет, а заодно и новый экипаж: предыдущий не мог лететь, потому что перебрал рабочие часы из-за вынужденного простоя.
Наконец, измученные пассажиры устроились в своих креслах, Боинг взмыл в воздух и взял курс на юг, на Дакар.
Оленька заметила еще в Аэропорту Шарля де Голля, что белых летело мало, всего несколько человек, и те – мужчины, белых женщин – ни одной. Это озадачило, но потом она сообразила, что сезон – некурортный.
Стоял февраль – время, когда по всей Западной Африке дует обжигающий ветер харматтан. Из пустыни Сахары он приносит мельчайшую пыль, которая висит как смог, подчас вызывает кровотечение из носа и может служить причиной менингита. Температура воздуха тоже скачет – холод по ночам и жара под пятьдесят днем. Туристам и, особенно, туристкам делать в Сенегале в эти месяцы абсолютно нечего.
Про Сенегал, его историю и экономику Оленька успела прочесть довольно много, уже могла консультировать по вопросам культурной и социальной жизни, государственного устройства и демографии.
Город Дакар, река Сенегал, острова Зеленого мыса – названия как из сказки про Синбада-морехода…
Харматтан – явление неприятное, но Оленька понадеялась на русский авось. А может повезет выбраться на острова хотя бы на пару дней? Всего пятьсот километров от берега, лететь туда – сущий пустяк! Но, Будем посмотреть, главная миссия – в Дакаре.
Места у них были в хвосте самолета, не самые плохие, но и не самые удобные. В Боинге 737 в ряду шесть кресел, три – по левому борту, три – по правому. Оленька заняла место у окна, чтобы смотреть сверху на Европу и Африку. Тучный Мбаке с трудом втиснулся в среднее кресло. Третьим у прохода сидел старик-сенегалец в просторном, с глубокими складками, богато расшитом балахоне бубу, на голове – традиционная шапочка-куфи.
Наряд говорил за владельца: важный человек путешествовал по важным делам. Наверное, такой бубу смотрится представительно во дворце, пустыне или на берегу моря, но в тесном салоне самолета он был крайне неудобен: складки расползались на соседнее кресло и в проход, мешали соседям, стюардессам и проходящим в туалет пассажирам. Старик иногда поправлял балахон и невозмутимо смотрел прямо перед собой.
Самолет набрал высоту и стюардессы быстро обнесли всех напитками: кока-колой, минеральной водой, соками, и сразу покатили тележки с обедом – торопились наверстать упущенное время. Все проголодались после долгого ожидания взлета и с аппетитом набросились на творения африканской кухни, обильно сдобренной специями, соусами и маринадами. После горячего обеда измученные пассажиры повалились в сон: лететь шесть часов, можно отдохнуть и набраться сил перед встречей с Африкой.
От экзотических блюд с острыми приправами у Оленьки проснулась жажда. Она выпила подряд три стакана чая с лимоном, раскраснелась, вспотела и поминутно вытирала лицо бумажными салфетками. Конечно, скоро захотела в туалет. Перебралась, как акробатка, через колени похрапывающего Мбаке и тихо сопящего старика и поспешила в хвост самолета к двери, над которой горела зеленая лампочка WC.
Сделала свое дело, промокнула салфеткой, облегченно вздохнула, и посмотрела на свое отражение в зеркале. Ужас! Лицо красное как кумач, в капельках мелкого пота, волосы на лбу слиплись. Оленька умылась холодной водой, напевая: “В Сенегале, братцы, в Сенегале…” – расчесалась, поправила блузку и юбку. Теперь – приличная девочка с аккуратной прической и в очках с тонкой золотой оправой.
Когда открыла дверь выходить, к ней вовнутрь протиснулся Мбаке. Поняяятно…
Оленька поудобнее села на крышку унитаза и растегнула ему молнию на ширинке. Из легких штанов песочного цвета выскочил длинный черный шланг. Мбаке, сгорая от нетерпения и торопясь, засунул его Оленьке в рот. Оленька закашлялась, туалетной бумагой вытерла с члена едкий пот и слизь и начала размеренно сосать толстую головку, периодически направляя член себе в горло поглубже.
Мбаке сдержанно мычал и пытался пропихнуть свой шланг Оленьке до самого желудка. Она с трудом сдерживала рвотный рефлекс, но, продолжала сосать, покусывать, гладить и щекотать языком вокруг головки, массировать обеими руками ребристый ствол со вздувшимися венами и блестящие от пота черные шары.
Мбаке однажды показал ей фотографию бывшей любовницы: рослая негритянка заглатывала его член целиком вместе с яйцами. Оленька старалась, но так ловко не получалось – кашляла, горло перехватывало спазмом, однажды вырвало. Ревности к той черной она не испытывала: что было в прошлом, осталось в прошлом; важно, что есть в настоящем.
Шланг Мбаке редко бывал по-настоящему твердым – длинному члену надо много крови, чтобы стоять как палка. В основном, он был упругий и эластичный, но всегда очень большой. Через пару минут Оленька почувствовала, как по нему пошла горячая волна, потом судороги, и ее рот наполнился густой спермой. Оленька сглотнула несколько раз, чтобы не капнуть себе на белую блузку или на светлые брюки Мбаке, тщательно облизала обмякший шланг, спрятала его обратно в ширинку и лучезарно улыбнулась: “Путешествие в Африку началось!”
Мбаке первым вышел из туалета. Оленька вымыла с мылом руки, еще раз сполоснула лицо, прополоскала рот, оглядела себя в зеркало, протерла салфеткой очки и вернулась в притихший салон.
Старик сидел все так же, уронив голову на грудь, Мбаке спал в дальнем кресле, привалившись к иллюминатору. Оленька высоко подняла юбку и, широко расставив ноги, осторожно, чтобы не потревожить старика перебралась в среднее кресло. Устроилась, оправила юбку, чтобы не очень мялась, укрылась тонким пледом с эмблемой Эйр Сенегал, незаметно под пледом просунула руку и накрыла ладонью ширинку Мбаке. Поскребла ноготками и слегка сжала. Шланг шевельнулся…
Решила не продолжать: для одного полета хватит приключения в туалете, да и не хотела устроить пятно на брюках – стыда и смеха потом не оберешься. Положила голову на плечо Мбаке и ее неудержимо поклонило в сон. Как на подушке: гладко, мягко, тепло, уютно. Мущщщина…
Оленьке снился Зеленый мыс, паруса на горизонте, острова в океане, древние развалины, пальмы, кокосы и бананы. Она довольно жмурилась, по низу живота разливалась блаженная истома. Мужской палец приятно и умело массировал ее клитор… “Мбаке, какой, однако, хитрец-молодец…” – подумала сквозь дрему Оленька и лениво приоткрыла один глаз. Мбаке крепко спал, скрестив на большом животе обе руки.
– Que se passe-t-il? Что происходит? – возмутилась, приходя в себя Оленька.
Пышные складки балахона колыхнулись. Лицо старика выражало абсолютное спокойствие, глаза закрыты, дыхание глубокое и ровное, как у мирно спящего человека.
Мбаке работал кассиром в универсаме МоноПри. Оленька разговаривала со Златой по телефону, выставляя на прилавок продукты из корзинки на колесиках, а когда закончила разговор и достала кошелек, Мбаке обратился к ней на хорошем русском языке почти без акцента:
– Привет! Как дела?
