Так Оленька вернулась…

4. Эрик

Оленька сняла квартиру, вернее – квартирку, вернее – студию, комнату под крышей на шестом этаже в здании без лифта. Душ и раковина в комнате, а туалет в конце коридора, похожего на студенческое общежитие. Квартплата выше, чем за двухкомнатную квартиру в Клишах, но зато теперь Оленька в самом центре Парижа на Елисейских полях. Location, location, location… – правильно говорят американцы.

В комнате – раскладной диванчик, белые голые стены да потемневшие деревянные балки под потолком, а надо куда-то сложить вещи, повесить платья, расставить книги. Оленька позвонила Злате и попросила съездить с ней в магазин, чтобы купить какую-нибудь мебель. У Златы – микроавтобус, в него можно загрузить все покупки.

Поехали на окраину Парижа в огромный магазин Леруа Мерлан. Долго ходили по этажам, выбирали полки, ящики, тумбочки, столики, меряли их рулеткой и сверяли с размерами комнаты. Головоломка, которую трудно решить: то стол не помещался, то холодильник, то не хватало высоты потолка, то не раскладывался диван.

Наконец, Злату осенило: один шкаф во всю стену! Внутри – вешалки для одежды, полки для белья и обуви, ящики для всяких мелочей и посуды. Плюс в нем откидной столик! Когда дверцы закрыты – чистая белая поверхность с хромироваными ручками и зеркалом в полный рост. Благодаря зеркалу комнатка будет выглядеть просторнее. И цена умеренная, вполне по Оленькиному бюджету.

Погрузили большие плоские коробки с разобранным шкафом на тележку для мебели, сверху горой – остальные покупки, и спустились на лифте в гараж. В Златкин Оппель укладывали коробки и так и эдак, но все хозяйство не помещалось. Оленька готова была заплакать. На счастье, мимо проходил высокий молодой человек и, видя их мучения, галантно предложил помочь.

Для начала он вынул все, что пытались запихнуть Злата и Оленька, потом сложил сиденья, аккуратно и толково разместил покупки, а когда узнал, что шкаф надо поднять на шестой этаж и собрать, согласился выручить девушек.

Пока ехали, молодой человек рассказал, что зовут его Эрик, что он – эстонец, служил в эстонской армии, работал в России и в Германии, говорит на немецком, французском, английском и русском языках, занимается спортом, во Франции – три года, днем работает в охране, ночью – вышибалой в баре с дискотекой. По-русски Эрик говорил с сильным акцентом, иногда забавно путал слова – сказывалось отделение Эстонии от Матушки-России.

За несколько ходок Эрик поднял коробки и пакеты наверх. Злата шепнула Оленьке на ухо: “Какой мущщина!” и распрощалась: пора забирать дочку из детского сада. Эрик вынес все Оленькины вещи в коридор, освободил место для работы, не спеша собрал шкаф и надежно привинтил его к стене. От денег отказался, но согласился завтра выпить кофе – сегодня Оленька занята благоустройством.

Встретились в Старбакс Кофе на Елисейских полях, Эрик поинтересовался все ли в порядке со шкафом. Одна дверца плохо закрывалась – Эрик вызвался подрегулировать пока он рядом.

В студии Оленька встала на цыпочки и высоко подняла руку, чтобы показать, какая дверца. Обнажилась ее нежная подмышка с мягкими рыжеватыми волосками… Эрик приподнял ее сзади за талию, чтобы она дотянулась до дверцы, потом, не опуская, повернул к себе (атлет!) и поцеловал.

До вечера они занимались сексом на раскладном диванчике. Жесткая рама, правда, чувствовалась сквозь поролоновый матрасик. У Эрика, с его двухметровым ростом, ноги, свешивались с короткого дивана. Оленька сдерживала улыбку и не показывала, что ей смешно: была благодарна за помощь со шкафом, к тому же, он оказался интересным как мужчина. В восемь Эрик встал и оделся: пора на работу в бар.

Договорились встретиться на следующий день, погулять в Люксембургском саду, полюбоваться осенней листвой и цветами.

Оленька с утра бегала по магазинам: знакомая уезжала в Москву, надо было купить подарки многочисленным друзьям и родственникам, потом два часа беседовала с мамой по телефону, объясняла, какие документы необходимо собрать для начала процесса переезда к дочери во Францию, потом утешала подругу, от которой ушел муж, потом препиралась с электрической компанией из-за высокого счета, потом договаривалась о проведении вечера авторской песни…

Когда, опоздав на пол-часа, она прибежала к воротам Люксембургского сада, букет хризантем в большой руке Эрика походил на жалкий веник.

– Эричка, дорогой, прости, пожалуйста! Я никак не могла тебе позвонить, предупредить, что задерживаюсь: телефон просто раскалился! Я его отключила, чтобы добежать к тебе!

Желваки на гладковыбритых щеках Эрика ходили туда-сюда, серые глаза колюче смотрели из-под нахмуренных бровей.

– Я очшен прошу не опаздывать со мной на свидание, – размеренным голос попросил он.

– Эричка, посмотри – погода прекрасная, солнце светит, небо голубое! Пойдем, посидим на лавочке.

До темноты они целовались на каменной скамье в тихой аллее. Оленька сидела у него на коленях, сквозь легкий свитер он сжимал своими сильными руками ее небольшие груди с высокими сосками, гладил по ногам, животу и спине. Обоим пришлось спешить – ему на ночную смену в бар, ей – сидеть с детьми в русской семье.

Эрик Оленьке нравился: большой, симпатичный, положительный, не пьет, не курит, соблюдает диету, занимается спортом, много работает. В Эстонии у него остались родители: отец, бывший капитан сухогруза, вышел на раннюю пенсию, мать продолжала работать учительницей младших классов. Жили они в Таллине возле порта в хорошей трехкомнатной квартире.

Оленька – девушка правильная, мысленно примеривала, какой из Эрика получится муж, представляла себя, входящей в эстонскую семью с устоявшимися консервативными традициями, жизнь на берегу Балтийского моря, рождение двух белокурых голубоглазых детей – мальчика и девочку, поездки летом на дачу – на хутор где-нибудь около Пярну, Новогоднюю елку с подарками для всей семьи, потрескивание толстых поленьев в старинном камине…

В общем, к Эрику Оленька испытывала самые хорошие чувства и решила, что, их отношения могут развиться в большую любовь и счастливую семейную жизнь. Окрыленная мечтами, рассказала Злате о начавшемся романе.

– Молодец! – похвалила Злата. – Только будь внимательна, не сделай какую-нибудь глупость: эстонцы – народ чопорный, тугодумы, но уж если что-то решат, то потом их с этого не собьешь.

Эрик часто подрабатывал в лимо-сервисе – доставлял клиентов в аэропорт или оттуда в город. Позвонил Оленьке в конце дня, сказал, что он с машиной, свободен до полуночи и готов приехать за ней в бюро. Оленька обрадовалась, обещала быстро закончить. Эрик подъехал скоро, сообщил, что ждет. Оленька посмотрела на часы: пять минут, чтобы собраться.

Из России высветился имейл, на который Оленьке пришлось ответить: разница в три часа, завтра утром там начнут по нему работать. Ей хотелось завершить на сегодня производственные хлопоты и убежать к Эрику. Клиент на другом конце интернета обрадовался, застав Оленьку на рабочем месте, потребовал фактуры и платежи за последние пол-года, долго их проверял и просил объяснений. Оленька боялась смотреть на часы… В конце концов отправила решительный имейл, что ей пора, и вышла на улицу.

Возле подъезда стоял новенький Бентли, из открытого окна гремел тяжелый рок. Эрик сидел, сцепив пальцы на руле, и невидящим взглядом смотрел на заходящее между домами солнце. Оленька в красивом сарафане молча встала возле машины. Эрик ее не замечал, отрешенно смотрел на оранжевый диск солнца. Оленька протянула руку и погладила его по волосам:

– Эричка, извини, родной, закидали рабочим имылом, даже в туалет не могла выбежать…

Он вышел из машины, она подставила губы для поцелуя, он сухо приложился и открыл ей дверцу. Оленька подобрала широкий вышитый подол, устраиваясь с ним рядом.

– Ну, не обижайся! Это – работа, я действительно была очень занята, а ты уже приехал.