В состоянии тяжелой депрессии Тася сделала многоцветные татуировки по всему телу, подумала и вскоре опять забеременела по заказу четы гомосексуалистов из Канады. Аванс за роды был больше, чем Оленькина зарплата в бюро за пять лет. По контракту Тася своего ребенка никогда не увидит.
На Оленькины мольбы о встрече дочь ответила через Злату, что знать не хочет свою мать-проститутку…
Сын жил как потеряный, забросил учебу, маялся, потерял интерес к космическим кораблям, звездам, иным мирам. Со своей девушкой, дочерью Оленькиной подруги, перестал встречаться, оброс, отпустил бороду, курил марихуану, слушал странную музыку. Нашел через интернет в горах штата Южная Каролина сельскую коммуну, вроде хиппи с буддистским уклоном, и переехал туда. Надолго ли – неизвестно, сказал, что ищет себя.
Вот так всё повернулось. “Жизнь – шлюха,” – права Фаина Раневская.
Оленька доела кусок торта и неспеша осмотрелась. По стенам ресторана были развешены старинные фотографии – импозантные мужчины в смокингах, котелках, с тростями в руках, женщины в шляпах с перьями, платьях с глубокими “зовущими” декольте, с веерами и лорнетами.
Отдельную стену занимали современные фотографии – Оленька узнала английскую королеву Елизавету, Индиру Ганди, президента Кеннеди с молодой Жаклин Кеннеди, Джона Леннона и Йоко Оно, много других знаменитостей. Главное место занимала фотография роскошной женщины с сигарой и двумя коренастыми собаками у ног.
– Боксеры? – предположила неискушенная в кинологии Оленька.
На всякий случай спросила у старого официанта про женщину и ее собачек.
– О, мадам! – древний служитель сферы обслуживания закатил глаза, воздел руки к потолку.
– Это мадам Захер, наш патрон, создатель всего, что Вы видите вокруг, настоящая хозяйка и покровитель Отеля Захер, духовный вождь, и, извините за политически не совсем корректное слово, – “Фюрер” конгломерата отелей, ресторанов и кафе с этим славным именем. Мадам оставила этот мир в 1930 году, – официант горестно вздохнул.
– Я был тогда совсем мальчишкой, первый год в отеле, но хорошо помню ее с неизменной сигарой и двумя французскими бульдогами – постоянными спутниками и телохранителями мадам. Какая это была женщина! Настоящая богиня! Гром и молния!
Оленька с удвоенным любопытством рассмотрела фотографию: роковая женщина эта мадам Захер! И собачки ей под стать.
Кого-то бульдоги ей напоминали…
Оленька заказала второй кусок торта, еще чашку кофе, напрягла память, съела торт, выпила пол-чашки и вспомнила: в далеком детстве она была с папой в летнем цирке в парке Сокольники.
Типичный для того времени цирк-шапито: огромный брезентовый шатер, деревянные скамейки для публики, покрытый опилками манеж, скачущие лошади, акробаты на трапеции, клоуны с сиплыми голосами, шпагоглотатели, львы, тигры и духовой оркестр, исполнявший популярный марш “Советский цирк”.
Ее тогда поразил силач – невысокий крепкий мужчина с могучими руками, короткими ногами и бычьей шеей. Он гнул подковы, поднимал одной рукой четырех человек, жонглировал чугунными ядрами, ловил их себе на загривок, рвал толстенные кожанные ремни, забивал кулаком в доски шести-дюймовые гвозди. Вся его фигура излучала силу и здоровье. Маленькой Оленьке он тогда показался олицетворением настоящего мужчины.
Бульдоги – компаньоны мадам Захер были похожи на того силача, даже массивные челюсти и торчащие уши.
– А что, если… завести собаку… бульдога?…
Такая шальная мысль требовала детальной проработки: Оленька заказала третий кусок торта и еще чашку кофе, но уже без кофеина.
Из ресторана Оленька вышла поздно вечером – объевшаяся и пересахаренная.
Завести собаку – все равно, что завести нового члена семьи. Оленька долго сравнивала многочисленные “за” и “против” и все-таки решилась: сын и дочь живут отдельно, мама умерла, мужчины, с которым хотела бы делить радости и беды, нет, в доме по вечерам тоскливая тишина…
Выяснила по интернету, где разводят французских бульдогов, созвонилась с питомниками и ужаснулась от цен: действительно, эти собаки всегда были для состоятельных людей, аристократов и знаменитостей. Совсем расстроилась, но по счастью, возле Брюсселя предложили щенков и пару молодых собак по божеским ценам.
Оленька арендовала машину и отправилась из Парижа в бельгийскую глушь. Приехала под вечер на старинную каменную ферму. Хозяйка показала, что осталось от последнего помета – щенков разбирали быстро. Оленьке не хотелось связываться с проблематичным выращиванием, выкармливанием и дрессировкой. Ей понравился молодой белый с черными пятнами кобелек, который доброжелательно лизнул Оленькин сапожек широким розовым языком.
Пеппи (так сокращенно звали Педро Альвареса Мафусаила Четвертого) было почти одиннадцать месяцев – он задержался в питомнике из-за небольшого врожденного брака в окрасе: вместо белой проточины, спускающейся к носу, ему досталось неровное белое пятно. Оленьке удалось договориться с хозяйкой на вполне разумную цену, к тому же, все прививки сделаны и Пеппи обучен основам поведения. Она выписала чек, получила поводок, сопутствующие бумаги, инструкцию по уходу, и Пеппи понимающе засеменил к машине. “Какой умный!” – отметила про себя Оленька.
Выбор оказался правильным для обоих. Характер у Пеппи был веселый, доброжелательный, уравновешенный. Оленьку он сразу признал хозяйкой и, похоже, с удовольствием принял поворот своей судьбы. Ел Пеппи немного, и его дорогой сбалансированный корм не ударил больно по бюджету. На прогулках он вел себя хорошо. По натяжению поводка Оленька чувствовала, что сила у ее подопечного немеренная, но агрессивность Пеппи проявлял редко – сказывалось хорошее воспитание. С другими собаками Пеппи был сдержан, лаял негромко и только по уважительным причинам, на кошек внимание не обращал, а уж гоняться за ними считал ниже своего достоинства.
Зимой и в холода короткошерстный Пеппи мерз, ему нужно было много двигаться, бегать, прыгать, кататься по снегу. Оленька сшила ему красивый комбинезончик, украсила аппликацией и блестящим стеклярусом. Комбинезон вызвал у Пеппи подлинный восторг: он щеголял в нем перед другими собаками, гордо шествовал слева от хозяйки, высунув длинный язык и роняя слюну.
Оленьке Пеппи нравился: мужественное телосложение с рельефной мускулатурой, широкой грудью, короткой мощной шеей, крупной головой, тяжелой челюстью и устрашающими зубами; губы толстые и мясистые (Оленька с удовольствием чмокала Пеппи в свисающую верхнюю губу); сексуальные плотные бедра, узкий таз, маленькие лапы в комок, короткий закрученный хвост. “Силач из цирка-шапито”, – восхищалась Оленька.
Общительному Пеппи требовался постоянный контакт с Оленькой. Рядом с ней он по-собачьи веселился и радовался жизни, а без нее тосковал, лежал на коврике, устремив взгляд умных выразительных глаз куда-то в пустоту. Оленька гладила его по жесткой шерстке, тормошила за большие мягкие уши, прижималась носом к его черной холодной пуговке.
Благодарный Пеппи высоко прыгал, стараясь лизнуть Оленьку в лицо, смешно вилял коротким хвостом-закорючкой, укладывался в ногах – охранял. Оленька чувствовала себя под надежной защитой рядом со своим коренастым крепышом. “Наконец-то, – иногда думала она, – появился в доме настоящий мужчина”.
Через несколько месяцев повзрослевший Пеппи начал проявлять беспокойство по поводу женского пола. В питомнике его не кастрировали, предполагая, что это решат будущие владельцы. Оленька пожалела делать чики-чик своему любимцу, не хотела его уродовать. Через Кинологический клуб нашла доступных для покрытия сучек и устроила для Пеппи несколько свиданий. Тогда выяснилась настоящая Проблема…
Оленька не могла представить, что аппетитные узкие бедра ее красавца сыграют с ним злую шутку: Пеппи не мог забраться на сучку, чтобы ее “покрыть”. Пробовали с разными дамами – ничего не получалось. Типичная, оказывается, проблема для французских бульдогов, которая мешает естественному осеменению. Большинство зачатий делается искусственным путем и, кстати, кесарево сечение тоже обычная практика при родах.
